Последний койот - Майкл Коннелли

В противоположном конце темного ограниченного пространства тусклой линией пробивался свет. Он долго смотрел на эту полоску, пытаясь сфокусировать взгляд и сосредоточиться, пока не понял, что это свет, пробивающийся из-под нижнего края какой-то двери.

Он попытался подняться и сесть. Но мир мгновенно распался на сегменты. Внутренности взбунтовались, его затошнило, и, пытаясь сдержать рвоту и восстановить равновесие, он прикрыл глаза и несколько секунд сидел неподвижно. Потом он поднял руку и коснулся пальцами той части головы, где поселилась острая пульсирующая боль. Волосы слиплись, а когда он понюхал пальцы, то ощутил характерный запах крови. Продолжив исследование, он обнаружил на черепе порез в пару дюймов длиной. Но кровь запеклась, а кровотечение прекратилось.

Не зная, удастся ли подняться на ноги, Босх решил передвигаться ползком. Едва он начал движение, в сознании снова возник образ койота, но в следующее мгновение исчез в алой вспышке боли.

Добравшись до двери, Босх осторожно тронул пальцами дверную ручку. Та не поддалась, и он понял, что дверь заперта. Это его не удивило. Однако усилие, которое ему пришлось сделать, чтобы установить этот факт, безмерно его утомило. Привалившись к стене, он вновь прикрыл глаза и замер. В душе боролись два равновеликих желания – немедленно действовать, чтобы выбраться из ловушки, или лечь на пол и отказаться от борьбы. Эта маленькая война с самим собой завершилась, едва он услышал доносившиеся из-за двери голоса. Разговаривали, однако, не в коридоре и не в соседней комнате. Слова долетали издалека, и их едва можно было разобрать.

– Тупой ублюдок!

– Сбавь обороты. Ты ни словом не обмолвился о портфеле. Ты...

– Но что-то у него должно было быть! Неужели здравый смысл тебе этого не подсказал?

– Ты сказал: «Привези мне этого парня». Я его привез. Если хочешь, я вернусь к его машине и поищу этот чертов портфель. Но раньше ты об этом портфеле ничего не...

– Ты не можешь туда вернуться, болван! Там теперь наверняка полно полиции.

– Я не видел никакого портфеля. Может, его и вовсе не было?

– А может, я выбрал для этого дела неподходящего парня?

Босх понял, что говорят о нем. Кроме того, узнал сердитый голос. Его обладателем был Гордон Миттель. Босх перекинулся с ним несколькими словами на благотворительном банкете и хорошо запомнил. Голос другого парня был ему незнаком, но Босх догадывался, кому он может принадлежать. Хотя сейчас этот человек оправдывался, его голос вибрировал на низких тонах, а временами дрожал от сдерживаемой ярости. Значит, это наемный громила Миттеля, который ударил его по голове на парковочной площадке. Возможно, это тот самый воинственный здоровяк с резкими чертами лица, которого он видел на банкете рядом с Миттелем и который гнался за ним, когда он отъезжал от похожего на космический корабль дома его хозяина.

Сознание путалось от боли, и Босху понадобилось несколько минут, чтобы понять, о чем спорят эти двое. Они определенно говорили о его портфеле. Но портфеля в машине и впрямь не было. Это Босх помнил точно. Куда же он подевался? И тут его словно осенило – похоже, портфель остался в комнате Конклина. Босх принес в нем принадлежавшие Эно финансовые документы и фотографию, которую ему передал Монти Ким, чтобы продемонстрировать все это Конклину, если бы тот начал лгать и выкручиваться, стараясь обелить себя. Но старик не стал себя выгораживать. Не стал отрицать, что был в близких отношениях с его матерью. Поэтому фотографию и банковские документы доставать не пришлось. Про портфель, таким образом, было забыто, и тот так и простоял весь вечер у ножки кровати. Потом Босх отметил одну фразу, брошенную Миттелем. Тот сказал своему громиле, что на парковку возвращаться нельзя, поскольку там полно полиции. Значит, кто-то мог оказаться свидетелем совершенного на него нападения. Возможно, таким свидетелем был охранник, который и вызвал полицию. Это давало Босху определенную надежду, но по некотором размышлении он отверг эту версию и задумался о другом возможном варианте развития событий. Миттель был известным мастером зачищать концы и обрезать ниточки, которые могли к нему привести. И Конклин, конечно же, являлся одной из них. Босх вздрогнул. Если Миттелю руками своего громилы удалось прикончить Конклина, то последней такой ниточкой становился он, Босх.

Послышался голос Миттеля:

– Приведи его ко мне.

