Я закрыл КПСС - Евгений Вадимович Савостьянов

правильные решения. Как обычно бывает в подобных случаях, сработала формула: на твою ответственность.

Самого Коробова[158] долго упрашивать не пришлось. Когда попросил его поработать до лета (но не дольше, иначе опасного двоевластия не избежать), он сразу согласился.

Сразу условились: политику по возможности не обсуждаем, работаем на новую власть по-честному.

Помимо всего, Анатолий Васильевич был интересным собеседником. Однажды я поинтересовался, в каком качестве он попробовал бы завербовать меня. Посмотрев испытующе, Анатолий Васильевич сказал:

— В качестве доверенного лица[159].

— А на чем попытались бы привлечь к сотрудничеству?

— (После долгой паузы.) Сначала предложил бы поработать над решением какой-нибудь интересной вам задачи.

Заполнить вакансии в руководстве нужно было людьми не только профессионально грамотными, но и сильными характером, способными послать по известному адресу каждого, кто попытается попрекнуть их готовностью добросовестно работать с новой властью.

Хотел назначить на некоторые должности (скажем, на руководство архивной службой или техническим отделом) знакомых из «Демократической России». Увы, никто не хотел взваливать на себя эту ношу, как только упоминал о необходимости ограничить себя в выездах за рубеж (сам я впервые вольно оказался в иных странах только в 1998 году). «Демократическая Россия» вообще оказалась скудным кадровым источником. Летом ко мне как к генеральному директору Департамента мэра обратилась председатель Мосгорсуда Зоя Корнева: в судах Москвы образовалась нехватка народных заседателей. Попросил коллег из «Демократической России» объявить призыв активистов, но получил всего три-четыре кандидатуры. Пришлось пойти традиционным административным путем.

Так что опираться нужно было на сотрудников Управления.

Заместителями начальника Управления (а это «генеральская» должность) стали Ю. Ст-в (руководивший контрразведывательной работой), Анатолий Трофимов, на которого до того было возложено руководство Следственной Службой и Службой по борьбе с организованной преступностью, В. М-шин, с которым я заочно познакомился перед учредительным Съездом «Демократической России», Александр Сеин, выделявшийся своей ершистостью, мой первый «наставник» по работе спецслужб — А. П-гин, позднее — Николай Ковалев и Е. Л-чев.

В 1992 году, как мы и договаривались, Коробов ушел на пенсию и Первым заместителем начальника Управления стал Александр Царенко.

Начальниками служб были назначены и переназначены В. К-ко, В. С-чев, Фарид Шарапов, В. Сем-н, Виктор Захаров, Николай Ковалев, Борис Добрушкин, Л. К-бин, Валентин Власов, Сергей Балашов (следствие).

Так сформировалась коллегия Московского Управления.

Позднее, после перехода Балашова в центральный аппарат Министерства безопасности перешли Трофимов и Балашов и следствие Управления возглавляли Олег Добровольский и Владимир Жмячкин.

Почти все они были воспитанниками Управления, следовательно, их назначение было признанием приоритета профессиональных качеств и жестом уважения коллективу. Никто из них, разумеется, не был «тайным демороссом», хотя все они понимали, что значительные изменения необходимы, следовательно, никто не мог увидеть в этих назначениях политическую подоплеку.

Афтершоки революции

Не прошло и двух недель моего сидения в новом кресле, как однажды зазвонил телефон прямой связи с Председателем КГБ.

Поздоровавшись, Бакатин спросил:

— Евгений Вадимович, могу я к вам сейчас подойти?

То, что я мгновенно не вывалился из кресла, можно объяснить лишь моей неосведомленностью о правилах, традициях и укладах КГБ. Был, конечно, удивлен (начальник, если уж заходит в кабинет подчиненного, делает это без спроса и часто с малоприятными для подчиненного последствиями), но подумал: почему бы и нет. Заподозрил неладное лишь тогда, когда вызванный помощник, которому была поставлена задача «накрутить хвоста» дежурным сотрудникам комендатуры, проверить чистоту вестибюля и лифта и своевременно предупредить меня о приближении Бакатина, впал в оцепенение, хватал ртом воздух, пучил глаза и тупо переспрашивал, кто и куда должен прийти.

