Под знаменем Врангеля: заметки бывшего военного прокурора - Иван Калинин

Затея Сельско-Хозяйственного союза лопнула. Вместо того, чтобы отвлечь от Врангеля возможно больше казаков, союз, совершенно неожиданно для себя, помог главнокомандующему в его плане расселения войсковых частей по Балканам.

Одновременно с остатками 3-й донской дивизии, направившимися в Болгарию, увезли в Сербию 5000 кубанцев и небольшое число донцов (малочисленные полки гвардейский и технический).

Врангель и его штаб больше всего боялись, конечно, возвращения казаков в Россию. Чтобы не повторилось мартовских событий, оставшихся старались запугать теми ужасами, которые творятся в России и которые ожидают там всех вернувшихся из-за границы. Кубанцев, для поддержания их духа, все время утешали слухами о том, что они и так скоро вернутся в Россию, так как предстоит «десант». Будто и французы согласились, и штаб десантного отряда сформирован, и ген. Шкуро назначен начальником десанта. Врангель еще в Крыму изгнал из своей армии этого генерала, но его именем пользовались в тех случаях, когда хотели обнадежить скорой «работой» казаков с грабительскими замашками.

О России на Лемносе можно было говорить все что угодно, и говорили не стесняясь. Информационные сводки штаба главнокомандующего изощрялись вовсю и врали до отвала. Источник этих сведений был всегда один и тот же: мифические беглецы из России, прибывавшие в Константинополь. Информаторам давно уже перестали верить. Когда один из них, чиновник Н., выступил с докладом о положении в России в штабном театре перед спектаклем, его высмеяли. К его беседам на эту тему относились до того несерьезно, что офицеры пугали своих вестовых тем, что в наказание отправят их на две или на три лекции чиновника Н.

Вдруг, в начале июня, французы вывесили возле г. Мудроса, на особом щите, объявление о том, что в Константинополь прибыл «директор бакинских нефтяных промыслов» г. Серебровский и предлагает казакам и солдатам (но отнюдь не офицерам) отправиться в г. Баку на работы. Невзирая на французский караул, информаторы ухитрились сорвать объявление со щита. Однако через сутки таинственные агитаторы, не иначе, как из числа русских, развесили его по лагерям в рукописном виде.

«Решид-Паша» снова стремился к берегам Лемноса, чтобы еще раз вырвать из «стальных рядов» белого стана несколько тысяч пушечного мяса.

Он, как осьминог, насосется нашего брата на острове и уплывет. Выходится долго ли, коротко ли, опростается где-то вдалеке и опять плывет сюда, подавайте еще порцию! — описывали казаки работу этого парохода, столь ненавистного Врангелю.

Кровавый перевозчик! — шипели информаторы.

«Решид» все решит! Всю армию изрешетит! — отвечали им низы.

А ведь нет такого преступления, которое не осталось бы без наказания, — сказал мне однажды о. Андроник.

Что случилось?

«Решид-Паша» затонул. Не слух, а правда.

Чтобы несколько охладить радость штабного начальства, генерал Бруссо вывесил объявление о том, что «Решид-Паша» не затонул, а сел на мель возле берегов Лемноса, что из Константинополя вызваны буксирные пароходы и что дня через три удастся стащить его; если же он будет поврежден при этом, то вместо него на остров пришлют другое судно.

Через несколько дней целый и невредимый «Решид- Паша» уже чернел в синеве Мудросского залива.

В Баку холера. Ехать туда — на верную смерть! — сообщал «Вестник Донского Штаба».

В связи с предстоящим приездом партии казаков, из Одессы в Батум спешно вызван страшный палач Саджая, — писали константинопольские газеты.

Казаки шушукались между собой.

На убой, знамо дело, везут. Не иначе, как погибать! — вторил в тон информаторам накануне новой отправки в Россию «дидок» Василий, разливая штабным офицерам «какаву» на питательном пункте Земского союза.

До свидания… Решился… Бог с ним, с этим Ломоносом! — кричал он им на следующий день, вытянувшись во весь рост на носу паровой баржи, которая перевозила казаков с пристани на пароход.

И этот уехал! Какие кряжи сдвинулись! — с изумлением говорили в штабе, где многие знали услужливого «дидка», всегда распинавшегося в верности белому стану.

Мой вестовой Алексей Кравцов, преемник Маркуши, давно поговаривал о возвращении в Россию. В день посадки он встал очень рано, вычистил мои ботинки, согрел чай, разбудил меня и заявил:

Тоже решился! Дальше оставаться бессмысленно… Конец этой лавочке… Иной надо искать путь в Россию, только не гражданская война.

