Дом у озера - Кейт Мортон

Теперь Берти помотал головой, но не от грусти. Он разочаровался в ней, поняла Сэди. А что она может сделать? Решение принимать ей, и, к добру ли, к худу ли, решение принято.

К добру. Сэди решительно выдохнула.

– Рут говорила, что если ты поступил правильно и поступил бы так еще раз, нужно идти вперед.

Глаза Берти за стеклами очков увлажнились.

– Обычно она была права. Вот я и последовала ее совету. Пятнадцать лет не оглядываясь шла вперед, и все было хорошо. Неприятности начались из-за письма. Оно вернуло в мою жизнь прошлое.

– Сэди, детка, Рут не это имела в виду. Она хотела, чтобы ты двигалась вперед без сожалений, а не отреклась от прошлого.

– А я и не отрекаюсь. Я просто о нем не думаю. Я сделала свой выбор и не вижу смысла ворошить былое.

– А как же семья Эдевейн? Разве ты не ворошишь их прошлое?

– Это совсем другое.

– Разве?

– Конечно.

Сэди злилась на Берти, но не хотела с ним ссориться. Смягчив голос, она сказала:

– Послушай, мне нужно в дом: сделать пару звонков, пока еще не слишком поздно. Может, чайник поставить? Чайку попьем.

Сэди так и не уснула, несмотря на убаюкивающий рокот моря. В конце концов ей удалось отогнать мысли о Шарлотте Сазерленд, Эстер, зато мозг переключился на Эдевейнов и Лоэннет. Она ворочалась с боку на бок, а перед ее мысленным взором представали картины Ивановой ночи тысяча девятьсот тридцать третьего. Элеонор, которая зашла взглянуть на Тео перед тем, как снова выйти к гостям, лодки и гондолы, скользящие по воде к лодочному сараю, огромный костер, полыхающий на острове посреди озера…

Еще не рассвело, когда Сэди бросила попытки заснуть, натянула форму для бега и прошла через кухню. Собаки радостно поспешили следом. Для пробежки по лесу было слишком темно, поэтому Сэди направилась к мысу, по пути обдумывая, что надо сделать, когда приедет в Лоэннет. Она уже вернулась и поджаривала третий ломоть хлеба, когда первый луч рассвета пополз через столешницу. Сэди оставила Берти записку под чайником, загрузила в машину папки, фонарь, термос чая и грозным шепотом велела собакам остаться дома.

Горизонт стал золотистым. Море блестело, словно кто-то посыпал его железными опилками, и Сэди опустила стекло, чтобы почувствовать на лице свежий, солоноватый ветерок. День праздника солнцестояния обещал быть теплым и ясным, и Сэди радовалась за Берти. Еще она радовалась, что успела уехать до того, как он проснулся, избежав повторения вчерашнего разговора. Сэди не жалела, что рассказала деду о письме, просто не хотела говорить на эту тему. Берти, конечно, разочаровало ее решение не встречаться с Шарлоттой Сазерленд, и наверняка он считает, что она намеренно истолковала совет Рут по-своему. Когда-нибудь она, Сэди, найдет слова, чтобы объяснить, каково это было – отказаться от ребенка, как отчаянно она старалась забыть о том, что где-то живет ее кровиночка, но сейчас слишком много всего навалилось.

Доехав до покосившегося указателя, на котором белая краска за долгие годы облупилась от порывов колючего ветра, Сэди повернула налево. Дорога от побережья была узкой и извилистой, длинные стебли клочковатой травы постепенно захватывали потускневший термакадам, который становился тем тоньше, чем дальше в лес уходила дорога. Рассвет еще не разлился по небу, и пришлось включить фары. Сэди ехала медленно, внимательно разглядывая разросшиеся на обочине кусты: искала въезд в Лоэннет. Элис сказала, что ворота из кованого железа находятся в стороне от дороги и почти незаметны из-за причудливого узора, – даже в лучшие годы семейства Эдевейн их почти полностью оплетал свисающий с деревьев плющ.

Конечно, Сэди чуть не проехала мимо. Только заметив в свете фар край потускневшего столбика, она догадалась, что это и есть ворота. Тогда она сдала назад, съехала с дороги, выскочила из машины и нашла в связке ключей Элис тот, на котором было написано «Ворота». От волнения пальцы не слушались, и Сэди попала ключом в замок только после нескольких попыток. Ржавые створки никак не открывались, но Сэди всегда становилась неожиданно сильной, если того требовали обстоятельства. Она распахнула ворота ровно настолько, чтобы проехать.

