Дорога стали и надежды - Дмитрий Манасыпов

И Морхольд умер. Глупо, ненужно и не вовремя. Ушел сам, оставил ее одну.

Санитарка Маша погладила ее по щеке. Даша не вздрогнула, запрещая себе бояться и стараясь привыкнуть. До места она вряд ли доберется, при любых раскладах.

Маша нахмурилась, свела тонкие брови и потянулась к поясу. Оттолкнула Дашу назад в угол, разворачиваясь и прикрывая ее собой. Большая стальная дверь, загрохотала, окуталась поднявшейся пылью и влетела внутрь. Грохнуло, теперь сильнее, заплясала красная точка, дико скачущая за Машей. Чуть позже добавилась вторая, стараясь успеть за первой. Даша отползла к продавленному дивану, вжалась в прелую спинку с отходящей кусками, пахнущими плесенью.

По стенам застучало попаданиями. Со звоном и треском разлеталась свеченосная посуда. Куклу посекло пополам. В сухую голову, сухо хрустнув, попали несколько пуль. Голова только качнулась, не собираясь разлетаться осколками. Маша, пригибаясь, ломано и странно, двигалась к двум фигурам, возникшим в проеме. Запиналась, совершенно не как в бою с «серыми», шла, как будто борясь с чем-то. Но шла.

В нее попали, на излете, поймав в прыжке, должном закончиться рядом со стрелками. Сталь ее странноватого длинного ножа заблестела, начав петь звонко и убийственно. Пули попали в грудь, разрывая плоть, сбив с ритма, отбрасывая назад. Первый в черном, высоченный, просто огромный, двигался чуть ли не так же быстро, как самая страшная легенда в Дашиной жизни. Да и легенды не должны погибать от пуль.

Машу убивали из двух стволов, не давая ей встать. Били в упор, тратя патроны, ничуть не жалея. Один сменил магазин, второй прикрыл выстрелами. Дашины зубы стучали не просто дробь – они выбивали бешеную пляску, выколачивали удары там-тамов. Тело в фартуке и маске на лице, тряслось от попаданий. Даша старалась не смотреть. Остро воняло порохом и кровью.

Перед ней остановились сапоги, и лишь тогда она поняла, что все. Раздавались только глухие сильные удары – по твердому били чем-то еще более твердым.

– Ну, вот я тебя и нашел, – человек в глухом камуфлированном комбинезоне, шлеме в чехле и черной маске на лице улыбался. Голос его выдавал с головой. – Эй, Шатун, хватит. Ты посмотри на нашу красавицу.

– Че на нее смотреть-то? – Даша вздрогнула, узнавая и имя, и голос. Противно захрустело. – Черт, размолотил ведьме всю башку, скальп хрен срежешь.

– А ты б не увлекался, – человек присел рядом с ней. Уставился блестящими глазами. На груди, прикрепленная карабином к разгрузочному жилету, хрипнула женским голосом, рация, твердя что-то про серое. Или серого. – Майор нас потеряла, Шатун.

– Зловредная баба. Что ты ей скажешь? – Шатун не подходил, сторожил вход. Хрустеть прекратило. – Она как репей, прицепится, и хрен отстанет.

– Насрать. Я ее нашел, – он снова уставился на Дашу. – Меня зовут Илья. А ты, как я понимаю, Даша Дармова?

– Да, – голос, выходя из пересохшего горла, неприятно подрагивал. – А ты кто такой и откуда меня знаешь? И зачем и как нашел?

– О, какая любопытная. – Илья усмехнулся. – Пить хочешь?

Шатун не дал ей ответить, недовольно пробасив от двери:

– Чего ты с ней цацкаешься? Накинь браслеты, чтоб не удрала, и пошли наверх. Надо было штурмовиков с собой брать, а я тебя послушал. Думаешь, выгорит у нас? Мастер не разозлится?

– Нет. Ну, обскакали мы с тобой его протеже, и что? Я свяжусь с ним, когда выйдем наверх. Только учти, потом меня, скорее всего, придется привязывать к квадрику – сил хватит на несколько секунд контакта. Все потратил и на нашу подопечную, которую еле нашел, и на эту бешеную тварь, еле сдержал. Порвала бы нас бабенция, а?

Шатун помолчал. Заговорил, и Даша, на удивление, уловила в его голосе отголоски страха, такого же, как и у нее недавно:

– Да. Видел тех, нашинкованных, в коридоре? Это же она. И сейчас, не зацепи в первый раз, добралась бы. Половину магазина выпустил просто так.

– Ну, считай, что ты мой должник. Ладно. – Илья снова повернулся к Даше. – А нашел я тебя…

Он не договорил. Да и это стало совершенно ненужно: дар вернулся. Нахлынул сразу, расцвечивая для Даши мир яркой, наполненной всеми оттенками, палитрой. И она уже знала то, о чем этот надутый Илья, которого и звали Серым, и который считал себя ровней ей или непонятному Мастеру, даже не догадывался. Но зато Даша увидела все нужное ей, ощутила след Мастера в голове Ильи, такой же, как у нее перед поиском Морхольда, того человека, что хотел узнать про нее все. И узнал бы, наверное, если бы не «но».