Я вполне одобрил его намерение, и мы с ним братски расцеловались.

На работы в Баку с Лемноса уехало более 21 тысяч.

А в Грецию и на соседние острова утечка шла своим чередом.

К июлю ген. Бруссо закончил свою миссию на острове Лемносе.

Он распылил казачьи корпуса и получил новое назначение на должность инспектора артиллерии колониальных войск в Алжире. Ген. Абрамов, стесня сердце, почтил его прощальным обедом и парадным спектаклем.

На смену распылившимся казакам на Лемнос уже везли новых беженцев, малоазиатских греков. Судьба уже седьмой год неизменно покровительствовала коренным лемносцам, преподнося им все новые и новые объекты для обирания.

Мак-Нэб немедленно начал одаривать новых пришельцев.

Все, что осталось от двух корпусов, около 4-х тысяч, французы сосредоточили в один лагерь на западном берегу залива. На восточном, возле г. Мудроса, поселились жертвы великодержавнической политики Венизелоса.

Главную массу оставшихся донцов составляли два сводных полка, Каледино-Назаровский и Платовский, и военное училище.

В полках только какая-нибудь четверть годилась для строя, остальная же часть состояла из влитых в эти полки остатков от разных тыловых учреждений, из заштатных генералов и офицеров и т. д.

— Тут братвы мало… Тут самоё офицерьё! — заявляли мамонтовские ветераны.

Неугомонный «Общеказачий Сельско-Хозяйствен- ный Союз», надутый ген. Абрамовым, не успокоился. Его заправилы снова начали энергично хлопотать перед болгарским правительством о разрешении ввезти в Болгарию с Лемноса еще тысячу беженцев. Стамбо- лийский согласился.

Слух о предстоящей отправке новой партии в страну братушек проник на Лемнос. Б. Жиров писал в своей летописи:

Слышим вдруг со всех сторон

Весть весьма коварну:

Надо тысячу персон

На работы в Варну.

И дебаты вновь идут

Страстные, лихие:

Беженцы ль туда пойдут

Или строевые.

Представитель Сельско-Хозяйственного Союза запоздал прибыть на Лемнос, и ген. Абрамов повторил прежний маневр, погрузив Платовский полк. На этот раз шуллерскую проделку Союзу удалось заметить и ликвидировать своевременно. Как только полк доехал до Константинополя, французы его там задержали, пересадили на вернувшийся из России «Решид-Пашу» и вернули на Лемнос. Ген. Абрамов изловчился передать на пароход приказание, чтобы полк не выгружался. Тогда французский комендант пригрозил открыть огонь по пароходу. После этого началась высадка пла- товцев. Французы объявили, что в Болгарию нужна артель, а не войсковая часть. Представители союза Г. Ф. Фальчиков и Л. В. Белашов, под прикрытием французских часовых, стали производить запись. Измучившись на неприветливом острове и утратив веру в армию, записывались все, — и офицеры, и врачи, и чиновники, и женщины, и простые казаки, как числившиеся в полках, так и состоявшие в беженском батальоне. Всякому хотелось поскорее вырваться на свет божий из мрака врангелевского лагеря и зажить новой, осмысленной, самостоятельной жизнью.

9 июля состоялась отправка.

К французской комендатуре с утра то и дело тащатся люди, закинув на спины мешки со своим барахлом и дарами Америки. Тут нет знамен, нет барабанов, сняты погоны, не слышно начальнического окрика. Л. В. Балашов объясняет собравшимся цели Сельскохозяйственного Союза.

— Мы хотим избавить вас от того морального гнета, в котором вы находитесь здесь, на острове, избавить вас от главенства тех лиц, которые хотят до бесконечности играть в солдатики. Бели кто-либо из вас, по приезде в Болгарию, устроится самостоятельно, помимо Союза, то мы будем только рады, так как тогда наша цель будет достигнута.

Белые рабы! — шипели информаторы по адресу тех, кто хотел покинуть Лемнос, отречься от своего вольного или невольного белого прошлого, разорвать всякую связь с врангелевщиной и заняться мирным трудом в стране братушек.

Грабьте до конца и воюйте до победы, — отвечали им отъезжающие.

Я был в их числе.

Кому, кому, а вам-то за измену долгу и родине намыленная веревка в первую очередь, — слышал я по своему адресу угрозы со стороны «спасателей отечества», когда шел в толпе на пристань. — Главнокомандующий в Сербии и Болгарии опять соберет под свои знамена всех своих бывших подчиненных. Вам тогда не сдобро- вать! Не ждите прощения.