Утерянные победы - Эрих Манштейн

Хотя обстановка на Восточном фронте армии, как показано выше, была очень напряженной, для нас в ней все же скрывалось одно большое преимущество. Противник вновь и вновь наносил фронтальные удары своими двумя армиями, чтобы сорвать наши намерения в отношении Крыма. И, видимо, у него уже не было резервов, чтобы прикрыть себя со стороны запорожского и днепропетровского плацдармов на Днепре, откуда его северному флангу угрожала 1 танковая группа генерала фон Клейста. Через несколько дней после того, как я изложил свои соображения по этому поводу командованию группы армий «Юг», 1 октября был отдан соответствующий приказ. В то время как 11 армия по-прежнему приковывала к себе все еще наступающего противника, на севере постепенно стало усиливаться давление на него со стороны 1 танковой группы. Противник потерял инициативу. 1 октября командование армии уже отдало приказ 30 ак и 3 румынской армии перейти в наступление или начать преследование противника, если он будет отходить. В последующие дни удалось во взаимодействии с 1 танковой группой окружить основные силы обеих армий противника в районе Большой Токмак – Мариуполь (Жданов) – Бердянск (Осипенко) либо уничтожить их в параллельном преследовании. Мы захватили круглым счетом 65000 пленных, 125 танков и свыше 500 орудий.

С окончанием «сражения у Азовского моря» на южном фланге Восточного фронта произошла перегруппировка сил. Видимо, Главное командование германской армии поняло, что одна армия не может одновременно проводить две операции – одну в направлении на Ростов и другую в Крыму.

Наступление на Ростов было возложено теперь на 1 танковую группу, в подчинение которой передавались 49 горный корпус и лейб-штандарт. И армия имела теперь единственную задачу – занятие Крыма двумя оставшимися в ее составе корпусами (30 ак – 22, 72 и 170 пд и 54 ак – 46, 73 и 50 пд. Треть 50 дивизии еще находилась под Одессой).

3 румынская армия, которая вновь поступала под командование маршала Антонеску, должна была теперь только нести охрану Черноморского и Азовского побережья. Однако, обратившись непосредственно к маршалу, я добился от него согласия на то, что штаб румынского горного корпуса с одной горной и одной кавалерийской бригадой последуют за нами в Крым для охраны его восточного побережья.

Хотя задача нашей армии и ограничивалась теперь одной целью, Главное командование требовало от нас, чтобы один корпус возможно скорее был переброшен через Керченский пролив на Кубань.

В этом требовании Гитлера содержалась явная недооценка противника, ввиду чего командование армии и донесло, что условием для проведения подобной операции является решительная победа над противником в Крыму. Противник будет удерживать Крым до последнего и скорее откажется от Одессы, чем от Севастополя.

И действительно, пока Советы, имея господство на море, стояли еще одной ногой в Крыму, о переброске части армии через Керчь на Кубань не могло быть и речи, тем более что армия имела теперь всего два корпуса. Во всяком случае, командование армии воспользовалось этим, чтобы потребовать передачи ему еще одного корпуса в составе трех дивизий. По-видимому, в соответствии с ранее упомянутым пожеланием Гитлера нашей армии через некоторое время был передан 42 ак, в который входили 132 и 24 пд. Впоследствии оказалось, что ввиду усилий, предпринимавшихся Советами, чтобы удержать за собой Крым, а позднее вернуть его себе, такое усиление уже в боях за полуостров было совершенно необходимо.

Ближайшей нашей задачей было возобновление боев на подступах к Крыму, за Ишуньские перешейки. Могут сказать, что это самое обыкновенное наступление. Но эти десятидневные бои выделяются из ряда обычных наступлений как ярчайший пример наступательного духа и беззаветной самоотверженности немецкого солдата.

В этом бою мы не располагали почти ни одной из предпосылок, которые обычно считаются необходимыми для наступления на укрепленную оборону.

Численное превосходство было на стороне оборонявшихся русских, а не на стороне наступавших немцев. Шести дивизиям 11 армии уже очень скоро противостояли 8 советских стрелковых и 4 кавалерийские дивизии, так как 16 октября русские эвакуировали безуспешно осаждавшуюся 4 румынской армией крепость Одессу и перебросили защищавшую ее армию по морю в Крым. И хотя наша авиация сообщила, что потоплены советские суда общим тоннажем 32000 т, все же большинство транспортов из Одессы добралось до Севастополя и портов на западном берегу Крыма. Первые из дивизий этой армии вскоре после начала нашего наступления и появились на фронте.

Немецкая артиллерия имела превосходство перед артиллерией противника и эффективно поддерживала пехоту. Но со стороны противника на северо-западном побережье Крыма и на южном берегу Сиваша действовали бронированные батареи береговой артиллерии, неуязвимые пока что для немецкой артиллерии. В то время как Советы для контратак располагали многочисленными танками, 11 армия не имела ни одного.

Командование не имело к тому же никаких возможностей облегчить войскам тяжелую задачу наступления какими-либо тактическими мероприятиями. О внезапном нападении на противника в этой обстановке не могло быть и речи. Противник ожидал наступления на хорошо оборудованных оборонительных позициях. Как и под Перекопом, всякая возможность охвата или хотя бы ведения фланкирующего огня была исключена, так как фронт упирался с одной стороны в Сиваш, а с другой – в море. Наступление должно было вестись только фронтально, как бы по трем узким каналам, на которые перешеек был разделен расположенными здесь озерами.

Ширина этих полос допускала сначала введение в бой только трех дивизий (73, 46 и 22 пд) 54 ак, в то время как 30 ак мог вступить в бой только тогда, когда будет занято некоторое пространство южнее перешейков.

К тому же совершенно плоская, покрытая только травой солончаковая степь не предоставляла наступающим ни малейшего укрытия. Господство же в воздухе принадлежало советской авиации. Советские бомбардировщики и истребители непрерывно атаковали всякую обнаруженную цель. Не только пехота на переднем крае и батареи должны были окапываться, нужно было отрывать окопы и для каждой повозки и лошади в тыловой зоне, чтобы укрыть их от авиации противника. Дело доходило до того, что зенитные батареи не решались уже открывать огня, чтобы не быть сразу же подавленными воздушным налетом. Только когда армии был подчинен Мёльдерс с его истребительной эскадрой, ему удавалось очистить небо, по крайней мере, в дневное время. Ночью и он не мог воспрепятствовать воздушным налетам противника.