«Но» уверенно и неотвратимо рассекло Шатуну лицо, врубилось широким лезвием мачете в череп, со скрипом застряло. Илья начал поворачиваться, поднимаясь – и упал, захрипел, задергал ногами. Из горла, рассеченного «выкидухой», хлестала кровь. Нож, такой смешной по сравнению с торчащим из головы Шатуна клинком, был заточен на славу. Даша не останавливалась, била и била, кромсала человека, посмевшего влезть в ее голову, посмевшего следить за ней вместо того, чтобы помочь такой же, как и он сам, выходке природы.

– На! На! На! – нож входил как в масло, и спотыкался о твердое, и застревал в пористом. Даша била, наплевав на кровь. – Сволочь! Тварь! Скотина!

Она столько лет была одна.

Не слыша никого. Не понимая происходящего. Не умея разобраться в самой себе.

А он? Что сделал этот кусок мяса, уже умерший, но от того не менее ненавистный?

Просто хотел отвезти ее кому-то, такому же, как Даша и он сам, сраный Илья Серый. Мастеру.

Как отвозят на базар порося. Или мешок с картошкой. Желая получить за них что-то ценное.

Даша уронила нож, вытерев лицо. Толку не вышло, тыльная сторона ладони, как и рукав, оказались полностью в крови. Села, обхватив колени руками, и смотрела перед собой.

– Все, успокоилась? – Морхольд, устало опустившись прямо на грудь Шатуна, вытянул ноги. Достал трубку, набив ее остатками табака из кисета. Потряс его над ладонью, вздохнул. – Выпустила пар?

Даша молчала, зыркая на него из-под бровей.

Морхольд носком подвинул к себе еще горевшую свечку, прикурил. Зачмокал, раскуривая трубку. Поправил повязку на глазу, поморщился, касаясь ее. По шее, виднеясь под еще не виденной ею красной футболкой с портретом какого-то патлатого и бородатого мужика в берете, тянулся бинт.

– Ты как?

– Никак, – буркнула Даша. – Ты живой и целый, что ли, мне не мерещится?

Морхольд пожал плечами под кожанкой явно с чужого плеча.

– Насчет целости я б поспорил. А так – вроде бы живой. Драпать надо, Дарьюшка.

– Ага, – она встала. – Как выжил?

– Никакой логики, – тот огорченно вздохнул. – Бронежилет же у меня есть. Был. Крепления разрезали полностью. Синяк на груди, по шее прошлись. Майку с Вейдером в хлам разрезало, тьфу ты, пропасть. Двадцать лет смог протаскать, представляешь?

– Потеря-то какая… Пошли?

– Злая ты, Даша, и привязанностей не понимаешь. Щас, докурю, и сразу пойдем. Не знаешь, что за ребята?

– Вон тот тебя ночью грозился на ремни порезать. А так… уроды, не видишь, что ли?

– Ну да. – Морхольд покосился на разрубленное лицо Шатуна и согласно кивнул. – Точно не красавцы.

Глава 15

Дождь не может идти вечно

Самарская обл., город Отрадный (координаты: 53°22'00'' с. ш., 51°21'00'' в. д.), 2033 г. от РХ

Из развалин больничного городка они просто-напросто вылетели, треща двигателем и сжигая дефицитнейшее чистое топливо. Следом, снеся оставшийся кирпич воротной опоры, вырвался бронеавтомобиль. Рация, захваченная Морхольдом с тела Ильи, хрипела матом и приказами.

– Обкладывают, ты смотри чего… – протянул сталкер, вывернув и не попав в темную ямину с черной и остекленевшей по краям землей. – Держись, милая!

Квадроцикл, ревя движком, несся вперед. За спиной потрескивал отрывистым лаем пулемет. Откуда-то слева, воя оборотами, к лихой гонке спешил присоединиться еще кто-то. Прислушиваясь к переговорам преследователей, вылетающих из динамика регулярно и громко, беглецы понимали, что погоня серьезная.

Даша оглянулась, пугливо косясь на вспыхивающий пламенем срез ПКТ. Она очень сильно рассчитывала на то, что пушка башни не станет стрелять им вслед. Вроде бы глупо бояться попадания из нее, когда, не смущаясь, по ним лупят из спаренного второго орудия, но все же, все же…

– Специально мимо шмаляют! – заорал Морхольд, перекрикивая двигатель. – Прижать хотят, пугают! Ты им очень сильно нужна!

Даша не ответила. Пугают? Очередь разнесла в клочья сухое кривоватое деревце, торчащее сбоку. Ничего себе решили пощекотать нервы…

– Через парк пойдем, опасно, но можем прорваться! – Морхольд заложил неожиданный вираж посреди открытого пятачка земли, с просевшими павильонами и оградой по правую руку. – Держись!