Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева

быть вместе так, как нам хочется, — деликатно сообщил Рагнар о том, что я нахожусь в миллиарде километров от своей первой ночи с мужчиной и столь же деликатно умолчав о том, что он испытывает совершенно реальную, физическую боль, когда касается меня. Но не отступает, терпит. — Поскольку обычно это происходит не за один год, часто даже не за одно десятилетие…

Слова давались ему с трудом. Его переполняли эмоции, а я… едва не расхохоталась.

— Постой! То есть ты подарил мне целый магический мир, уникальный мир, наполненный кристально–чистой магией, только ради того, чтобы поскорее соблазнить? — произнесла я, всё ещё не в состоянии поверить в прописную истину, что мужчина до секса способен на любые подвиги.

— Чтобы ты освободилась от привязки, — настойчиво проговорил дракон и не было в его голосе больше ни капли лишних эмоций — все запер под амбарный замок, что только подтверждало моё предположение.

— И тут же вляпалась в новую — брачную, — не переставая хихикать продолжила я.

— Я рад, что ты не сомневаешься в закономерном исходе наших отношений, — отвратительно–самодовольно заявил наглец и поцеловал меня в щёку. Учитывая нашу неприличную во всех отношениях позу, тончайшую, частично порванную, задранную снизу и спущенную сверху рубашку, поцелуй был безобразно–невинным. Но мне было ни капельки ни стыдно. То ли тёмная натура пробудилась и включила эгоизм, то ли я уже смирилась с мыслью, что мы вместе, а значит, нет повода краснеть и прятать глаза. Я в своём праве.

— К слову, раз ты не собираешься меня дальше соблазнять, будь любезен, дать мне сесть, а то я здесь, понимаешь ли, уже размечталась, настроилась, — не упустила я возможность поддразнить мужчину со связанными в моём отношении руками.

Душа пела!

Это ведь я могу теперь всячески над ним издеваться. Тут коснуться, там поцеловать, глазками похлопать… И всё это без последствий!

«Расплата будет жестокой», — подсказал здравый смысл.

«Ой, когда там ещё будет эта расплата», — отмахнулась я, представляя, какие возможности передо мной открылись. Если даже при магическом договоре запрет сайрены жалил его иглами, что будет без договора? Наверняка он не станет даже проверять.

— Жестокая, — прошептал Рагнар, прижался к моей шее носом и втянул аромат нежной кожи. Затем коротко поцеловал и отстранился, помог сесть.

Не стала ему сообщать, что предательское тело замечательно мне мстило за то ли неоконченную, то ли даже не начатую близость. А ещё против меня работал мой ужасный характер. Как только я узнала, что нам с драконом ничего не светит, захотела его вдвое, втрое сильнее! И ни одного сомнения в голове. Ни малюсенького! Куда делись сотни аргументов, почему нельзя поддаваться минутной слабости? А нет их. Испарились, как дым. Улетели с ветром. Растворились в воде. Вот и ёрничаю, думаю, что смогу безнаказанно дразнить мужчину. Сама–то тоже буду страдать! Мне и игл не надо — от одного вида дракона кости выламывает, до того хочется сильнее к нему прижаться, впечататься в мощное тело и никогда не отлипать.

Так, нужно отвлечься.

О чём мы там говорили до непристойных объятий?

— Рагнар, а как мне привязать к себе мир?

— Пролитой кровью и магией. В твоём случае нужно ещё призвать огненную тьму.

Мелькнула мысль, что потеря невинности явно приятнее добровольно порезанной руки. Вот ведь мерзкие сайрены! Теперь я их не люблю ещё сильнее!

— Но мир сейчас принадлежит тебе. Выходит, ты отказываешься от него, чтобы он стал полностью моим? Или он будет нашим общим? — уточнила с любопытством и погладила мелкий песочек, показывая, что я очень даже хорошая и не страшная, можно начинать ко мне привязываться самостоятельно до начала ритуала.

Дракон надолго замолчал, а я решила быть мудрой и не торопить его. Похоже, что–то в наших отношениях сегодня неуловимо изменилось, и сейчас нам обоим стоит остановиться, осмыслить новое положение дел.

Но умные мысли голову решительно не посещали. Я сидела, смотрела, как сгущается тьма, как радостно пылает Огонёк, танцуя, выбрасывая в потемневшее небо оранжевые брызги, как хмурится Рагнар, такой красивый в полуодетом виде. Едва одетом! На нём лишь штаны; свет и тень делают его тело ещё более рельефным, завораживающе–прекрасным. И я страшно жалею, что такая нерешительная дурёха. Ведь могла воспользоваться случайно заключённым магическим договором и качественно допросить дракона. Так, чтобы магические обязательства перевесили приказ сайрены. У меня была бы и информация, и полная любви и жарких объятий ночь…

А я ещё думала, до чего ловко закончила ритуал!

Ловко… Теперь сижу и локти кусаю. А дракона не кусаю, хотя очень хочется.

«Н-да, Алеся, ты сейчас живое воплощение шуточек про женскую логику», — подколол здравый смысл. А мне не до него. Смотрю на мужчину и уже не понимаю, отчего всё это время бегала, зачем искала оправдания, если с первой нашей встречи думаю только о нём.

Разве не встречались мне интересные мужчины?

Разве не было возможности в той же академии ответить на взгляд какого–нибудь красавчика? Он тот час же оказался бы рядом, не сомневаюсь.

Но я не смотрела. Не видела никого, кроме Рагнара. И даже Маро… Он ведь нечеловечески–красив, умён, восхитительно–силён и талантлив. Плюс, загадочен ровно в той степени, когда не можешь выбросить из головы, желая найти ответы на все вопросы.

Но нет. Маро я воспринимаю по–свойски, будто он мне друг или троюродный брат. Не слишком хорошо знакомый, но удивительно–родной. А других мужчин я просто не замечаю. Не вижу. Нет их.

Те три красавца в библиотеке. Увидев их прежде, я бы сидела как на иголках и не дышала, или хватала за руку Таньку и пищала ей на ухо о своих восторгах. Они ведь действительно красивы, каждый по–своему, уникально. А я и глазом не моргнула. Ничто не шевельнулось в девичьем теле, ничто не коснулось души. Оценила холодно — как статую в музее.

Потому что нет в моём сердце места для других. Там Рагнар и миллиард моих сомнений, недоверчивых переживаний и… обман. Саму себя обманывала столько времени, не желая признать очевидное —