Шальная звезда Алёшки Розума - Анна Христолюбова

бывший посольский секретарь, простолюдин Габриэль Маньян, и впрямь неплохой дипломат.

-------------

[130] кардинал де Флёри

* * *

Елизавета пришпорила коня, обогнала обоих егерей и устремилась за возбуждённо лаявшей сворой. За ней поскакали все остальные: Воронцовы, Шуваловы, Григорьевы… Из дам в седле была только Анна Маслова. Алёшка отметил, что держалась она превосходно. Впрочем, до Елизаветы, сидевшей по-мужски и одетой в кавалерский костюм, Анне всё же было далеко.

С первых же минут скачки цесаревна вырвалась далеко вперёд, Алёшка залюбовался её ловкой, уверенной посадкой и бесшабашной смелостью, с которой она гнала Люцифера. Однако восторг сменила тревога: как бы стервец не учинил каверзу… Не стоило, ох, не стоило в первый раз ехать на нём на охоту…

Остальная кавалькада растянулась на полверсты. Алёшка стартовал самым последним, но поскакал не вслед за прочими, а срезал путь через луг и небольшой перелесок. За ними, он знал, был неширокий, но глубокий и с отвесными стенками овраг. Прыгать через него никто не решался, поскольку на другой стороне всё так густо заросло ежевикой, что было не видно, куда приземлится лошадь. Однако он погнал своего рыжего прямо к оврагу. Увидев препятствие, конь попытался свернуть в сторону, но Алёшка заставил его двигаться вперёд, и тот легко перемахнул прогал, продрался сквозь заросли и помчался дальше. Проскакав лесом, они выбрались на опушку, через которую только что с лаем пронеслась свора, а за ней Елизавета, и пристроились ей в хвост. Все остальные, включая егерей, остались далеко позади.

* * *

Человек, сорвавшийся с места вместе с возбуждённой преследованием толпой охотников, слегка придержал коня, позволяя прочим обогнать себя, и бросил быстрый взгляд через плечо. Высокая фигура на рыжей лошади отчего-то не помчалась вслед за всеми, а всё топталась посреди поляны, на которой егеря спустили собак.

Не сводя глаз с отставшего всадника, человек съехал с тропы, натянул поводья и остановился, прикрытый раскидистым кустом орешины. Чего он тут застрял? Не любит охоту? Впрочем, какая разница… Главное, что представляется удобный случай довершить предприятие, с коим не справились тупые ублюдки из слободы. Не зря говорят: хочешь, чтобы было сделано хорошо — сделай сам!

Он прислушался: лай собак, топот и конское ржание удалялись — пара минут и стихнут вовсе. Рука вытянула из седельной сумки пистоль, большой палец удобно лёг на курок и медленно потянул на себя. Послышался сухой щелчок, и лошадь, шевельнув ушами, нервно скосила на хозяина глаз. Рыжий, меж тем, перестал танцевать на одном месте и, повинуясь наезднику, наконец, ринулся вслед за остальными охотниками.

Внезапно взмокшая ладонь сжала отполированную рукоять пистолета, палец лёг на спусковой крючок, дуло плавно двинулось выцеливая место, где скачущий должен был появиться в прогале стволов, однако в следующий миг рыжая лошадь свернула с тропы и устремилась напрямки через луг в сторону оврага.

Человек прицелился в быстро удалявшегося всадника и, скрипнув зубами, опустил руку — слишком далеко. Даже, если удастся попасть, пуля будет на излёте и скорее всего не убьёт, а лишь слегка ранит. Эх, жалость какая! И куда только его черти понесли? Впрочем… Судя по звуку свора ушла в сторону гадючьего лога, а оттуда есть более короткий путь, и на пути этом имеется одно очень удобное место… Там, если повезёт, вполне можно исполнить задуманное.

Человек выбрался из кустов и пришпорил коня.

* * *

Петляя между деревьев, почти невидимые среди кустов и травы, собаки мчались впереди, и понять, где они находятся, можно было только по звуку. На какой-то миг они потеряли зайца и заметались по поляне, нетерпеливо скуля и подвывая.

— Ну же! — крикнула Елизавета и обернулась на Алёшку. — Где этот бездельник егерь?

Глаза её сияли, щёки пылали. И Алёшка засмотрелся.

— Ату! Ату! — Она слегка шлёпнула кончиком хлыста вожака — крупного борзого кобеля, рыжего с широкой белой проточиной на морде и в белых же чулках.

Тот словно очнулся, перестал бестолково метаться по поляне, задрал вверх узкую длинную морду, втянул воздух носом, затем уткнулся им в землю и в следующий миг уже вновь нёсся по лесу, увлекая за собой свору.

Елизавета с Алёшкой помчались следом.

По лицу хлестали ветки, и ему показалось, что наступил вечер — так сумрачно было под покровом леса. Стая выскочила на очередной прогал, и на самом его краю среди травы мелькнул серый меховой ком — крупный русак.

— Ату! — закричала Елизавета и устремилась следом.

Внезапный порыв ветра, сильный и резкий, ударил в спину и едва не сорвал с головы шляпу — Алёшка подхватил её уже в полёте. Над головой раздался глухой рокот, и, задрав голову, он понял, почему в лесу стало темно — огромная, низкая фиолетово-чёрная туча, словно гигантская чернильная лужа, быстро разливалась по небу, пожирая лазурную синеву ясного дня.

Он бросился догонять Елизавету, когда раздался треск, послышалось шипение, и небо с грохотом раскололось, озарив сгустившийся мрак яростной вспышкой, на несколько мгновений оглушившей и ослепившей охотников.

Люцифер шарахнулся в сторону и взвился на дыбы. Алёшка закричал, но, разумеется, ничем помочь не смог — Елизавета, поглощённая погоней и не контролировавшая каждое движение своего коня, вылетела из седла и упала в траву. Его рыжий затанцевал, задирая голову, но Алёшка удержал испуганного жеребца, остановил, соскочил с него и бросился к цесаревне. Она сидела на земле, потирая ушибленный локоть.

В следующий миг раздался новый мощный раскат, сопровождаемый ослепительной зарницей, и рыжий жеребец, вырвав из рук повод, храпя, помчался следом за Люцифером, с хрустом ломавшим ветки уже где-то вдалеке.

— Ваше Высочество! — Алёшка подбежал к Елизавете. — Вы не ушиблись? Давайте руку!

Он подхватил её, сердце заметалось, не хуже давешнего зайца, за которым умчалась свора, замер на миг, глядя ей в лицо, и осторожно опустил на землю. А поставив на ноги, тут же отступил.

Очередной удар был столь силён, что Елизавета, взвизгнув, прижалась к нему и зажала руками уши. И тут хлынул дождь — отвесной белой пенной стеной.

Елизавета вдруг засмеялась и, раскинув руки и запрокинув голову, закружилась на месте. Тут же захлебнулась в потоках воды, закашлялась и, продолжая хохотать, схватила Алёшку за руку.

— Бежим, Алексей Григорьевич! Здесь неподалёку мой охотничий домик.

* * *

С них потоками стекала вода. Елизавета ворвалась в большую круглую комнату и, хохоча, сорвала с головы треуголку, та, насквозь пропитанная влагой, шлёпнулась на пол, точно огромная толстая лягушка.

— Вот это гроза! Господи! Красота какая! Вы только гляньте, Алексей Григорич! — С трудом выбравшись из размокшего, цепляющегося за