ДАртаньян в Бастилии - Николай Харин

Секретарь вошел беззвучно и замер, ожидая распоряжений.

– Шарпантье, – обратился к нему кардинал. – Принесите мне, пожалуйста, то письмо, что получено мной от шведского короля на прошлой неделе.

Секретарь вернулся быстро. В руках он держал нужное письмо.

«Приятный молодой человек, – подумал кардинал. – Не то что этот копуша Дефранш».

– Поищите в письме место, где Густав-Адольф пишет мне о покушении.

– О покушении, ваше высокопреосвященство?

– Да. На свою особу. Что-то о подосланном иезуитами лейб-медике…

Секретарь пошелестел бумагами.

– Нашел, ваше высокопреосвященство. Вот это место.

– Дайте сюда. – Кардинал принял из рук секретаря Шарпантье письмо шведского монарха-воителя, которому в последнее время часто писал, обещая оказать и материальную поддержку в его войне с Габсбургами, помимо моральной.

Его высокопреосвященство углубился в чтение.

– Любопытно, – бормотал он, пробегая глазами строки письма. – Очень похоже… лейб-медик… снадобье… боли в суставах… Проклятие!

Интуиция, верная помощница кардинала, подсказывала ему, что между коробочкой из дома на улице Медников, таинственным врачом Марии Медичи и покушением на шведского короля несомненно должна быть какая-то связь. Ришелье был человеком государственного ума, политиком и знал, что случайные совпадения в жизни вещь крайне редкая. Кроме того, он хорошо знал отцов-иезуитов.

Его высокопреосвященство криво усмехнулся:

– Разумеется, кому как не личному врачу легче всего спровадить на тот свет! Но со мной отцы-иезуиты промахнутся. Надо будет написать в Рим кое-что об их шалостях, благо мне известно о многих! Папа Урбан Восьмой чересчур опекает их.

Окончив чтение, кардинал понял, что извлек из послания Густава-Адольфа все, что хотел. Решив проследить за медиком из Люксембургского дворца и пролить свет на события, относящиеся к дому на улице Медников, он перешел к другим неотложным делам.

Кардинал посвятил несколько часов обсуждению предстоящего похода против герцога Орлеанского с маршалом де Ла Форсом. Убедившись, что королевские войска готовы к выступлению, боевой дух их высок, а самому маршалу не терпится стяжать себе лавры на поле брани, его высокопреосвященство повеселел. Чтобы окончательно прийти в хорошее расположение духа, он отправился к королю, нашел его в меланхолии и постарался довести последнего до полного упадка духа.

Кардинал поговорил о походе против мятежников, напомнил королю о подозрительном поведении испанского посланника графа Мирабеля и его оживленных беседах с Анной Австрийской, которые участились в последнее время – после известия об открытом выступлении принца Гастона. – и имеют место всякий раз, когда его величество на соколиной или псовой охоте в Сен-Жермене или Фонтенбло, иными словами, отсутствует в Лувре. Поговорив на эту щекотливую тему, кардинал плавно перенес разговор на другого испанца – дона Алонсо, который несколько дней тому назад томился в Бастилии, а теперь намеревается, судя по донесениям агентов из стана противника, въехать в Париж как победитель. Распалив гнев короля, его высокопреосвященство нанес заключительный удар, напомнив королю о той роли, какую сыграли мушкетеры де Тревиля в побеге дона Алонсо.

– Да, – раздраженным тоном произнес король. – Помнится, вы уже что-то говорили мне, герцог. А я сказал вам, что со своими мушкетерами разберусь сам. Ну, так вот.

Я пригласил господина де Тревиля, и мы вместе с ним произвели тщательное расследование всей этой истории. Я пришел к выводу, что вас ввели в заблуждение, господин кардинал. Мушкетеры никого не увозили из Бастилии. Напротив, они доставили туда Бассомпьера, ареста которого вы с таким усердием добивались. Припомните, вы сами решили прибегнуть к помощи де Тревиля, не желая доверять такое щекотливое дело швейцарцам. Не так ли, герцог?

– Вы, как обычно, совершенно правы, государь, – отвечал кардинал, прикладывая руку к сердцу, чтобы подчеркнуть искренность своих слов.

– Вот видите!

– Да, правда. Правда… – И кардинал со смущенным видом потер подбородок. – Одно мне неясно…

– Что вас смущает, господин кардинал?! – резко спросил Людовик XIII.

Кардинал ответил не сразу, желая дать королю время и возможность заглотнуть наживку. Выждав ровно столько, сколько было возможно, чтобы его молчание не выглядело бы дерзостью, он произнес:

– Показания гарнизонного офицера, дежурившего в Бастилии в ночь побега.

– Что же говорит этот офицер? – с брезгливой миной осведомился король.

– Он говорит, что его связали двое или трое мушкетеров роты господина де Тревиля из числа тех, что конвоировали Бассомпьера.

– Связали?! Мушкетеры?!!

– Да, ваше величество. Так говорит офицер. После чего они втолкнули его в одну из камер, разумеется, предварительно отперев ее, выпустили оттуда заключенного испанца, закрыли камеру снова и затерялись среди своих товарищей-однополчан. Разумеется, последнего он видеть не мог, но остается предполагать, что это было так, поскольку конвою вместе с беглецами удалось благополучно покинуть тюрьму. Тревогу подняли лишь час спустя.

– Герцог, это несерьезно. Неужели вы верите этим небылицам!

– Новый комендант господин дю Трамбле отзывается об этом офицере весьма положительно.

– Так, значит, он спятил!

– Невозможно, ваше величество. Очень рассудительный и исполнительный служака.

– Но неужели вы не видите в его, рассказе множества несообразностей?

– Я – человек невоенный, и мне затруднительно верно оценить достоверность описания.

– Полно, господин кардинал! Всему свету известно, что в седле и кирасе вы чувствуете себя столь же уверенно, как и в своем рабочем кабинете, который давно уже сделался центром европейской политики.

– Благодарю, ваше величество, за столь лестный отзыв, я право же его не заслужил. Я всего лишь скромный прелат.

– В таком случае я скажу, что на поле сражения вы чувствуете себя так же уверенно, как и пред аналоем, и покончим с этим. Герцог, будем откровенны! Вы не можете отрицать, что показания этого офицера неубедительны.

– Но в чем же, ваше величество?

– Хорошо, господин кардинал, – горячась, сказал Людовик ХIII. – Я вижу, вам доставляет удовольствие бросать тень на моих мушкетеров. Однако рассудите сами. Во-первых, с какой это стати мушкетерам понадобилось освобождать какого-то неизвестного им испанца, когда они, не моргнув глазом, выполнили такой малоприятный приказ – доставили в тюрьму Франсуа Бассомпьера, боевого соратника моего бедного отца, человека, которому Франция обязана столь многими военными успехами.