Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.] - Эдуард Фикер

— Потрясающе! — воскликнула Таня Врабцова. — И ты тоже?!

— Да. Потому что Моймир позвал меня взглянуть. — Рихард Поган почесал шею. — Видимо, в том, что мы там увидели, и зарыта собака…

— Не драматизируй, — поморщился Луцек. — У старика царил потрясающий, невообразимый кавардак. Словно фурия промчалась. Что там землетрясение — ерунда. Там поработало десятка два вандалов, не меньше. Все уничтожено, переломано, испорчено, порвано. Но общее впечатление… Какая причудливость, просто фантастика! Это надо было видеть. Впрочем, — добавил он, — я там немного пощелкал.

Таня Врабцова покачала головой. Теперь ей все стало ясно.

— В квартире побывали воры, а вы не заявили куда следует и смылись.

— Послушай, — сказал Поган. — Ну кому заявишь в воскресенье. И потом, старик мог сам устроить этот разгром. Он был тогда чертовски зол… И в разговоре несколько раз обронил, что все равно когда-нибудь все разобьет и уничтожит, чтоб никому ничего не досталось. Нам показалось, у него какие-то семейные неурядицы. Вот мы и исчезли потихоньку…

— С ума сойти! — И Таня Врабцова, главный редактор «Молодых горизонтов», всплеснула руками. — Они исчезли! А вас нашли! В два счета. Вдруг там что пропало?

Поган опять погладил затылок.

— Тогда это вряд ли будет приятно, — проговорил он. — Но нас ведь было двое, так что…

— …вы могли унести побольше, — докончила Таня. — Красота, ей-богу, — Она сняла трубку, набрала номер. — Вацлав, это Таня. Ты можешь зайти ко мне на минуту? Да, прямо сейчас. Спасибо.

— Кого ты зовешь? — спросил Луцек. — Ронбека?

— Да. По-моему, он вам обоим понадобится.

— Я в вашем распоряжении, — сказал дежурный по станции. — Готов следовать за вами, товарищ капитан. Разумеется, после службы.

Капитан Экснер закрыл удостоверение, спрятал его в ладони и с каким-то смущением оглядел чуть ли не музейную обстановку — да, ей самое место в музее истории техники, а не на современной станции. Он улыбнулся невысокой кассирше и возразил:

— Ну что вы… Вам никуда и не надо идти, пан Вондрачек. Достаточно будет, если мы немного постоим на перроне. Вон там, у ящика с цветами. Очень красивые цветочки, — обратился он к кассирше. — Это вы выращиваете?

Она покачала головой.

— А кто же?

— Я, — ответил Вондрачек. — Я живу здесь пятьдесят лет. Мой отец был начальником станции. На перрон, конечно, можем выйти, товарищ капитан. — И он надел фуражку, как привык с молодых лет, щегольски, набекрень.

Поезд только что ушел, перрон был пуст. Михал Экснер, опершись о чугунную ограду, наблюдал за воробьями, сновавшими между рельсов.

Пан Вондрачек с минуту колебался — то ли ему стоять навытяжку, то ли удобно опереться, как этот молодой человек. В конце концов он все же решил последовать примеру Экснера, хотя и несколько конфузился. Возможно, так он стоял на перроне впервые в жизни.

— Красиво здесь, — одобрительно заметил Экснер. — Тишина, покой…

— Да, линия не слишком оживленная. Я привык.

— Пан Вондрачек, что вы думаете об этом деле?

— О каком, простите?

— О том, что случилось с паном Рамбоусеком.

— Просто невероятно. В нашем спокойном, тихом городе.

— И способ… — задумчиво проговорил Экснер.

— Простите, не понял. Способ? Чего?

— Убийства.

— Я ничего об этом не знаю, пан капитан.

— Ах так! — обронил капитан Экснер небрежно. — Я думал, все уже знают. И в городе, и в окрестностях. Как всегда в провинции.

— Со мной об этом никто не говорил, пан капитан.

— Дело не в этом, — сказал Экснер, казалось, очень заинтересованный голубями на крыше склада. — Вы дежурили в субботу вечером, да?

— Да, так вышло. Поскольку я тут живу, я охотно подменяю…

— Конечно. Все правильно. И в котором часу проходят последние поезда?

— На Мезиборжи в двадцать три пятьдесят три, на Градец в ноль пятнадцать.

— А перед этим?

— Двадцать один пятьдесят, двадцать два тридцать четыре.

— Вы не заметили ничего необычного? Кто садился, кто выходил…

— Погодите, дайте подумать.

— Пожалуйста.

Минутой позже Вондрачек отрицательно покачал головой.

