Граф в законе. Изгой. Предсказание - Владимир Смирнов

— Вот что, дорогуша, — вновь обрел спокойствие Кондауров. — Срочно догони его. Верни сюда. Выполняй!

Страдальческое выражение лица лейтенанта преобразилось в отчаянное. Он по-прежнему стоял у дверей, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты что, не понял? Это приказ!

Лейтенант мучительно выдавил из себя:

— Но я… Я забыл, как он выглядит.

— Что? — снова рассвирепел Кондауров. — Видите, Матвей Самуилович, с кем приходится работать.

Но и с Шеленбаумом произошло что-то непонятное. Он осел, сгорбился, прикусил губу, точно сдерживая боль.

— Знаете, уважаемый, и я забыл.

— Что? — третий раз воскликнул майор. Но в обесцвеченном голосе его уже не было ни гнева, ни удивления. — И вы? Как это так? Забыли? Ничего не понимаю. — Он помолчал. Рот у него остался открытым, как у идиота. Взгляд уперся в невидимую точку, висевшую в воздухе. — Знаете, и я… — Внезапно он рассмеялся. — Вот мастер, вот ловкач! Не кажется ли вам, Матвей Самуилович, что он играл здесь с нами, как с тупыми малолетками? Доказал, что он — это не он, что не грабил, не обманывал. Убедил лейтенанта, что я приказал отпустить его.

— Постгипнотическое внушение, — с мрачной убежденностью промолвил Шеленбаум.

Но Кондауров не услышал его, продолжил, все еще глядя в невидимую точку:

— Талант, Богом данный. Талант у стервеца. Надо же, всех обыграл! Всех в дураках оставил. Как вы на это смотрите, господин Шеленбаум?

— Как на фантастическую гипотезу.

Старый профессор, доктор психологических наук Матвей Самуилович Шеленбаум сидел побитый и униженный.

Глава 14

Триумф

Предо мной последняя фотография альпиниста, покорившего Эверест. Скелет почти занесен снегом. Костлявая рука сжимает древко, с которого ветер сорвал полотно флажка.

Легко обретенная свобода подействовала дурманяще, окружила его аурой беспечной умиротворенности. Воображение угодливо представляло злого, хмурого майора и сгорбившегося на стуле профессора Шеленбаума.

Но пьянящая умиротворенность была поверхностной, искусственной. Где-то в глубине (а он упрямо не хотел замечать этого) трепетала подленькая боязнь. Та самая, которая заложена предками в генах и от которой невозможно избавиться. Боязнь бушующей стихии, боязнь растревоженного зверя, боязнь наказания за совершенный проступок.

Инстинкт самосохранения отчаянно пытался изгнать ослабляющую боязнь, вызывая, возбуждая в душе защитную реакцию — гневную обиду. Его, кажется, оскорбили. Это его-то, кто уже поверил в свою неприкосновенность, кто познал собственное верховенство! Оскорбили даже не его, а ту планетарную силу, которая избрала Виктора для чего-то очень важного!

Все это — беспечная умиротворенность, подленькая боязнь и скрытая еще обида постепенно смешивались в нем, как в реторте, бурля, кипя, требуя выхода.

И от этого он растерянно улыбался, пугливо оборачивался к заднему окну машины (нет ли погони?) и мстительно сжимал кулаки.

Все так же воровато оглядываясь, взбежал по лестнице, открыл дверь, быстро-быстро сложил все в чемодан, бросил на стол пачку денег, торопливо написал: «Спасибо за все. Не вернусь. Уезжаю в Киев».

Сказал водителю:

— В хорошую гостиницу. Подальше от центра.

Деньги отодвинули в сторону ненавистную всем подставку с надписью «Мест нет», открыли ему дверь одноместного номера затерянной в городских недрах трехэтажной гостиницы.

Вспомнил: сегодня у него премьера! Сразу стушевались, затихли волнения. Он бережно снял свой артистический костюм, аккуратно повесил в шкаф на плечики и лег в прохладную постель. Хотел немного отдохнуть, успокоиться, но не получалось: слабо, но все еще будоражило мутное недовольство тем, что произошло.

Незаметно отвлекся, уплыл в будущее действо, где он преподносит очарованным зрителям таинственные и непонятные явления.

А когда до концерта осталось два часа, его стало подгонять нетерпение. Уже скоро, совсем скоро все узнают, кто есть на самом деле этот тихий маленький Виктор Санин!

У входа в парк, где за деревьями прятался Дом культуры, увидел объявление:

Уникальные психологические опыты ВИКТОРА САНИНА Проникновение в тайны души Чтение мыслей на расстоянии Внушение без гипноза И многое, многое другое, что пока остается загадкой для науки.

