О материалистическом подходе к явлениям языка - Борис Александрович Серебренников

Следует, однако, отметить, что одиночные и вообще мелкие признаки не пригодны для классификации языков. Один и тот же язык может быть распределен между десятками типов.

Башкирский язык по признаку превращения s в h тяготеет к бурятскому, по признаку наличия межзубных спирантов ө и δ – к английскому, по слабой огубленности умлаутированных гласных ö и ü – к татарскому, по сохранению древнего начального j – к турецкому.

Поэтому некоторые типологи предпочитают сравнение не отдельных признаков, а сравнение систем.

«Внесистемное сопоставление разных языков, – замечает Б.А. Успенский, – можно признать бессодержательным»[418].

«Типологическое языкознание, – говорит Т. Милевский, – сравнивает лишь системы»[419].

В связи с этим возникает проблема существенности признаков.

«Лингвистическое исследование, – замечает В.М. Солнцев, – может быть определено как типологическое при условии: а) сопоставления минимально двух языков и б) обследования таких свойств языков, которые существенны для типологической оценки языка»[420].

Вопрос о характере этого существенного, по-видимому, однозначно не решен, поскольку здесь существуют разные мнения. По мнению Т. Милевского, «этим существенным и является функция его компонентов, выявленная описательным языкознанием»[421].

Некоторые лингвисты утверждают, что все признаки типа должны быть между собою тесно связаны.

Основная задача типологического изучения языков, по мнению С.Д. Кацнельсона, заключается в выявлении внутренних закономерных связей, действующих внутри каждого языка. Типологическое изучение языков – это основной метод общего языкознания, а основная задача языкознания заключается в том, чтобы изучить закономерности, определяющие связь между различными элементами структуры[422]. Эту же идею в основном отстаивает и М.М. Гухман.

«Выделение импликационных или типологических универсалий, образующих основу моделирования типов языка как на формальном, так и на основном уровне, предполагает существование сети взаимосвязанных категорий, получающих разную реализацию в строе разных групп языков. Системный подход в применении к типологии был впервые сформулирован Н.Я. Марром в 1927 г. в связи с рассмотрением старой морфологической классификации»[423].

Этих же взглядов придерживается и Р. Якобсон.

«Не перечень элементов, но система является основой для типологии»[424].

Особенно последовательным приверженцем этой точки зрения является В. Скаличка. Характеризуя свои прежние работы, он замечает:

«Я старался показать в них, что отдельные явления (морфологические, синтаксические, фонетико-комбинаторные, словообразовательные) находятся во взаимной связи, причем их соседство может быть положительным или отрицательным»[425].

Было бы, конечно, неверно утверждать, что признаки, создающие тот или иной тип языка, никогда не бывают тесно между собой связанными. Произведенное нами исследование причинных связей характерных особенностей языков агглютинативного типа показало, что почти все характерные особенности языков этого типа зависят только от двух факторов – отсутствия у имен существительных классных показателей и твердого порядка слов – определения + определяемого.

По причине отсутствия специальных классных показателей корень слова имен существительных в агглютинативных языках превращался в ось парадигмы. Аксиальная структура парадигмы вызвала необходимость появления аффиксов-прилеп, обеспечивающих четкость границ между морфемами. Отсюда скудость дифтонгов, а также наличие дополнительного ударения и гармонии гласных. Действием закона порядка слов «определение + определяемое» объясняется типичная для агглютинативных языков препозиция родительного падежа. Причастия, способные выступать в роли определений, естественно стремятся предшествовать своему определяемому. Поэтому личная глагольная форма, не способная выступать в роли определения, оттесняется на самый конец предложения.

Наличие развернутых причастных определений препятствует возникновению в чистых агглютинативных языках придаточных предложений. Деепричастный оборот можно также в известной мере считать развернутыми наречными определения глагольного действия. Поэтому все деепричастные конструкции, подчиняясь закону порядка слов «определение + определяемое», располагаются в агглютинативных языках перед глагольным предложением. Этим объясняется обилие в чистых агглютинативных языках деепричастных конструкций, позволяющих агглютинативным языкам обходиться без придаточных предложений европейского типа[426].

А. Мейе, характеризуя структуру корня в индоевропейских языках, замечает по этому поводу следующее:

«Если в семитском корне, как общее правило, три чередующиеся гласные, то в индоевропейском корне только одна гласная, так как в двусложных словах одна из гласных непременно находится на нулевой ступени. Поэтому корень и чередование в нем гласных в индоевропейском слове играют меньшую роль, чем в слове семитском; префиксация затемнила бы, следовательно, индоевропейский корень, тогда как она не препятствует говорящему ясно чувствовать семитский корень; отсюда использование префиксации в семитском и отсутствие этого грамматического приема в индоевропейском. С другой стороны, индоевропейский, имея в своем корне меньше выразительных средств, чем семитский, прибегает в большей мере к помощи суффиксов и окончаний»[427].

В данном случае важно, что Мейе отмечает известную скудость выразительных средств, присущих структурному типу индоевропейского корня. Отсюда ясно, что язык должен был каким-то образом компенсировать скудость выразительных средств. В языке должно быть относительное разнообразие гласных и относительно богатая система согласных. Кроме того, язык должен был использовать такой прием, как чередование гласных и дифтонгов. В этих же целях должно быть использовано и ударение, которое могло быть только разноместным с заметными элементами тональности. В индоевропейском языке-основе, по всей вероятности существовали долгие и краткие гласные, так как это тоже способствовало увеличению количества выразительных средств языка.

Если индоевропейскому праязыку не была свойственна префиксация, то в нем не могла быть и развитая система предлогов, поскольку эти два явления тесно между собою связаны. Скудость предлогов, очевидно, компенсировалась системой местных падежей. На основании вышеприведенных примеров легко убедиться в том, что один лингвистический факт может повлечь за собой целую цепь различных следствий.

Однако нельзя с полной уверенностью утверждать, что все типовые признаки, характеризующие тот или иной языковой тип, непременно между собою импликативно связаны. Марристам не удалось установить и научно обосновать связь между координатами устанавливаемых ими стадий. Серьезные препятствия на этом пути создают уровни языка. Вряд ли может быть какая-либо связь между системой аффрикат и системой наклонений. Нельзя утверждать, что в агглютинативных языках падежная система тесно связана с гармонией гласных. Требование обязательного установления импликативной связи между признаками типа априорно и нереально. Оно отражает нематериалистический подход к явлениям языка.

В связи с установлением типов необходимо поставить вопрос о необходимости наличия у типа такой важной особенности, как повторяемость. В естественных науках под типом, помимо наличия у него определенных признаков, понимают именно нечто повторяющееся, ср. монголоидный тип, средиземноморский тип, когда речь идет о расах людей. Понятие тип, включающее идею повторяемости сходных черт, вообще широко употребляется в самых различных науках. Поэтому признак повторяемости является наиболее существенной особенностью любого типа.

Типология и классификация языков

Как правильно