Госсмех. Сталинизм и комическое - Евгений Александрович Добренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, страсть как хочется воевать панам и буржуям. До боли в брюхе, до рези в печени. Уж очень этих коммерсантов с Уолл-стрита интересует, мы бы сказали, конечная цель войны — положить весь земной шар в свой несгораемый сейф. Положить в сейф и накрепко защелкнуть ключиком, дескать, атанде — мой земной шар, целиком мой. А вы там, как хотите. Вот тогда можно спокойно сидеть и взимать барыши со всего белого света, со всех точек земного шара.
Допустим, лениво махнул рукой, а тебе уже везут золото вагонами, пароходами, транспортными самолетами. Еще взмахнул рукой — каучук везут. Мигнул в пространство, а тебе уже подвозят — пшеницу, шерсть, урановую руду. Ну право, как-то красиво получается. Приятно. Коммерчески элегантно.
Главное, все, все везут ему, пану, — и что на земле и что под землей и что на воде и что под водой. Везут, потому что все это его — панское. И атмосфера его — со всеми мошками и букашками. И даже стратосфера и все, что там есть — это тоже его!
Все — его. Все — панское. A вы там — как хотите. Только он — мистер-пан — единый хозяин земного шара. Ох, дух захватывает от таких богатых коммерческих ожиданий!
Ключ к этой сказке для взрослых находится в хрестоматийно известной «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» Салтыкова-Щедрина. Поскольку «панам с Уолл-стрита до страсти хочется воевать», «а народ воевать не хочет», Вишня находит способ удовлетворить желание «господ с Уолл-стрита». Войну следует развязать на необитаемом острове:
Возьмите какую-нибудь территорию (нет, лучше какой-нибудь остров) чтоб рядом была вода, где можно морское сражение дать) и отправляйтесь туда — на эту территорию, на этот остров.
Да только возьмите с собой танки, самолеты, пушки и тому подобное. И для морских сражений — подводные лодки и линкоры. При этом не забудьте захватить с собой все ваши генеральные штабы, рации и патроны. И поезжайте туда с этим добром.
Допустим, приехали на этот остров. Там срочно разделитесь на два фронта или, проще сказать, на две армии и начинайте действовать.
Одной стороной пусть командует какой-нибудь американский вояка, a другой стороной — английский любитель войны.
Начните, конечно, с разведки.
С одной стороны пошлите в разведку Черчилля, а с другой стороны пусть пойдет Уолл-стрит.
И дайте им по атомной бомбе — Черчиллю и Уолл-стриту.
Да только посоветуйте им (когда они встретятся друг с другом), чтобы Черчилль с перепугу не кидал бы атомную бомбу Уолл-стриту прямо на пенсне. Иначе подслеповатый Уолл-стрит не найдет дороги к дому.
После разведки можно будет открыть военные действия. Прорывайте фронт, заходите с фланга и берите друг друга в клещи. Одним словом, делайте все, что полагается делать на войне.
Что же касается до использования атомных бомб, то этот вопрос особой сложности, и поскольку дело это не совсем еще досконально изучено, то тут можно будет запросить ту самую козу, которая присутствовала при взрыве атомной бомбы, когда американцы делали испытания в тихоокеанских водах.
Как известно, американцы специально завезли к месту взрыва пароход с козами, чтобы поглядеть, как они будут чувствовать себя после взрыва.
Так они ничего себя чувствовали. И нам что-то помнится, что корреспондент агентства Ассошиейтед-пресс поделился с читателями своей научной беседой с одной из таких коз.
Эта коза заявила корреспонденту:
— Стою на пароходе и жую сено. Вдруг как бабахнет…
— И что же с вами после того? — научно спросил корреспондент.
— Ну, я, конечно, испугалась. И мемекнула.
— Очень сильно мемекнула?
— Очень сильно мемекнула. Но испугалась я во славу американского атомного оружия. Ведь я, так сказать, белая коза. Не думайте, что я не разбираюсь в вопросах.
— Ол-райт!
Так вот мы и говорим — такую козу непременно с собой возьмите. Такая коза будет у вас отличным консультантом.
Вот таким образом и воюйте, господа-мистеры.
И воюйте подольше. Мы не возражаем.
…A народ воевать не хочет![483]
В результате «учебы у классиков» автор находит разрешение сюжетного осложнения, но ничего сделать с готовым сюжетом не может, кроме как ввести козу. Текст Салтыкова-Щедрина адресовался либерально-интеллигентному читателю «Отечественных записок». Текст Остапа Вишни — дедам Щукарям. Появление козы, которая «мемекнула», — шутка для сельских недорослей, каковые и составляли основную часть читательской аудитории этих текстов. «Ол-райт!» — должно создавать языковой контраст и оттенять авторский юмор. Отсутствие остроумия в этой сатире компенсируется ее предельной «народностью». Этот фельетон широко исполнялся «мастерами художественного чтения» — от колхозных клубов до радиопередач. Критики особенно подчеркивали «народный язык» «усмешек» Остапа Вишни.
Язык в «сатире сверху» эпохи холодной играл ключевую роль, являясь основным приемом, при помощи которого осуществлялась ее главная функция: доместикация внешнеполитического дискурса с целью его последующей интернализации массовым сознанием. Троллинг западных противников, как мы видели, не требовал специальных поводов и мог осуществляться без привязки к каким-либо конкретным событиям. Но когда такие события имели место, пропагандистская волна, ими вызванная, могла длиться годы.
Так было с успешным испытанием советской атомной бомбы. Поскольку 29 августа 1949 года произведен был взрыв лишь ядерного устройства, а сама бомба должна была быть собрана только к 1 декабря, он держался в тайне из-за опасения ответных действий со стороны США. И только после публичного выступления Трумэна об испытании советского атомного устройства, когда скрывать далее не имело смысла, появилось официальное «Сообщение ТАСС», которое было сделано «в связи с заявлением президента США Трумэна о проведении в СССР атомного взрыва», то есть стало официальным ответом Западу. Сообщение ТАСС об испытании ядерного оружия в СССР было опубликовано 25 сентября 1949 года, но реально адресовалось не столько Западу, который уже знал об испытании, сколько советской аудитории. Однако язык официоза, которым только и могло говорить ТАСС, не был приспособлен для выполнения мобилизационных функций. Поэтому спустя две недели, 8 октября 1949 года, появляется стихотворение Сергея Михалкова, которое строится как прямая апелляция к Сообщению ТАСС