— Нет. Я все перебрал — в самом деле нет. Последним поездом из Мезиборжи приехала группа парней и девчат. С какого-то бала. Некоторые вернулись еще тем, предыдущим. — Он помолчал. Пожал плечами. — Да. Кто-то приехал из Градеца. Да… Пан Кодет. У него в Градеце дочь. И какой-то незнакомец уехал. Я продал ему билет. До Лоучны. Пожалуй, больше я ничего не припомню…

Капитан Экснер пожал плечами.

— Что поделаешь. Такой случай. Вы подумайте еще, пан Вондрачек. А если что-нибудь вспомните, позвоните. И скажите поручику Шлайнеру, чтобы он передал мне. Вы знаете его?

— Конечно. Его отец иногда работал тут на станции. На выгрузке для сахарного завода, и вообще. Порядочный, честный человек.

— И в наши дни можно встретить порядочного человека, — улыбнулся Экснер.

— Конечно, товарищ капитан.

Юрист издательства (кроме книг, оно выпускало газеты и журналы, в том числе и «Молодые горизонты») доктор Вацлав Ронбек, крупный знаток авторского права и гроза всех, кто зарабатывал или подрабатывал гонорарами, был явно рад. Он с откровенным удовольствием просмотрел все опольненские фотографии, включая сделанные в квартире художника, расхохотался и провозгласил на редкость звучным голосом, который вполне подошел бы, скажем, старшему государственному советнику:

— Ну и разгром!

Он закурил вторую сигарету, снова положил фотографии на стол перед Таней Врабцовой и придвинул поближе пепельницу.

— Ха-ха, — удовлетворенно хохотнул он. Радость Ронбека, если принять во внимание его субъективное отношение к этому делу, была оправданна. Ведь приглашение говорило о том, что ему, как юристу, всецело доверяют, а вдобавок газетчики опять сели в лужу.

— Да, кстати, — сказал он громко, — там что-нибудь пропало?

— Кто его знает, — пожал плечами Рихард Поган. — Мы ничего не брали.

— Я надеюсь, — заметил доктор Ронбек. — И все-таки вдруг что-нибудь пропало? Как вы докажете, если преступника не обнаружат, — что вы не воры?

— Доказать, наверное, будет сложно, — отозвался Поган. — Господи Иисусе, ну что мы могли там взять и куда девать краденое.

— Суд это заинтересует лишь с точки зрения… как бы вам попроще объяснить… с точки зрения улик. Вот я и говорю: если преступника не найдут — и если, конечно, что-то пропало, — я вам не завидую. А если вы не докажете…

— Но как?! — в отчаянии воскликнул Луцек. — Как доказать, Вацлав?

Доктор Ронбек пожал плечами.

— Уж придется вам сочинить что-нибудь поправдоподобнее. А если не сочините, и если похищенная вещь представляла значительную ценность, и если милиция докажет, что вы были в квартире — а она это докажет и, скорей всего, уже доказала, — к тому же вы попали в квартиру незаконно…

— Что тогда? — спросила Таня Врабцова.

— Тогда, — зловеще продолжал доктор Ронбек, — придется доказывать, что до сих пор вы вели упорядоченную трудовую жизнь. В вашем случае доказать, пожалуй, возможно. И суд все учтет. Но, — доктор Ронбек вновь пожал плечами, — все зависит от того, как пойдет расследование и что именно пропало. Если ценность предмета незначительна… Тогда еще ничего. А если это нечто крупное… Тогда мне надо заглянуть в кодекс. Сроки я на память не помню. Многое также зависит и от того, была ли та вещь или те вещи, которые, возможно, пропали, частью обстановки замка. В таком случае это хищение социалистической собственности, и уже трудно говорить об условном…

— Послушай! — вскричал Луцек. — Вацлав! Мы же не воры.

— Суду, — веско произнес Вацлав Ронбек, — важны улики.

В кабинет заглянула секретарша.

— Таня, пришел товарищ из общественной безопасности. Извиняется, что опоздал. Говорит, если совещание, он подождет.

— Пусть войдет!

Михал Экснер блеснул в дверях светло-голубым костюмом и скромной улыбкой (Богоуш гнал вовсю, так что капитан успел еще забежать домой и немного привести себя в порядок).

— Простите, я в самом деле не помешал? — тихо спросил он.

— Пройдите, товарищ, — приветствовала его Таня Врабцова. — Собственно, мы вас ждем. Я — Врабцова. Это — товарищ Поган, а это — Луцек. А это — наш издательский юрисконсульт доктор Ронбек.

Экснер представился и сел у «взлетной полосы» спиной к окну.

— Кофе? — спросила Таня.

— Если можно.

— Разумеется. — И она распорядилась насчет кофе.

Капитан Экснер осматривался и молчал. Ронбек уселся поудобнее, предвкушая интересный разговор. Луцек весь напрягся, словно собирался ринуться в драку. Поган сгорбился, глаза его за стеклами очков были почти закрыты.