Перекрестки - Франзен Джонатан

Она вырвала руку.

– Я очень голодна.

– Бекки…

– Извини, ладно? Мне нужно поесть.

В зале было гораздо жарче, чем в коридоре. Бекки подняла руки, чтобы занимать меньше места, и ступила в мокрую чащу темных тел. Руки хлопали в такт Бифу Алларду и его конгам, Гиг был прав: Биф действительно смахивал на Донни Осмонда. Народу был полный зал, до самых столов с едой возле дальней стены. Бекки направилась к ним, Клем следом. Первый стол оказался почти пуст, но торта “Бандт”, украшенного зеленой и красной черешней, оставалось еще порядочно. Бекки достала кошелек, заплатила за кусок торта и отошла к дальней стене, чтобы его съесть.

– Где ты была? – крикнул Клем.

Она уже набила рот тортом и в ответ только вяло отмахнулась. Клема буквально трясло от нетерпения. Бекки с облегчением заметила, что к ним идут Ким Перкинс и Дэвид Гойя.

– Вот ты где, – крикнула Ким. – А мы волновались.

– У меня все в порядке.

Ким потянулась к торту, но Бекки подняла бумажную тарелку над головой. Ким подпрыгнула, пытаясь достать торт.

– Успокойся, – крикнул Дэвид.

Со сцены загремела кода, все инструменты звучали на полную громкость. Зал взорвался аплодисментами.

– Спасибо, – крикнул Биф Аллард. – Будет еще одно отделение, выступят наши Таннер Эванс и Лора Добрински с единственной и неповторимой группой “Ноты блюза”, так что не расходитесь! Хорошего всем вечера!

Зажегся свет. Бекки прикончила торт, но не наелась, а лишь раздразнила аппетит.

– Надо было тебя предупредить, – сказал Дэвид. – Это мощная штука. Ее выращивают в парниках в Монреале. – Он похлопал Бекки по руке, словно чтобы убедиться, что она действительно цела и невредима, и кивнул Клему: – Спасибо, что нашел ее.

Клем наблюдал за ними пристально – так смотрят душевнобольные, – лицо у него было измученное.

– Еще хочу, – заявила Бекки.

– Кого-то пробило на хавчик, – заметила Ким.

Бекки решительно направилась к другому столу с едой. Посередине, точно божественное видение, лежали две трети сырно-луковой буханки.

– Можно я заберу всё? – спросила Бекки у десятиклассника, который брал деньги.

– Конечно. Полтора доллара?

Это было слишком мало, но она не предложила больше. Бекки, как белка, схватила хлеб, повернулась, и Ким тут же попыталась его отобрать.

– Ладно, ладно, – Бекки отломила кусок хлеба.

Дэвид, как ни в чем не бывало, завел с Клемом беседу на какую-то интересную для себя тему, а Бекки, улучив минуту, юркнула в толпу и вышла в коридор к питьевому фонтанчику. Хлеб был очень вкусный, но в горле пересохло. Она склонилась к фонтанчику и услышала за спиной шаги. Бекки испугалась, что это Клем, и продолжила пить.

– Бекки!

Голос Таннера. Она обернулась, и ее охватила такая радость, какой она не почувствовала при виде Клема. Таннер показался ей еще красивее – оттого ли, что она решилась его бросить? Ни дать ни взять, молодой Иисус в бахромчатой замшевой куртке. Не говоря ни слова, он заключил ее лицо в ладони и страстно поцеловал Бекки в губы.

Она так удивилась, что не ответила на поцелуй. Руки ее были вытянуты вдоль тела, в одной она сжимала дурацкий хлеб. Едва Бекки оправилась от удивления, как Таннер потащил ее прочь от фонтанчика, в коридор.

– У нас полная жопа, – сказал он. – Лора сбежала. Ушла домой.

– Ушла домой?

– Час назад. Бросила группу.

Бекки ужаснулась. Как будто узнала, что в той аварии, с места которой она сбежала, погибли люди. А ведь Гиг приехал послушать Лору.

– Играйте без нее, – решительно заявила Бекки. – Все будет отлично. Я видела концертного директора наверху, он ждет вашего выступления.

Таннер остановился, взволнованно оглядел коридор. Остановил взгляд на Бекки, будто ее и искал. Снова сжал ее лицо в ладонях.

– Я сделал, как ты просила.

– Ох.

– Но теперь придется менять весь список песен. Дэррил с Бифом не знают и половины.

– Все будет хорошо. Гиг сказал, что хочет заключить с вами контракт.

