Ошибка Элис - Барбара Лайфсон

— Привет, — сказал Тед, пытаясь встретиться с ней глазами. У него в руках был полураспустившийся бутон розы. Кремовато-розовые лепестки цветка изысканно выделялись на фоне кудрявого зеленого папоротника. — Я подумал, что если у кого и есть подходящая ваза для этого, то только у тебя.

— Спасибо.

Она ничего больше не могла произнести, потому что вдруг почувствовала глупое желание расплакаться. Капли влаги бусинками лежали на лепестках, и она вдохнула их легкий старомодный запах в тщетной надежде успокоиться. Но нет: чувство, охватившее ее, когда она взяла цветок, было столь сильно, что причиняло боль. В смятении Элис ясно поняла, что защищаться трудно: даже если она прогонит Теда, это не спасет ее, потому что удар уже нанесен. Как же она могла допустить такую оплошность?! После стольких лет работы над собой Элис была уверена, что беззащитность ей не грозит. Неужели все было напрасно? Неужели она все-таки влюбилась?

Элис взглянула на Теда широко раскрытыми от страха глазами. Любовь и вероломство были так тесно переплетены в ее предшествующей жизни, что ей казалось — она уже сейчас чувствует боль от его возможного предательства.

— В чем дело? — спокойно спросил Тед.

— Ни в чем. — Она сумела улыбнуться. — Входи. Мне нужно найти вазу. Роза так красива…

Заперев за собой входную дверь, он последовал за ней в кухню, взял у нее цветок и положил его в раковину.

— Мы найдем вазу позже, — мягко произнес он. — Сейчас у нас более важные дела.

Элис, конечно, и раньше испытывала сексуальное влечение, она научилась получать физическое наслаждение, глубоко спрятав все свои чувства. Но, когда Тед заключил ее в объятия, последние обломки ее столь старательно возведенной когда-то обороны были сокрушены. Его поцелуй был ищущим, нежным, даже робким, и ей хотелось, чтобы он продолжался вечно. Она приникла к нему, погружаясь в горько-сладкое ощущение, что она в безопасности и любима, хотя ее мозг кричал, предупреждая, что никогда еще она не была в большей опасности.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Боже, я люблю тебя!

Эти слова прозвучали для нее как привычный предупредительный сигнал. Преодолевая блаженное тепло и дрожь, она последним усилием воли отпрянула от Теда, ненавидя себя за уязвимость и страшась того, что может сейчас произнести что-то такое, о чем позже будет сожалеть.

— Не надо, — отрывисто сказала она. — Честно, Тед, ты не должен говорить таких вещей.

Он взял ее лицо в свои руки.

— Я знаю, что не должен говорить этого, — признался он. — Но мне хочется. — Он нежно поцеловал кончик ее носа. — Я люблю тебя, Элис Хорн, и могу доказать это: если ты хочешь, чтобы я ждал целых пять минут, прежде чем отнесу тебя в постель, думаю, мне это удастся. — Он усмехнулся. — Никто не сможет обвинить нас в том, что наши отношения — это только секс.

Элис перевела дух.

Так-то лучше. Говорить о сексе было гораздо легче, чем о любви.

— К чему эти жертвы? — сказала она, гордая тем, что смогла небрежно улыбнуться. — Мне эти пять минут нужны не более, чем тебе. Ты великолепный любовник, Тед, я и раньше говорила тебе об этом.

Он покачал головой, не принимая ее легкого тона.

— Элис, дорогая, я думал, мы уже давным-давно решили это. Скажи мне, что не уверена в том, что любишь меня. Скажи, что ты не готова связать себя обязательствами. Скажи мне, что в твоей жизни слишком много нерешенных проблем, чтобы думать о длительных отношениях. Но не опошляй того, что существует между нами; не притворяйся, будто нас связывает только большой секс. Мы же оба знаем, что это ложь. — Он нежно провел большим пальцем по ее губам и улыбнулся. — Заметь, я не говорю, что секс для меня ничего не значит!

Вздрогнув, она глубоко вздохнула.

— Я боюсь, — призналась она, и ей тут же стало страшно своей откровенности.

Тед крепче обнял ее.

— Я знаю, дорогая. Но очередной побег не решит твоих проблем. Ты однажды уже убежала на целых семь лет — и посмотри, куда это тебя привело.

— Сюда, — произнесла она. — К тебе. Он засмеялся.

— Действительно. И это весомая причина, почему тебе не следует больше убегать. Может быть, ты наконец достигла цели?

Прежняя Элис не преминула бы оскорбить его, сказать, что он заносчивый ублюдок, делающий смехотворные заключения… Однако гнев не приходил. Ее бросило в жар, потом в холод и опять в жар. Она так долго бежала, что забыла подумать о конце своего путешествия.

— Но, Тед…

— Никаких «но», дорогая. Мои пять минут самоконтроля истекли тридцать секунд назад. — Он больше не пытался уговаривать ее, а просто поцеловал и подхватил на руки. — Ты заметила, как чертовски здорово это у меня получается? — сказал он, неся ее в спальню. — Ретт Батлер может помереть от зависти.

Конечно, она заметила. Она давно заметила, что, когда дело касалось секса, Тед был безупречен во всех отношениях. Он положил ее на кровать, сбросил ботинки, потянул за узел галстука и растянулся рядом с ней.

Его пальцы легко коснулись ее щеки.

— Ты так красива, — произнес он глубоким голосом; его глаза потемнели от желания.

Элис по привычке отметила, что этот комплимент еще раз характеризует его как опытного соблазнителя, но ее система обороны, похоже, действительно рухнула, сметенная одной-единственной розой, и она повернулась к нему, не в состоянии больше скрывать свои чувства.

— Я… хочу тебя, — прошептала она.

Он убрал волосы с ее глаз; его руки были одновременно ласковыми и напряженными от охватившей его страсти.

— Я никогда не предам тебя, Элис, — сказал он. — Ты ведь знаешь это, дорогая. Правда?

До этого момента Элис не осознавала, как тяжел груз скептицизма, который она носила в себе изо дня в день, — постоянный барьер между ней и всеми, кого она встречала, даже такой близкой подругой, как Клара. Лежа в объятиях Теда, слушая хрипловатый тембр его голоса, она чувствовала, как ее скептицизм начинает таять. Страх, который был неотъемлемой частью ее жизни со дня пожара в Нью-Гэмпшире, казалось, отступил от его прикосновений, словно растаял лед, обнажая скованные им теплые пульсирующие эмоции. Она уже получила горький урок: последствия жизни во лжи могут быть самыми разрушительными. Теперь она знала, что правда — не менее могущественная сила. Она тоже может заставить хранить молчание, но это молчание будет молчанием во спасение. Элис протянула руку и приложила ладонь к щеке Теда.

— Я люблю тебя, — сказала она, не зная, смеяться ей или плакать, потому что в конце концов оказалось так легко произнести эти слова. — Я люблю тебя, Тед Паркер!

Он прикрыл ее руку своей.