Парни из Билокси - Гришэм Джон

Среди членов семьи не было никаких сомнений в том, кто будет говорить от их имени. Тим знал, что не сумеет сохранить самообладание. Беверли и Лора с радостью переложили это на старшего брата. Когда Кит подошел к кафедре, в церкви воцарилась полная тишина. Сильным и звучным голосом он поблагодарил всех от имени семьи и заверил, что они не только переживут горе, но выстоят и победят. Его мать Агнес, сестры Беверли и Лора и брат Тим всем очень благодарны за молитвы и поддержку.

Джесси преподал ему немало уроков не только жизненных, но и профессиональных. Великими судебными адвокатами не рождаются — ими становятся. Они в деталях посвящают присяжных в свою концепцию видения дела, при этом каждое слово должно быть тщательно выверено. Выступление пишут, потом переписывают, а затем еще и редактируют, адвокат знает его в совершенстве, понимает, где сделать паузу и как эффектно закончить. Выступление должно звучать гладко, но не быть механически заученным. Когда люди слушали, как Кит выступает без всяких записей и при этом не сбивается, им было трудно поверить, что ему всего двадцать восемь лет, а в его послужном списке только три суда с присяжными.

Он рассказал, как они с отцом ездили на рыбалку в заливе Миссисипи, как играли в бейсбол на заднем дворе, о тысячах игр, на которые Джесси обязательно приходил поболеть за сына. Он ни разу не пропустил ни одной игры. Когда Киту исполнилось пятнадцать лет, Джесси привел его в суд посмотреть процесс, и за ужином они обсудили каждый шаг, сделанный адвокатами и судьей. Затем они посещали вместе еще много судебных слушаний. К шестнадцати годам Кит уже носил пиджак и галстук и в зале суда сидел прямо за Джесси.

Голос Кита ни разу не дрогнул. Он выступал с уверенностью многоопытного ветерана сцены. Хотя он сохранял самообладание, его панегирик звучал чрезвычайно эмоционально. Он закончил словами:

— Наш отец погиб не напрасно. Его работа только началась, и она будет закончена. Его враги умрут за решеткой.

На заупокойную мессу собралось еще больше людей, и мест внутри церкви на всех не хватило. Тех, кто опоздал, направили в большую палатку с балдахином, установленную рядом с храмом. Там поставили динамики, транслировавшие речи, звучавшие в церкви. Там же произошло окропление гроба святой водой, когда его вносили в церковь; семья встретила гроб у алтаря и положила на него открытую Библию; Беверли и Лора читали Священное Писание; брат Джесси прочел фрагмент Евангелия от Луки; отец Норрис прокомментировал услышанное, произнес длинную проповедь о смерти в христианском мире и вознес похвалу Джесси Руди; органист исполнил красивый гимн; Тим прочел молитву. Причащение заняло полчаса, и, когда оно закончилось, отец Норрис еще раз окропил гроб святой водой и вознес прощальную похвалу.

Глава 43

Во вторник после Дня труда здание суда вновь открылось. Западную половину второго этажа отсекли временной перегородкой, а рабочие, убрав мусор, приступили к ремонту. Судья Олифант очень хотел заняться делом и назначить слушания.

Через два дня в его зале суда состоялась короткая церемония. В соответствии с распоряжением губернатора Клиффа Финча Кит Руди займет вакансию, освободившуюся после гибели его отца, и будет исполнять обязанности окружного прокурора до конца срока, а именно: до 1979 года. Судья Олифант зачитал соответствующие документы и привел нового окружного прокурора к присяге. Агнес и Эйнсли наблюдали за процедурой с чувством гордости, хотя обе были против того, чтобы Кит взялся за эту работу, но он уже принял решение. Агнес видела, как много он унаследовал от Джесси. Когда он считал, что в чем-то прав, переубедить его было невозможно.