Босх, не отдавая себе отчета в дальнейших действиях, быстро пополз к тому месту, где лежал, когда очнулся. По пути он ударился о тяжелый массивный предмет, оказавшийся бильярдным столом. Босх быстро пополз вдоль стола и сунул руку в угловую лузу. В следующее мгновение его пальцы нащупали бильярдный шар. Вытащив его из сетки, он секунду размышлял и, не придумав ничего лучше, сунул шар в рукав своего короткого спортивного пальто и зафиксировал, согнув руку в локте. Места было достаточно, поскольку Босх любил просторную, даже мешковатую одежду, не стеснявшую движений, когда ему требовалось выхватить из кобуры свою пушку. Так что вряд ли кто-то заметит, что у него в рукаве хранится посторонний предмет.

Услышав скрежет ключа в замке, Босх мигом распростерся на ковре, закрыл глаза и замер в ожидании. Он очень надеялся, что лежит в том самом месте, где его бросили, когда принесли в эту комнату, или по крайней мере с ним рядом. В следующий момент дверь отворилась. Щелкнул выключатель, и его сквозь сомкнутые веки резанул по глазам свет. Но за этим ничего не последовало. Босх не услышал ни малейшего шороха и продолжал ждать.

– Брось прикидываться спящим, Босх, – произнес наконец тот, кто вошел в комнату. – Этот прием срабатывает только в кино.

Босх даже пальцем не шевельнул.

– Послушай! Ты измазал своей кровью весь ковер. И даже дверную ручку...

Босх понял, что оставил кровавые следы, когда полз к двери и возвращался на место. Значит, его план одолеть противника, захватив врасплох, лишился всяких шансов на успех. Он открыл глаза. Прямо над головой ярко полыхала люстра.

– Черт с тобой... – пробурчал он. – Ну, что вам всем от меня надо?

– Поднимайся. Пойдем. Тебе скажут.

Босх медленно поднялся на ноги. Он действительно чувствовал себя плохо, но решил еще больше сгустить краски – еле встал и тяжело покачнулся. Сделав первый шаг, он увидел, что бортик бильярдного стола, обитый зеленым сукном, испачкан его кровью. Босх, будто споткнувшись и пытаясь сохранить равновесие, ухватился окровавленной рукой за бортик. Он очень надеялся, что громила Миттеля, войдя в комнату, не заметил пятен крови на бильярдном сукне.

– Чтоб тебя черти взяли! Отойди от бильярда. Этот стол пять тысяч долларов стоит, а ты... Посмотри только, что ты с ним сделал... Вот дьявольщина!

– Извини. Я заплачу за ущерб.

– Вряд ли тебе представится такая возможность... Идем.

Это действительно был тот самый грубый, неприятный тип, которого он видел на благотворительном вечере в компании с Миттелем. Резкие, словно вырубленные из дерева черты его лица были под стать низкому, грубому голосу. На мир он смотрел маленькими карими глазками, которые, казалось, никогда не мигали.

На этот раз он был облачен в новенький, с иголочки, синий полотняный комбинезон, застегнутый под горло. Что называется, одежда для «грязной» работы. Босх знал, что такого рода глухие комбинезоны используют некоторые профессиональные киллеры. Подобное облачение не бросалось в глаза, позволяя сохранить в чистоте скрывавшуюся под ним привычную одежду. Киллер делал свое дело, потом расстегивал молнию, в одно мгновение скидывал испачканный кровью или грязью комбинезон, совал его в ближайший контейнер для мусора и снова превращался в законопослушного члена общества.

Босх оторвался от бильярдного стола, сделал еще один шаг и резко согнулся, будто от болезненного спазма в желудке, прижав к животу руки. Он надеялся таким образом скрыть от взгляда громилы добытое из лузы бильярдного стола оружие.

– А ты основательно меня приложил, мужик. Голова кружится, ноги как ватные, тошнит. Того и гляди, сблюю...

– Если сблюешь, я заставлю тебя вылизать блевотину собственным языком. Понял?

– Тогда я, пожалуй, воздержусь.

– Похоже, ты забавный парень... Но хватит болтать. Топай давай.

Человек с внешностью гладиатора вышел из комнаты в коридор и жестом предложил Босху следовать за ним. Только сейчас Босх заметил, что у парня было оружие – пистолет «беретта» 22-го калибра, который он прижимал к бедру.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – сказал гладиатор. – О том, что двадцать второй калибр – это несерьезно. При удачном раскладе можно проглотить две или даже три таких пули и тем не менее достать противника. Но ты особенно не обольщайся. Моя пушка заряжена разрывными патронами. Так что я положу тебя с одного выстрела. Получишь дырку размером с суповую тарелку. Помни об этом. Иди строго передо мной – и ни шагу назад или в сторону...