Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах - Николай Владимирович Переяслов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пригласили венгерскую сторону в лице государственного секретаря по оборонным вопросам генерал-полковника Чеми Кароя. Тот сказал, что они при размещении делегаций исходили лишь из обыкновенного уважения к советскому Генеральному штабу, в частности, к его представителю – заместителю начальника Главного оперативного управления. Ну и, конечно, думали об удобстве работы главы делегации, у которого был бы рядом представитель Генерального штаба.
Как мне потом доверительно сообщил Грибков, Москаленко в возбуждённом состоянии бросил в лицо Куликову: "Вы что, приставили шпионить за мной Генеральный штаб?!"
И Главком не устоял, заколебался, попросив Грибкова поговорить со мной. Но тот решительно отказался идти на мелочные поблажки маршалу. Тогда Куликов обратился к венгерской стороне с просьбой перевести меня в другое место. Дело было за тем, какую форму для моего выдворения найти.
До вечера на Совете просидел рядом с Москаленко, ни разу ко мне не повернувшимся, не проронившим ни слова. Только насупленный взгляд да неподвижное лицо выдавали его недовольство.
На Совет в качестве информации выносился вопрос деятельности НАТО. Согласно предложенной ранее повестке, он не подлежал обсуждению и лишь принимался к сведению. Однако совершенно неожиданно попросил слово от болгарской Народной армии генерал-полковник А. Г. Семерджиев. И после его выступления завязались обсуждение и дискуссия. Не отстали от него венгры, немцы, поляки…
Разумеется, у Москаленко не было никакой заготовки для выступления по такому вопросу, и он с недоумением стал смотреть по сторонам, как бы ища сочувствия, но, не обращая внимания на меня. На всякий случай, если предложат выступить мне, я тут же стал набрасывать для себя тезисы выступления.
На трибуну между тем вышел глава румынской делегации Николаеску. Очередь – за Москаленко. Натужно выкарабкиваясь из кресла, он подошёл к Куликову, и оттуда донёсся шёпот: как же так – обсуждение не предусмотрено планом и нет никакого заготовленного текста. Слышалось настойчивое возражение Главкома… И только тут, сев на место, маршал наконец-то повернул голову в мою сторону и увидел придвинутый листок с тезисами, которые он стал переносить к себе.
На трибуну он шёл, видимо, как на эшафот. Его голос то падал до шёпота, то вдруг взрывался под недоумённые взгляды присутствующих, особенно представителей братских армий. Отчётливо слышались лишь обращения к залу: "Товарищи генералы и офицеры, товарищи члены Военного совета…" Но далее ничего, ровным счётом ничего невозможно было разобрать. Вряд ли он и сам что-то понимал из переписанных наскоро тезисов, ведь без написанного текста он выступать, по-видимому, не привык.
В перерыве маршал Москаленко подошёл ко мне и справился, как я устроился на новом месте. На это я ничего ему не ответил, тем самым дав понять, как я отношусь к нему…»
Сегодня трудно проникнуть в самую глубину обрисованного выше конфликта, который, к сожалению, не прибавляет славы к воинской биографии известного военачальника Кирилла Семёновича Москаленко. Это говорит только о том, что, несмотря на свой высокий маршальский чин и звание заместителя Министра обороны, он был всего лишь обыкновенным человеком, у которого были свои откровенные недостатки и слабости. Великий воин и полководец, отстоявший своё Отечество от вражеского нашествия и освободивший от фашистов Европу, он время от времени поддавался имевшимся у него изъянам человеческого характера, которые сейчас можно было бы скрыть и не высвечивать перед читателями, изображая его исключительно эдаким «белым и пушистым», но думается, что это только добавило бы каплю ненужного обмана к его портрету, а поэтому лучше говорить о нём только чистую правду. Даже если эта правда говорит о его ошибках. Мы ведь помним то место в Евангелии от Иоанна, где Господь говорит всем относительно грешницы: «Кто из вас без греха, первый брось на неё камень…» Так надо поступать и нам всем, тем более, если речь идёт о человеке, который практически всю жизнь положил на алтарь своей великой Родины…
Глава четырнадцатая
Мозаика долгой жизни
Об одном из моментов воинских будней Кирилла Семёновича Москаленко рассказывает участник советско-финляндской войны 1939–1940 годов и Великой Отечественной войны с июня 1941 года, генерал армии, профессор, Герой Советского Союза Семён Павлович Иванов, который в своей книге «Штаб армейский, штаб фронтовой» писал следующее:
«В землянку вошли С. Ф. Галаджев и начальник политотдела армии бригадный комиссар А. И. Ковалевский. Они вернулись из поездки в войска. Худощавый, весь во власти только что пережитых впечатлений от непосредственного общения с воинами, Сергей Фёдорович Галаджев, сверкая карими глазами, с порога начал свой монолог:
– Среди бойцов расформированных групп Штевнева и Коваленко немало подлинных героев, павших в боях и живых. Но никто не позаботился о том, чтобы отметить их подвиги. Ссылаются на то, что территориальных успехов почти нет, боевые задачи выполнены не полностью. Согласен, пока можно не спешить с награждением командиров дивизий, бригад, полков, батальонов, но отличившихся рядовых бойцов, командиров отделений, взводов, рот надо награждать – они своё сделали.
Мы с Алексеем Ивановичем Ковалевским договорились, что он всерьёз займётся этим вопросом.
– Поддержите его, – попросил Галаджев. – У Коваленко и Штевнева были, так сказать, смягчающие вину обстоятельства: они не имели ни штабов, ни политотделов, ни отделов кадров. У вас же всё это есть.
– Это всё действительно есть, – отозвался Кирилл Семёнович. – В принципе вы совершенно правы… Вызовите кадровика, – тут же приказал мне командующий, – и дайте ему по этому вопросу необходимые указания.
– Всё, что в моей власти, – вновь обратился Москаленко к Галаджеву, – я сделаю. Но пусть и генерал Гордов не скупится. Кстати, мы щедро наградили отличившихся во время боёв в прежней полосе наших действий, в частности под станицей Сиротинская. Ведь все герои боя на высоте 180,9 из 40-й гвардейской стрелковой дивизии были награждены? – спросил Кирилл Семёнович Ковалевского.
– Так точно, – ответил тот. – Все во главе с лейтенантом Кочетковым были удостоены высоких наград: шесть человек – ордена Ленина, а остальные десять – ордена Красного Знамени».
Замечательный военный журналист Давид Иосифович Ортенберг рассказывал о своём знакомстве с Кириллом Семёновичем Москаленко, дружба с которым потом продлилась на долгие,