Встретил Вадима Викторовича у входа.

Поднялись ко мне и прошли в комнату отдыха[160].

Небрежным жестом вынув из кармана свеженькое удостоверение, Бакатин вручил его мне. Начался дежурный разговор о том, как идут дела, как втягиваюсь, с какими проблемами сталкиваюсь. Но ясно — не за этим он пришел.

Вдруг Бакатин задал, было видно, важный для него вопрос:

— Евгений Вадимович, как вам удалось наладить отношения с коллективом? Знаю, что у вас с сотрудниками складываются нормальные отношения. А у меня не так[161]. Все время ощущаю их отчужденность.

— Вадим Викторович, ведь этим людям сейчас очень тяжело. Они чувствуют себя проигравшими, не знают, что их и их семьи ждет завтра. Мне кажется, вам нужно больше проявлять внимание к их болям, продемонстрировать ваше стремление поддержать и защитить их.

Бакатин заметно оживился:

— Вы так думаете?

— Уверен. Как только люди увидят ваш к ним интерес, их отношение начнет меняться.

Разговор шел уже почти час, когда в дверном проеме появился мой помощник.

Я понял: случилось что-то экстраординарное.

В поданной записке было: «Евгений Вадимович, в Москве готовится крупный теракт. Сотрудники в приемной».

Показал записку Бакатину. Он встал и пошел к выходу. Я надеялся, что он воспользуется случаем и поучаствует в совещании: как-никак у него за спиной было руководство МВД и намного больший, чем у меня, опыт работы в экстренных ситуациях. Да и ему самому это могло пойти на пользу. Но не сложилось… Бакатин разрешил его не провожать и ушел. Возможно, будь у него побольше времени, он бы выправил ситуацию и смог повести за собой спецслужбу, но вскоре (3 декабря) КГБ СССР был расформирован, а после ликвидации СССР исчезла и Межреспубликанская служба безопасности, созданная на месте КГБ, которой он поруководил совсем недолго.

Зато в Управлении неожиданно для меня началась почти паника. Утром следующего дня зашел сильно взволнованный Коробов и спросил, о чем у меня была беседа с Бакатиным. Удивленный столь неподобающей постановкой вопроса, я поинтересовался, в чем дело? Коробов объяснил, что по Управлению пошел слух, что Бакатин пришел требовать роспуска Коллегии и увольнения всего руководящего состава (видимо, кто-то из «доброжелателей» Бакатина вбросил эту дезу). Пришлось успокаивать и разъяснять, умолчав о психотерапевтической части беседы. По просьбе Коробова сцену с вопросом и ответом повторили во время обеда в отдельном столовом зале коллегии Управления. Волна эмоций улеглась.

Решение об объединении АФБ РСФСР и МВД РСФСР застало всех врасплох, хотя еще в последние дни СССР такая рекомендация была дана руководителями бывших союзных республик относительно Межреспубликанской службы безопасности и МВД СССР.

Загнать работу спецслужбы в нормы работы правоохранительных органов, действия которых подчинены уголовному и уголовно-процессуальным кодексам, значит выхолостить возможный инструментарий разведки, контрразведки, борьбы с терроризмом.

Сразу возник вопрос о судьбе агентуры КГБ/АФБ, работавшей по «милицейской» линии. Пришлось действовать по обстановке.

В этой терминальной для органов госбезопасности ситуации и проявились в полной мере их скрытые возможности. Словно по команде «Свистать всех наверх» были подняты депутаты и губернаторы, журналисты и конституционные судьи (здесь были не лишними и мои личные контакты со многими судьями КС, в том числе с Аметистовым, Зорькиным и Олейником).