Жена кузнеца - Теплая Елена

41 глава.

Мы сидели у Северины и пили чай...

Сонька рассказывала ей про свой дом. Сёстры редко виделись, и у старшей не было времени посмотреть дом младшей. Поэтому она с интересом слушала и про печку, и про раковину, и про погреб, и про стёкла. Конечно, она радовалась за сестру.

– Значит, мы скоро на свадьбе погуляем? – спросила Северина.

– Ага! Вот только не знаю, где гулять будем. На улице холодно... А я, конечно, не думала, что всё затянется, и я буду зимой выходить замуж.

– Ладно, не переживай. Родни у нас мало, поместимся где-нибудь. А ты зачем ко мне пришла? – обратилась она уже ко мне.

– Северина, я пришла за разрешением съездить на рынок с Никитой и Сонькой. Он меня отказывается брать, потому что холодно. Только – если ты разрешишь.

Брови от удивления у травницы полезли вверх, но она тактично промолчала про то, что обычно мужчин мало интересует здоровье матери и ребёнка до его рождения. И уж точно в посёлке никто не стал бы интересоваться и заботиться об этом.

– Я не вижу у тебя никаких признаков, что ты можешь потерять ребёнка. Если, конечно, ты не захочешь попрыгать или побегать по полям. Тебе уже можно и травки не пить – если не хочешь – но лучше себя поберечь.

– Так я могу поехать? – я с надеждой посмотрела на неё.

– Можешь. Если тебе хочется.

– Спасибо большое! – я была рада.

Ведь я теперь не скоро смогу поехать на рынок...

В этом году это последняя поездка в город. Так далеко никто не решится ехать зимой. Поэтому через два дня мы поедем с большим обозом. Половина посёлка уедет, чтобы продать излишки и купить нужные вещи, а остальные отдадут заказы тем, кто поедет. Потому что многие останутся на хозяйстве и будут помогать семьям тем, кто уедет...

 

Никита послушал ответ Северины, нахмурился, но ехать мне всё-таки разрешил.

Я была на седьмом небе от счастья. На хозяйстве у нас остались девочки и Пётр. Ему Никита разрешил работать в кузне без него и даже задания дал.

Никита переделал навес на телегу – сделал его съёмным. Мы сшили чехол на него и пропитали в мыльном растворе, чтобы не промокал. Можно было бы и воском обработать, но у нас его нет в таком количестве, поэтому обработали доступным способом. Хорошо и несколько раз пропитав и просушив этот чехол, мы надели его на каркас. Никита постарался его облегчить, чтобы вес телеги не мешал загрузить её всем чем нужно на рынке, и лошадь смогла её довезти. Телегой буду управлять я – понимаю, что непривычно – но Никита сказал, что лошадь смирная и спокойно пойдёт вслед за Сонькиной телегой. Ей телегу выделил мельник, он на рынок в этот раз не ехал.

Мы к поездке готовились весь вечер. Никита загрузил всё, что мы хотели продать, и заказы в тот посёлок, что мы будем проезжать. Сонька весь вечер решала с Ярославом, что им докупить, и её не было до позднего вечера.

 

* * *

 

Утром Никита разбудил меня ещё затемно. Лизка и Пётр нас провожали, и поэтому стол к завтраку был уже накрыт. Я собрала продукты в дорогу – которые были приготовлены ещё вечером – в корзину. Сонька ушла к мельнику забирать телегу, приготовленную ей Ярославом.

Я села в телегу, Никита – на коня, и мы выехали со двора ещё по темноте. По посёлку были расставлены факелы, и Никита вёз с собой несколько штук, чтобы можно было освещать себе дорогу.

Остановились возле мельницы, где нас ждали Сонька с Ярославом. Они проехали впереди меня, и Никита о чём-то с Ярославом разговаривал до конца посёлка. Потом Ярослав слез с телеги и помахал нам в след. Никита зажёг от последнего факел свой и поехал впереди освещать нам дорогу. Далеко впереди уже виднелись такие же факелы, кто-то уехал раньше.

За нами тоже выезжали люди. Но сколько в итоге едет человек – было сложно сосчитать в темноте.

Было очень холодно. Я завернулась в свои одежды потеплее и старалась не уснуть от мерного покачивания телеги. Поговорить было не с кем. Вокруг была темнота, только дорога впереди освещалась перед Сонькой. Я не управляла лошадью – она шла за телегой Соньки ровно, никуда не сворачивая.

Через несколько часов начало светать...

Мы проезжали мимо костров, где собирались люди, останавливающиеся на ночлег из других посёлков. Они махали приветственно Никите и разглядывали нашу кибитку с большим интересом. В нашем посёлке такие кибитки сделало ещё пару человек. Остальные

по старинке накрывали товар в своих телегах просто материей с пропиткой...

Небо было хмурое и холодный ветер дул сбоку. Моя кибитка защищала меня и от холода, и от ветра, а для Соньки и Никиты я сделала такие плащи-накидки из пропитанной ткани. Они надели на себя эти плащи, и мы могли не останавливаться, чтобы согреться у костра, как это делали другие. Поэтому мы очень быстро догнали тех, кто выехал из посёлка раньше нас.

К вечеру до места стоянки мы добрались самые первые и смогли развести несколько костров к приезду остальных. Мы успели приготовить себе ужин, и пока Сонька заваривала чай, я застилала нам постель. Мы с Сонькой ложились спать в кибитку, а Никита – на телегу, которая принадлежала мельнику.

Никита уже накормил и напоил лошадей, мы с Сонькой легли спать, а мой муж ещё переговаривался с теми, кто подъезжал. Возле нас тоже остановились несколько телег на ночлег.

Утром меня разбудила Сонька, опять в темноте. Костёр уже горел и потрескивал. Каша уже варилась, Никита увёл поить коней на реку. Многие на нашей стоянке тоже уже встали и суетились вокруг своих телег.

Мы очень быстро поели и собрались, потому что начал моросить мелкий дождь. На меня не капала вода, потому что кибитка не промокала, а Сонька от дождя накрылась плащом. Её телегу, чтобы не намокли товар и сено, накрыли пропитанными покрывалами.

Когда стало светло, Никита прислал ко мне в кибитку Соньку, потому что дождь начал усиливаться. Он сзади, к моей телеге, привязал своего коня, а сам поехал вместо Соньки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