Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева

поцелуй более безопасным, но одним плавным движением Рагнар оказался рядом со мной, и в следующую секунду мои лопатки мягко опустились на циновку, а дракон навис сверху.

Хотела было высказать свою точку зрения, напомнить дракону об одном очень важном обстоятельстве, но, стоило разомкнуть уста, как их тотчас захватили в плен его умелые губы.

Ни секунды нежности.

Ни грамма заботы.

Он повелевал. Он властвовал. Он покорял.

Дикое пламя пронеслось по венам, выжигая зачатки сопротивления и остатки разума. Я вспыхнула, выгнулась в его руках, подставляя жаждущее тело ненасытным губам, рукам.

Треск ткани. Обнажённую нежную грудь щекочет тёмный волос на его груди. Будоражит рецепторы. Запускает электрические импульсы по телу.

Я дрожу. Подёргиваюсь. Горю в его руках. Напряжённых и жадных, горячих и жёстких.

Он чуть отстраняется. Заглядывает своими нереальными глазами мне точно в душу, хрипло выдыхает: «Моя!» и вновь лишает дара речи, обжигая одуряюще–нежными, волнующими прикосновениями языка.

Я таю. Теряюсь в его объятиях. Растворяюсь. Горю.

Его губы, жадные, горячие, неожиданно твёрдые, на моей шее. Он прикусывает тонкую кожу, заставляя рвано выдохнуть, ахнуть. Прогнуться в пояснице, будто подставляя под поцелуи всё тело.

Рубашка ползёт вверх, сильные руки касаются талии, скользят к лопаткам, чтобы приподнять меня, подставить диким, обжигающим, клеймящим поцелуям высокую, налившуюся тяжестью, заострившуюся грудь.

И я улетаю. Ни черта не понимаю уже.

Есть только я и эти безумные, головокружительные прикосновения, от которых горит и пульсирует тело. Есть поцелуи, сметающие все условности и преграды. Есть я и он. Мой дракон. Огромный, сильный, нежный и неистовый, заботливо–жестокий, невероятно желанный. Я льну к нему, обнимаю за плечи, сама прижимаюсь грудью к твёрдым губам.

Глаза открываю. Видеть его хочу. Вот такого — слетевшего с катушек, опьянённого мной. Бесконечно нужного, важного. Любимого.

Но вижу совсем не то, что хочу.

Тонкие голубые иглы одна за другой впиваются в его спину. Мышцы подёргиваются, реагируя на проникновение и боль, но дракон их игнорирует, продолжает целовать меня, не замечая, что я уже в реальном мире, а не в другом, доступном лишь влюблённым, измерении.

— Мы закрываем магический договор этим поцелуем, — произношу поспешно. — Претензий не имею.

Чувствую, как растворяется кольцо тьмы на шее, подтверждая мои слова. Вижу, как исчезают иглы из его тела.

«А могла бы поступить, как настоящая тёмная: соблазнить его, будучи под клятвой, а затем свалить всё на него и потребовать дать ответы на все–все вопросы. Даже не желая того, дракон бы не устоял, он уже давно на грани и держится только ради тебя и твоих убеждений. Зачем–то», — съехидничал внутренний голос, но я сообщила ему, что это низко и подло, а я не такая. И вряд ли бы он смог долго игнорировать столь необычный внешний раздражитель. Понять бы ещё, что это за иголки такие коварные.

Замерла на мгновение. Облизнула губы.

— Рагнар, — прошептала своему дракону.

А он вдруг прижался лбом к моему лбу и зашептал: «Ты находишься в эпицентре катастрофы, Алессаль. Невинная, невиновная, чистая. Маленькая моя, несгибаемая девочка. Не место тебе в Эрмиде, не место среди хитросплетений чужих интриг. Не спорь, — заметив моё сопротивление, попросил дракон, хотя я только собиралась пошевелиться и высказаться. — Знаю, что ты ответишь. Тебе интересно. Ты испытываешь азарт и кровь твоя кипит от желания разгадать все загадки».

Возбуждение потихонечку спадает, хотя мы по–прежнему обнимаемся и почти обнажены. Я начинаю чувствовать дуновение ветра, слышать шум прибоя и тихий шелест леса. Мир обретает очертания.

— Не всегда. Признаться, порядком поднадоели эти тайны. Но ты прав, мне интересно, и я не хочу выскочить замуж, выбыть из этого водоворота и жить, отринув полученные знания, словно их не было, — обозначила прямо свои потребности.

— Эрмид — жестокий мир, Алессаль. Он очаровывает, манит, затягивает, не позволяя вырваться. Сегодня я даю тебе ключ к свободе. Даже в Эрмиде ты сможешь дышать полной грудью, не опасаясь его воздействия.

Глаза Рагнара были в нескольких сантиметрах от моих. Я не могла оторвать от них взгляда — следила за изменением жидкой огненной радужки. Когда вдруг осознала, что он имеет в виду.

— Ты даришь мне этот мир? Отдаёшь? Безвозмездно? — скороговоркой выпалила я и задохнулась, понимая, что именно это он и делает. — А Эрмид, выходит, живой? Так же, как Академия, Цитадель и Огонёк? О–о–о, — протянула я. — И он плохой, да? Недоверчивый, озлобившийся старый мир, который долгие годы был не нужен, но куда в итоге все вынуждены были переселиться? И он что, мстит теперь всем? — моментально собрала я воедино полученные сведения и ощущения, что преследовали меня с первого дня прибытия в Эрмид.

Я действительно дышащая и слышащая, понимающая! Каад прав, как никогда. Мне бы только научиться доверять своему дару, а то я слышу, да не вижу, вижу, да не чувствую. Вечно чего–то, да не хватает.

Взбудораженная, воодушевлённая полученными сведениями, я попыталась сесть, но твердокаменное тело дракона было недвижимо. Некоторое время. Совсем недолго. Но стоило мне недовольно зашевелиться, как он тоже пришёл в движение, ещё сильнее прижимая меня к нагретой нашими телами и горячим песочком циновке.

— Этот мир даст тебе дополнительные силы, защитит от Эрмида и позволит быстрее избавиться от зависимости, навязанной сайренами, — продолжил Рагнар, подтверждая мои предположения, хотя я уже в них не сомневалась.

В его голосе прозвучала злость. Такая едкая, жестокая, с доброй толикой ненависти.

— Что тебя так бесит? — спросила я прежде, чем успела обдумать идею самостоятельно.

— Не важно.

— Важно, — настойчиво произнесла я. Чувствуя: очень важно! Так же важно, как подозрительные голубые иглы, которые изо всех сил пытались отвлечь дракона от поцелуев.

Мы лежали вплотную. Я чувствовала жар его тела, его восхитительно–терпкий, будоражащий аромат, тихонько таяла, но сдавать позиции была не намерена, потому изогнула бровь и сурово нукнула, призывая поторопиться с ответом.

— Сайрена выдала прямой запрет на наши отношения. Пока ты не избавишься от этой привязки, мы не можем