Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ) - Корнева Наталья Сергеевна

Однако сейчас залитый кровью верховный жрец храма Полуденного Солнца выглядел ужасающе.

— Ублюдок!.. — яростно завыл он, кривясь от вкуса собственной крови.

Золотая Саламандра потянул из ножен акинак, надеясь разрезать державшую его унизительную привязь. Но, прежде чем листовидное лезвие коснулось витой плети, та с легкостью соскользнула с горла и, послушная воле Учителя, щелкнула Игнация по кисти. От неожиданной боли тот снова вскрикнул и выронил оружие.

Яниэр благоразумно сдержал неуместную сейчас улыбку. Единственным оружием, которым владел Учитель, была плеть, ничего другого он не признавал. Зато обращался с нею Красный Феникс лучше любого надсмотрщика с рудников Материка: от филигранных траекторий ударов было практически невозможно уклониться.

— Поведение, недостойное Великого Иерофанта, — ровным голосом произнес Учитель, давая понять, что закончил. Плеть мягко прошелестела в воздухе и послушно свернулась за поясом.

Почуяв, что свободен, Игнаций вскочил на ноги. Пошатываясь, отступил на несколько шагов и полуобернулся через плечо, ища взглядом Ишерхэ, словно ребенок, просящий мать о защите. Наверняка мерзкий, тошнотворный запах крови раздражал и нервировал его. Этот запах был повсюду, и Игнаций, не отдавая себе отчета, затряс пораненной головой, тщетно пытаясь от него избавиться. Злые разноцветные глаза жреца казались темными провалами, а рот нервно дергался.

Позади раздался издевательский смех, который удивил многих: такой реакции Триумфатора не ожидали ни Учитель, ни сам Игнаций.

— Глупец! — насмешливо промурлыкала Ишерхэ, кажется, довольная разыгрывавшимся перед нею представлением, то ли трагичным, то ли, пройдя крайнюю стадию напряжения, уже обратившимся в фарс. — Нельзя безнаказанно дразнить хищника, размахивая рукой перед самой его пастью. Зверь остается опасен, даже если уже стар, зубы его сточились, а когти обломаны. — Она бросила насмешливый взгляд на Учителя.

— Стража! — неожиданно для всех позвал Игнаций.

Яниэр не сразу понял, на что рассчитывает Золотая Саламандра в храме Закатного Солнца, а вот Учитель, кажется, был искушен в дворцовых переворотах. Во всяком случае он совсем не удивился, увидев ворвавшихся в зал элитных бойцов Бенну.

На случай их возможного сопротивления всё было продумано и подготовлено заранее.

— Вижу, караул устал? — безразлично заметил Красный Феникс. — Что ж, рано или поздно это случается.

Яниэр окаменел, не веря своим глазам. Происходящее казалось невероятным. Никогда, никогда прежде в голову не закрадывалась мысль, что подобное может произойти. Он жил в Ром-Белиате с шести лет и воспринимал власть Учителя чем-то само собой разумеющимся, незыблемым, несокрушимым. Невозможно поверить, будто кто-то на самом деле осмелился выступить против него — открыто, средь бела дня, в присутствии старших жрецов Красного ордена… Неужели дойдет и до того, что на Учителя поднимут оружие? На его безупречного, непогрешимого полубога?

Красный Феникс был символом народа Совершенных. Потерять его равнозначно потере боевого стяга: нет участи позорнее и горше. Это крушение, пережить которое второй раз народ погибшего Лианора не может.

Учителя можно любить или ненавидеть, восхвалять или проклинать, но отрицать его величие нельзя. Даже сейчас, лишившись сана и власти, его светлость мессир Элирий Лестер Лар не утратил в глазах подданных авторитета.

Игнаций вопросительно обернулся к своим людям. Бойцы храма Полуденного Солнца не были трусами, а о дисциплине их знал всякий. Но Золотая Саламандра не решался отдать приказ без одобрения Триумфатора. В этом одобрении он хотел быть уверенным, но Ишерхэ молчала. Поддержки её было так же легко лишиться, как и приобрести: непредсказуемое настроение Триумфатора менялось так же быстро, как направление легкого весеннего ветерка.

