Лунная Ведьма, Король-Паук - Марлон Джеймс

любом ветру. На голове у нее повязка, такая белая, что кожа от нее кажется бесцветной. Хотя, может, это несколько скрывает ее от близнецов, которые иначе могли бы ее распознать и расправиться – выпороть, если не убить.

– На такую, как ты, посмотришь и сразу забудешь, – говорит один из них. Соголон с быстрым поклоном в обе стороны поворачивается, чтобы поскорее уйти.

– Эй! Тебя никто не отпускал, – говорит один и направляется к ней.

Соголон смотрит в пол, стараясь не дрожать. Кто это из тех двоих, непонятно. Они оба выше ее, поджаристенькие симпатяжки с неизменно изогнутыми бровями и ядовитыми ухмылками, не сходящими с губ.

– Ты так до сих пор и не поротая, – зловеще шепчет он ей.

Соголон пытается уйти, но ноги не слушаются. Близнец привольно ее оглядывает, после чего возвращается к своему брату. Соголон снова спешит улизнуть туда, откуда пришла.

– Тебя не отпускали, – снова говорит близнец.

– Ступай, Соголон, – подает голос Эмини. – У тебя много дел.

– Отец наш говорит, что ты больше не из королевской семьи, а значит, не можешь и распоряжаться.

Сестра Короля склоняет голову.

– Ах да, – вырывается у нее.

Соголон стоит и бессильно мечтает о своем мешке, ноже и нкиси-нконди, в который надо бы срочно вогнать гвоздь, и не один. Гвоздь для каждой из этих баб в белых балахонах, чтобы все они силой заклятия рассыпались в труху, прожженные молнией, оглушенные громом или ослепленные своей глупостью. Так она и стоит, пока ибеджи не уходят. Стоит до тех пор, пока Эмини, подойдя сзади, не кладет ей на плечи свои руки.

– Эти двое уничтожат королевство еще раньше, чем поубивают друг друга, – говорит она.

Женщина, которая для всех подобна воздуху, может делать как раз то, что воздух – куда угодно проникать, входить в любые помещения, витать где угодно, и никому нет до этого дела. А вот женщина в белом спрятаться не может ни от кого. Мужчины думают: «Вот идет женщина, которая так и напрашивается, чтобы ее совратили, а значит, она уже совращена». Женщина, в свою очередь, полагает, что всю свою пользу как женщина она истратила и подалась в обитель демониц в балахонах, которые руками теребят свои ку и плодят на свет демонят. Дети считают ее призраком, а сыновья Короля – мишенью для стрел.

На подходе к двери библиотеки мимо Соголон проносятся две стрелы. Она шарахается вбок, и тут в дверь попадают еще две. Соголон бежит, а мальчишки, которые обычно прилипалами ходят за принцами-близнецами, со смехом пускаются вдогонку. Один кричит, что жаль, их высочества сегодня в скучливом настроении: дичь-то пошла вон какая крупная! Соголон бежит под акведук, они за ней. Еще одна стрела, а следом дротик пролетают мимо нее и падают в траву. Она рывком оборачивается глянуть на своих преследователей и неожиданно видит, что к ней подскакивает Кеме. Преследователи близятся, но он, крепко расставив ноги, натягивает лук и пускает огневую стрелу. Та втыкается прямо у ног самого рослого, который смотрит вниз и оторопело хихикает. Через секунду огонь перекидывается озорнику на одежду; еще через несколько пламя охватывает весь травяной пятачок, куда сбежались «охотники». Секунда, и все начинают визжать, пытаясь сбить с себя пламя. Двоих, что пытаются дать дёру, охватывают веселые языки огня. Кеме хватает Соголон за руку, и они вместе бегут прочь.

В саду возле лестницы, ведущей к дому Олу, они останавливаются.

– Тебе надо было оставить меня им на расправу.

– Но ты не хотела погибать.

– Откуда тебе знать, чего я хочу.

– Я знаю людей, которые этого хотели, но они на тебя не похожи.

Сейчас он ей просто невыносим. Соголон, дернув плечами, собирается уходить.

Голос Кеме ее останавливает:

– Они похожи на Алайю. Городские власти посадили его на кол.

– Вот как? Но ведь он гриот, а не ведьмак.

– Ведьмы – это те, на кого указывает любой из приверженцев Сангомы.

Говоря это, Кеме первым трогается с места, ожидая, что она пойдет следом.

– Я в провожатых не нуждаюсь, – упрямится Соголон, но он не обращает внимания.

– Чтобы нанизать человека на кол, нужны определенные навыки, даже некое извращенное искусство – знать, как пронзить его так, чтобы он не умирал в течение нескольких дней. На вторую ночь все слышали, как он стонет и плачет. На третью я упросил охранника отвернуться и вонзил ему в сердце нож. Он мне улыбнулся. Он улыбнулся мне, проклятый отступник!

– Алайя не был ведьмаком.

– Он возводил хулу на Короля.

– Раньше ты говорил, что он рассказывает правду.

– Я никогда этого не говорил.

– Тогда выходит, что лгали он или я?

– Так я тоже не говорил.

– Тогда удивительно, кому служит твой рот.

– Почему твой чертов язык всегда обвивает меня змеей? Какая разница, кому я что говорю.

– Первое, на чем мы сходимся.

– Я спас его от страданий.

– Почему нельзя было просто его спасти?

Он смотрит на нее так, словно она произносит что-то дичайшее или глупейшее из всего, что он когда-либо слышал. Тем не менее он всё равно отводит взгляд.

– Сестра Короля мне говорила, что я всегда должна верить своим врагам, – говорит Соголон. – Они единственные, кто никогда не обманет ожиданий.

– Я могу…

– Куда идти, я знаю.

Когда она выходит вперед, он на секунду приостанавливается, но затем следует за ней.

– Они всё расскажут принцам, и те явятся за мной и за тобой, – говорит Соголон через плечо.

– Чтобы принцы рассказали отцу, который повелит всех высечь за охоту на человека? Никто никому ничего не скажет. Ты мне даже не сказала, как ты вообще поживаешь. Может, скажешь, Соголон?

– Ты серьезно? По-твоему, это уместный вопрос? Я хорошо поживаю, стражник. Так, как еще никогда. Всё хорошо настолько, что меня собираются упечь на какой-то безвестный холм, куда никому нет ходу, из-за того, чего я никогда не делала. Ну а как дела у тебя? Так же хорошо, как у меня?

– Поверь, слышать всё это мне очень прискорбно.

– По-твоему, я нуждаюсь в твоей скорби? Тем более что поделать с этим ничего нельзя.

– Соголон.

– Помоги мне бежать.

– Что?

– Что слышал. Помоги мне бежать. Идти в тот монастырь я не могу, понимаешь, Кеме? Никакой вины на мне нет, так почему я должна туда отправляться?

– Я… Таков наш удел, простых смертных.

– Удел быть трусами?

– Я не трус!

– В этой империи трусы все, включая вашего Короля.

– Ты даже не знаешь, что ты сейчас говоришь.

– Я знаю людей, которые не трусливы, и они не похожи на тебя. Они похожи на