– Ты говорила с ним? Какой он?

– Не знаю. Мужик как мужик.

– Черт. Черт, черт, черт. – Таннер выпустил Бекки, посмотрел в сторону зала, где его ожидал провал. – И ведь надо же, чтобы это случилось именно сегодня. Я ведь правда не… а теперь… черт. Это будет полная жопа.

– Прости.

– Тебе не за что просить прощения. Ты была права. Это надо было сделать.

– Ладно, но… – Она вздохнула. – Со мной случилась удивительная вещь. Там, наверху, в алтаре. Таннер, это удивительно. По-моему, я видела Бога.

Таннер насторожился.

– Я хочу быть христианкой, – продолжала Бекки. – Я хочу, чтобы ты помог мне стать настоящей христианкой. Даже если это значит… я не знаю, что это значит. В смысле, для нас с тобой. Ты мне поможешь?

– Ты видела Бога!

– Мне так кажется. Я долго молилась. И почувствовала в себе Бога – почувствовала Иисуса. Он был там.

– Ух ты!

– Тебе когда-нибудь доводилось чувствовать подобное?

Он не ответил. Похоже, она его напугала.

– Хочешь, возвращайся к Лоре, – предложила Бекки. – Мне не следовало на тебя давить. Я поступила эгоистично и хотела сказать тебе об этом. Я хочу стать лучше. И если ты хочешь быть моим другом или просто общаться, ничего страшного. Прости, что давила на тебя.

Он уставился на нее.

– Ты этого хочешь?

– Не знаю. Хотела, но… я имею в виду, нам некуда спешить. Если ты сейчас вернешься к ней… может, тебе лучше вернуться к ней. Попросишь прощения, может, она согласится с тобой играть.

– Нам выступать через десять минут!

– Чуть-чуть задержитесь, никто не уйдет. Сходи к ней. Иди. Приведи Лору.

Таннер явно растерялся.

– Ты же так переживала из-за нее.

– Прости! Я ошибалась! Прости!

Бекки вскинула руки и заметила, что по-прежнему держит буханку хлеба. Положила ее на стол с церковной литературой. Таннер вновь обнял Бекки.

– Я хочу быть с тобой, – заявил он. – Мне надо было сразу это сказать. Я с ума по тебе схожу. Выступить будет непросто, но я не жалею о Лоре.

Бекки взглянула поверх плеча Таннера и увидела в коридоре Клема. Он выглядел как полоумный. Несколько часов назад Бекки больше всего хотелось, чтобы ее увидели в объятиях Таннера, и вот Лора уже не помеха, желание ее сбылось, но видит ее Клем.

Бекки высвободилась из рук Таннера.

– Иди, приведи ее.

– Ни за что.

– Кто-то должен ее привести. Вы сегодня должны сыграть в полном составе.

– Плевать. Главное, что ты в меня веришь.

– Да, но тебе все равно нужно ее привести. Просто скажи ей… да скажи что угодно, лишь бы вернулась.

– То есть ты в меня не веришь?

– Нет, верю, но… – Бекки представила разочарование Гига Бенедетти, его злость, когда “Ноты блюза” выйдут на сцену без певицы, ради которой он приехал. Бекки во всем виновата, ей и исправлять ситуацию. – Где она живет?

– Да она меня сейчас, наверное, и на порог не пустит.

– Я сама за ней схожу. Все равно я должна перед ней извиниться.

– Шутишь? На тебя она злится еще больше, чем на меня.

– Где она живет?

– В квартире над аптекой. С Кей и Луиз. Нет, Бекки, не надо.

Она застегнула пальто. Расставаться с сырно-луковым хлебом не хотелось, но и таскать его с собой неудобно. Бекки гадала, куда бы его пристроить, и тут к ним подошел Клем.

– Клем, – нервно произнес Таннер. – С возвращением.

– Мне надо поговорить с сестрой.

Бекки расстелила церковный бюллетень, завернула в него хлеб – правда, бюллетень скрывал буханку так же плохо, как ее саму вчера одеяло в Таннеровом фургоне. Таннер обнял ее сзади за шею, чмокнул в щеку.

– Не ходи никуда, – попросил он. – Мне нужно знать, что ты на меня смотришь.

И поспешил в зал. Удовольствие от поцелуя уничтожила неловкость оттого, что Клем все видел. Не оглядываясь на брата, Бекки выбежала из церкви. Вычищенные тротуары покрывал свежий снег, и Клем шел за ней следом.

– Не ходи за мной, – сказала она.