Две группы людей, две не поделившие добычу волчьих стаи замерли в ожидании сигнала, готовые рвать друг другу глотки.

Ишерхэ откровенно наслаждалась этой сварой, переводя внимательный взгляд с одного лица на другое. Сегодняшний день многое расставил по местам.

Наконец Игнаций заговорил, с трудом справляясь со срывающимся от эмоций голосом:

— Не соблаговолит ли прекрасная госпожа отдать приказ об аресте и казни безумца, который поставил под сомнение её волю?

Ишерхэ равнодушно глянула на него.

— Ты уже вызвал стражу без моего распоряжения. Ну так справляйся с ситуацией, Великий Иерофант. Твой предшественник решал свои проблемы самостоятельно.

Яниэр похолодел. Неужели они и вправду решатся взять под стражу Учителя? Подобное недопустимо. Но что может он сделать?

— Но ведь это бунт! — искренне возмутился Игнаций. Костяшки его пальцев, сжатых в кулаки, от клокотавшей ярости стали белее снега. — Неужели неповиновение останется безнаказанным?

— Конечно, нет, — холодно улыбнулась Ишерхэ и перевела строгий взгляд на Учителя. — Наказание будет. Я приговариваю тебя, Лестер, к смертной казни… срок которой выберу и назначу сама, когда потребуется. Если вы забыли, я напомню: жрецов рождается всё меньше, и даже самый жалкий из вас должен приносить пользу… Каждый.

Красный Феникс ничего не ответил и молча вышел из зала. Никто не посмел задержать его.

— А ты, — владычица вдруг обратилась к совершенно раздавленному Яниэру, — окажи Великому Иерофанту необходимые услуги врачевателя.

Яниэр поклонился, внутренне проклиная свои способности, из-за которых ему придется лечить Игнация. Учитывая тяжесть нанесенных Красным Фениксом повреждений, лечение это займет длительное время.

Яниэр вздохнул и посмотрел на престол верховного жреца. Учитель будто смягчился и решил всё-таки пояснить своё распоряжение.

— Все мы однажды станем огнём в ладонях небожителей, — раздельно проговорил он. — Но не сегодня. Вы должны бежать и спрятаться от всех, кто может причинить вам вред. Если я буду с вами, нигде на Материке вы не сможете скрыться.

Яниэр хорошо понимал это. Лотосная кровь сияет ярче солнца для тех, кто умеет видеть.

— Ивица… — Учитель снисходительно покачал головой. — Она может заупрямиться и захотеть остаться. Обмани ее или уведи силой. Без нее грядущее возрождение народа Совершенных невозможно.

Яниэр рефлекторно кивнул, напряженно думая о своем.

— Если ваша кровь истратит весь запас цвета, она потеряет силу, — очень осторожно заметил северянин, боясь задеть наставника словами, произносить которые ему было не по статусу. — В этом случае вы перестанете быть тем, кто вы есть сейчас.

Учитель неожиданно резко шевельнулся и посмотрел на него со странным выражением.

— Ты прав, — поразмыслив, подтвердил он. — Но мне придется очень постараться, чтобы истратить весь духовный цвет. Кроме того, через некоторое время лотосная кровь восстановит силу.

— Никто из жрецов Материка не в силах запечатать вервием бесцветия священную лотосную кровь, — издалека начал Яниэр, опустив взгляд к полу. — Но если кровь будет лишена цвета, ее можно будет запечатать и лишить силы на неопределенный срок, пока не будет снято вервие.

Яниэр не произнес вслух то, что каждому из них было ясно и так: это сделает Учителя беспомощным, полностью зависимым от того, кто наложит вервие. По сути, процедура сделает великого Красного Феникса простым человеком.

Но живым. Проклятье, живым! Разве этого мало?

Яниэр на многое бы пошел, чтобы Учитель согласился. Но в глубине души знал, что этому не бывать. Учитель не сможет отказаться от высшего предназначения, не сможет жить жизнью обычного человека и вечно прятаться от врагов. Его судьба — величие. Величие в жизни и в смерти.

И он должен принять решение наставника с уважением — даже если не согласен с ним.

— Больше всего я хотел бы остаться и служить вам до самой смерти. — Яниэр грустно покачал головой. — Но понимаю, что это невозможно.