Беверли и Лора наблюдали за происходящим вместе с Иган, братьями Петтигрю и несколькими друзьями. Все они по-прежнему не оправились от шока после убийства Джесси, однако назначение Кита давало им надежду, что справедливость обязательно восторжествует. Речей никаких не было, но на церемонии присутствовал репортер из «Галф-Коуст реджистер», который взял у Кита интервью, когда все закончилось. Его первый вопрос был предсказуем:

— Сможете ли вы быть справедливым и объективным, если будете преследовать в судебном порядке лицо или лиц, виновных в убийстве вашего отца?

Кит был готов к тому, что нечто подобное прозвучит, потому ответил сразу:

— Я могу быть справедливым, но мне не нужно быть объективным. В любом расследовании убийства полиция и прокуратура определяют вину задолго до присяжных, так что мнение в этом отношении уже сформулировано. Я могу только обещать быть справедливым.

— Если убийство будет раскрыто, вы примете участие в процессе?

— Пока рано говорить об этом.

— Вам известно о наличии подозреваемых?

— Нет.

— Вы будете задействованы в расследовании?

— Обязательно. Мы отработаем каждую зацепку, заглянем под каждый камешек. Я не успокоюсь, пока это преступление не будет раскрыто.

В первые дни пребывания в должности такие вопросы задавались постоянно. Репортеры все время мельтешили вокруг бюро «Руди и Петтигрю», хотя их неоднократно просили уйти. Не иссякал и непрерывный поток друзей и доброжелателей, заходивших выразить сомнения по поводу решения Кита занять должность отца, и он быстро устал от их внимания. В конце концов входную дверь просто заперли. Гейдж и Джин работали в переговорной внизу и смотрели, кто приходил. Телефон разрывался от звонков, но на них обычно не отвечали. Клиентов просили набраться терпения.

Поскольку взрыв и пожар уничтожили большую часть архивов окружного прокурора, одной из первых задач Кита было восстановление документации, выяснение, кому предъявлены обвинения и каков статус каждого подсудимого. Все без исключения местные адвокаты подключились к этой работе и предоставили копии своих записей. Судья Олифант четко дал понять, что никаких поблажек адвокатам защиты не будет. Рекс Дубиссон часами вводил Кита в курс дела и знакомил с тонкостями работы окружного прокурора. Пэт Грэбел, живший по соседству в Девятнадцатом округе, оказывал такую же помощь и даже предоставлял своих сотрудников.

Каждый день Кита начинался с того, что он отвозил Агнес на утреннюю мессу в церковь Святого Михаила.

Через два дня после того, как Кит стал окружным прокурором, Хью снова отправился на север, чтобы навестить своего отца. Настало время цветения хлопка, и ставшие белыми равнины по обеим сторонам шоссе казались покрытыми снегом. Видеть, как дельта меняет цвет в зависимости от сезона, готовясь к сбору урожая, было довольно интересно, но на Хью поля по-прежнему производили гнетущее впечатление. Он немного оживился, лишь увидев ярко-зеленый хлопкоуборочный комбайн, похожий на гигантское насекомое, ползущее по снегу. Потом он заметил еще один, и вскоре они были уже повсюду. Хью проехал мимо трейлера, направлявшегося к хлопкоочистительной установке, выбрасывавшей коробочки хлопчатника на обочины шоссе.

В пяти милях к югу от тюрьмы он увидел такое поразительное зрелище, что невольно притормозил и почти остановился на обочине дороги. Тюремный охранник с ружьем и в ковбойской шляпе сидел верхом на лошади, следя за тем, как группа из десятка чернокожих заключенных срывает комочки хлопка со стеблей высотой почти по грудь. Хлопок они набивали в толстые холщовые мешки, которые волокли за собой.

И это в сентябре 1976 года, более чем через сто лет после отмены рабства.

Тюрьма Парчман занимала территорию в восемнадцать тысяч акров плодороднейшей земли. При наличии неиссякаемого источника бесплатной рабочей силы тюрьма являлась для штата, по крайней мере в историческом аспекте, настоящей дойной коровой. Когда-то, задолго до проведения федеральных судебных процессов и выступлений в защиту прав заключенных, условия труда в ней были жуткими, особенно для чернокожих узников.

Покачав головой, Хью двинулся дальше, снова поразившись отсталости Миссисипи и порадовавшись, что живет на Побережье. Там совсем другой мир.