Пантелеймон Романов - Пантелеймон Сергеевич Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дома погреешь.
— Вишь командует. Ему хорошо в тепле-то. А ты за каждым пустяком стой на морозе.
— Попал на хорошее место, больше ему ничего и не надо. Вишь, и валенки и поддевка.
— Вот бы на такое место попасть, — сказал малый.
— Тоже — по человеку, — заметила старушка. — Вот мой сыночек-то служит в учреждении… выговорить только вот не могу. Так вот там на складе тоже и одежда всяка и лекарство.
— А что же ты тут стоишь-то?
— Да уж очень совестливый. Около него, можно сказать, горы добра, и другие небось в обе руки хватают, а он все как будто совестится.
— Коммунист, что ли?
— Нет, бог милостив, а так, несмелый очень.
— Только место зря занимает, — сказал, плюнув, малый.
— Вот мать-то и стой на морозе.
— А там, глядишь, пеленки выдадут, — сказал рабочий.
— Я вот уж и сама так-то… ведь не говорю, чтобы нахальничать, а так, хоть бы что необходимое. От этого казна не обеднеет.
— Известное дело, если один человек возьмет, много ли там… это другое дело, когда ежели не судом тащить начать, — сказала полная женщина. — У меня вот племянник в аптеке служит, так и то все-таки хоть порошков принесет. Ну. там хоть вещи-то все неподходящие, иной раз приволокет какую-нибудь стклянку, ее и приспособить-то куда — не знаешь.
— Теперь все годится.
— То-то вот, посмелей да похозяйственней, он об доме помнит, — сказала старушка. — А матери облегчение.
— Как же можно, — место, надо сказать, паршивое, аптека — одно слово, а мы на одни порошки два пуда хлеба наменяли.
— Умный человек и на плохом месте хороший оборот сделает, — сказал бывший торговец.
Старушка вздохнула, потом, помолчав, сказала:
— Да. Вот иной раз лежишь ночью и думаешь: царица небесная, матушка, за что ж ты наказала, на старости лет маяться заставила. Иные бога молят, чтобы на такое место попасть, а тут место как раз такое, а все ничего нет. Другой какой-нибудь в бюро около карточек трется и то, глядишь, только и знает — муку домой таскает.
— Это есть такие. Головы работают здорово, — сказал бывший торговец, — оттого, что смальства приучен к делу. Иной только из пеленок вышел, а уж смотрит, как бы сварганить какое-нибудь дельце. Или руку куда-нибудь запустить.
— Ведь вот сейчас бы жить, горя не видать, а я с самого утра в очереди стою ему же за пальтом.
— Пальто, это хорошо.
— Что ж пальто, когда под пальтом-то ничего нету?
— Легче будет, — сказал рабочий, высморкавшись в сторону.
— Будет оскаляться-то. Выбирай лучше на вате, оно и для зимы годится и весной носить можно. А то за мехом погонишься, а осенью надеть нечего.
— Сама так-то думаю.
— А что же он там-то не мог как-нибудь?..
— Как не мог… Да вот пойди, нету смелости.
— Что досталось? — крикнули около них, когда из магазина показалась новая партия.
— Что не нужно, то и досталось, — сказал недовольно высокий мужчина. — На ордере меховая шуба, а тут вязаную кофту дали да крючки на придачу.
— Вот этими крючками, окаянные, донимают. Суют все да на-поди.
— Проходи еще пять человек!
Старушка, спохватившись, заторопилась и, торопливо перекрестившись, с испуганным лицом, скрылась за дверью.
— На вате выбирай, — крикнула ей вслед полная женщина.
— Чего они крючками-то задушили совсем? Третий раз уж получаю.
— Кто их знает. Стало быть, заменяют что-нибудь.
— Они как наладят что выдавать, так и гонят подряд, покамест все не опростается.
— Ах, головушка горькая. И крючки-то какие, посмотри, ради Христа, ржавленные, железные, откуда только выкопали. И из-за этого добра стой пять часов. Куда же это хорошее-то подевалось?
— Да вот мои соседи не станут пять часов стоять, — сказала полная женщина. — Намедни принес кусок сукна, а в нем аршин двадцать пять.
— Ведь вот есть такие места, попадают люди.
— Да. кому счастье.
— Умному человеку везде счастье, — сказал бывший торговец. — А вот такой дурак, как у этой старушки, что за пальтом ушла, так такого куда ни сунь, толку не будет.
— Старушка идет. Слава богу, хоть не задерживают. На вате взяла?
— На вате… Наволочек дали да крючков взамен. Наказал господь дитем. У всех люди как люди, а это уродина какая-то окаянная. Вот приду, суну в рыло эти крючки-то… Прости, господи, мое согрешение.
1923
Инструкция
Около выхода на платформу, где проверяли на дачный поезд билеты, сперлась толпа пассажиров с коробками и корзинками. В середине стояла женщина с корзиной и птичкой в клетке.
— Да проходите, что вы там заткнулись-то? — крикнула она.
— Билеты смотрят…
— Тут смотрят, в поезде смотрят, господи батюшка.
— Народ уж очень замысловатый стал, одним разом его и не проймешь. А теперь еще инструкция такая вышла, чтобы багаж смотрели лучше, а то иной полхозяйства нацепит, полвагона им загородит и везет бесплатно. Казне убыток.
— Мой багаж сколько ни смотри, — сказала женщина, показав на птичку.
— Как придется…
— Ну, ну, после поговоришь, проходи! — крикнул контролер, подняв глаза и посмотрев через очки на очередь. — Билеты предъявляй. Эй, стой! С птицей — куда пошла? Билет.
— Ведь я показывала…
— На птицу билет.
— Как на птицу? На птицу нету.
— Ну, и проезду тебе нету.
— Господи батюшка, да как же это?
— Инструкции читать надо: на мелкий домашний скот должны отдельный билет брать.
— Да какой же он скот? Что ты, ошалел?
— Много не разговаривай. Не дурей тебя люди. Приравнивается к скоту. Поняла? Что ж на твою птицу отдельный закон, что ли, писать? Отправляйся в багажное отделение, там с тебя взыщут за птицу, квиток на нее дадут, вот тогда и приходи, — сказал контролер.
Он впихнул женщине в руку ее билет и, махнув напутственно рукой в дальний конец платформы, стал опять пропускать народ, боком поверх очков просматривая билеты.
— А как на поезд опоздаешь?
— Поспеешь…
И когда женщина с птичкой, подхватив на руку подол, побежала, он посмотрел ей вслед и сказал:
— Все спешат куда-то, а спроси куда, она и сама не знает.
— Эй, эй, с птицей!.. Куда полезла? В очередь становись.
— Да я на этот поезд. Мне только птичку свешать!
— Все равно. Порядок должна соблюдать. А то ишь, черти, все норовят в обход зайтить.
— Катаются себе с птичками от нечего делать, а тут по делу стоишь часа три!
Женщина ничего не ответила и встала с клеткой в очередь.
— Щегол,