Сияющий директор встретил его в фойе.

— Аншлаг! Все двести шестьдесят билетов проданы! Ваш гонорар будет солидным.

— Я работаю бесплатно, — сухо ответил Виктор.

Директор изогнулся над ним знаком вопроса.

— Не понял?

— Куда мне идти?

— Да-да, пожалуйста… — ожил он и побежал вперед, пробивая дорогу в тараканьем скоплении зрителей.

Виктор не волновался. Настроился на спокойствие, уверенность, успех.

Он уже не раз заочно переживал первые ощущения от своего выхода на сцену. Но произошло совсем неизведанное.

Пыльный занавес тяжело раздвинулся, и в сурово притихшем полумраке засверкали зрачки сотен глаз. Жуткое впечатление: ты окружен в ночном лесу стаей волков, застывших в ожидании. Что-то колыхнулось в груди зябко и тревожно.

Он машинально сделал два предусмотрительных шага вперед и не заговорил, а услышал фальшивый, слегка вибрирующий голос.

— Друзья мои! Буду краток. Я не факир, не маг, не иллюзионист. В моих психологических опытах не будет обмана. Вы сами примете участие в них, сами попробуете разобраться в никем пока еще не объясненных возможностях человеческого разума.

Помните легендарного Александра Калиостро, покорившего всю Европу, а затем и Россию своими необычными экстрасенсорными способностями? Помните провидца Григория Распутина, чье влияние на окружающих людей казалось фантастическим? Помните великого гипнотизера и телепата Вольфа Мессинга, необычные способности которого до сих пор будоражат умы любознательных, пытливых ученых?

Могу привести еще десятки имен ушедших от нас и ныне здравствующих провидцев, телепатов, целителей. Но дело не в именах, а в явлениях, которые до сих пор покрыты пеленой тайны. Не только ученые, но и сами экстрасенсы не в состоянии понять механику своего психологического воздействия. Вольф Мессинг много лет посвятил осмыслению сути своих опытов, но в конце концов честно признался: «Сам не знаю, как это делаю…»

И мне неведомая сила ниспослала нечто подобное.

Я могу как телепат проникать в сознание человека, узнавать его мысли. Я могу, не вводя человека в гипнотическое состояние, заставлять его думать и поступать, как захочу. Почему я вышел на сцену? Да потому, что, как и Вольф Мессинг, я живу среди людей и не имею права скрывать то, что принадлежит не одному мне, а всем вам, нашему будущему…

Из зала кто-то злорадно выкрикнул:

— Так, значит, вы сегодня самый могущественный экстрасенс?

Виктор глянул в сторону крика, ответил мягко:

— Не будем раньше времени давать оценки. Вы это сами решите чуть позже. Но коль задали вопрос, то я должен сказать: есть один человек, чье психологическое могущество вряд ли будет превзойдено.

Уже профессионально выдержанная пауза. Зал безмолвствует в ожидании.

— Это Иисус Христос. Мы знаем почти все о его рождении, о его деяниях в расцвете жизни. А вот о его юности и возмужании долгое время не было ничего известно. И только недавно стали появляться доказательства, что эти годы он провел в Бенгалии и учился у йогов. Одаренный, наделенный огромными экстрасенсорными возможностями, он приобрел еще и богатейшие практические знания у прославленных учителей. Отсюда его могущество. Отсюда его колоссальная сила воздействия на миллионы людей, способность два тысячелетия вести их за собой к добру, к миру и радости…

Виктор поднял руку, заметив, как во втором ряду вскочила девушка.

— Давайте обсудим все в конце нашей встречи. А сейчас разрешите мне начать с известного опыта, который проводил Вольф Мессинг. Он предлагал сидящим в зале спрятать какой-нибудь предмет. Далее поступал так. Осторожно, как врач, сжимал запястье зрителя там, где наиболее ощутимо бьется пульс, и пристально смотрел ему в глаза. Всегда угадывал. Как? Этого никто не знает.

Я повторю этот опыт, но не буду брать вас за руку, смотреть в глаза. Просто подойду к вам, постою рядом и найду предмет. Понятно? Итак, придумывайте, что хотите. На три минуты я ухожу за кулисы.

Зал возбужденно зашумел, задвигался. А Виктор опустился на первый попавшийся за кулисами стул, сжал виски ладонями. Никак не мог понять, что с ним происходит. С первых секунд, приблизившись к рампе, он ощутил какое-то недоброе дыхание зала. Словно оттуда полетел к нему гудящий тугой ветер, забивался в голову и вихрился там злобно, как в паровом котле, силясь вырваться. И от этого болезненно ныл череп, звенело в ушах, а вены на висках бились в перенапряжении. С ним бывало такое не однажды. Но не так сильно.