Сэди впервые приближалась к дому с этой стороны, и, наконец, выехав из густого леса, она поразилась, как хорошо поместье спряталось в собственной долине, отгородившись от всего мира густым ильмовником. По подъездной аллее Сэди переехала через каменный мост и поставила машину под ветвями огромного дерева на гравийной площадке, на которой кое-где торчали пучки травы. Солнце еще не встало, когда Сэди закрыла калитку и вошла в сад.

– Да вы рано, – сказала она, заметив Клайва, сидевшего на краешке большого вазона.

Старик помахал рукой:

– Я ждал этого семьдесят лет, не могу больше ждать ни одной лишней минуты.

Прошлой ночью Сэди позвонила ему и рассказала о встрече с Элис. Он выслушал, и его потрясла новая версия, что Тео Эдевейна убил отец.

– Я был уверен, что мальчика похитили, – сказал он. – Все это время надеялся, что когда-нибудь его найду.

Голос старика дрожал, и Сэди поняла, как близко к сердцу он принял это дело.

– Мы еще не закончили. Ради этого малыша мы должны выяснить, что произошло той ночью.

Сэди рассказала о ключах и о том, что Элис разрешила обыскать дом.

– Я говорила с ней перед тем, как позвонить вам, упомянула, что вас до сих пор интересует это дело и что вы мне очень помогли.

Сейчас Сэди и Клайв стояли под портиком и Сэди пыталась открыть переднюю дверь. На какой-то ужасный миг показалось, что замок заело и ключ не повернется, затем раздался долгожданный щелчок, и дверь открылась. Сэди и Клайв перешагнули порог Дома на озере.

Внутри пахло плесенью. Они не закрыли за собой дверь, и когда Сэди оглянулась, то увидела, что пробуждающийся мир стал словно ярче. Хорошо просматривались заросшая травой дорожка и озеро, которое поблескивало под первыми лучами утреннего солнца.

– Как будто время остановилось, – тихо произнес Клайв. – С тех пор как мы здесь работали, ничего не изменилось.

Он повертел головой, осматривая углы.

– Кроме пауков. Пауки определенно новые, – заметил он и спросил, встретившись взглядом с Сэди: – Откуда вы хотите начать?

Сэди ответила таким же слегка благоговейным тоном. Что-то в этом давно заброшенном доме взывало к некоторой театральности.

– Элис считает, что мы найдем доказательства в кабинете Энтони или в письменном бюро Элеонор.

– А что именно мы ищем?

– Все о состоянии Энтони в тысяча девятьсот тридцать третьем году, за несколько недель до Иванова дня. Письма, дневники… В идеале, конечно, – подписанное им признание.

Клайв улыбнулся, а Сэди продолжила:

– Мы больше успеем, если разделимся. Может, осмотрите кабинет, а я пока займусь бюро? Через пару часов встретимся и сравним записи.

Сэди остро чувствовала молчание Клайва, пока они бок о бок поднимались по лестнице, видела, как он осматривается, слышала его глубокий вздох, когда они остановились на площадке второго этажа. Можно только представить, каково старику вернуться в дом через несколько десятков лет. Семьдесят лет дело Эдевейнов не давало ему покоя, семьдесят лет он надеялся его раскрыть. Сэди вдруг стало интересно, вспоминал ли Клайв ночью подробности начального расследования, встали ли на свои места кусочки головоломки, которые раньше, казалось, никуда не подходили?

– Я больше ни о чем не мог думать, – признался Клайв, когда Сэди его спросила. – Я как раз собирался лечь спать, когда вы позвонили, и после этого не сомкнул глаз. Буквально видел, как Энтони Эдевейн не отходил от своей жены, когда их опрашивали. Тогда я решил, что он ее поддерживает, чтобы она не сломалась после пропажи ребенка; теперь мне кажется, что их сплоченность была какой-то неестественной. Как будто он следил, чтобы она не проговорилась.

Сэди хотела ответить, но в кармане джинсов зазвенел телефон. Клайв махнул рукой, показывая, что идет наверх в кабинет Энтони, и Сэди кивнула, вытаскивая мобильник. Сердце ухнуло, когда на экране высветился номер Нэнси Бейли. Сэди считала себя экспертом по расставаниям и думала, что вежливого «до свидания и всего наилучшего» вполне достаточно: сдержанный, даже мягкий способ отделаться от человека. Увы, здесь, похоже, нужен более откровенный подход. Только не сейчас. Сэди выключила звонок и сунула телефон в карман, решив разобраться с Нэнси Бейли в другой раз.

Комната Элеонор находилась через две двери дальше по коридору, но Сэди застыла, не сводя глаз с потертой, кое-где покрытой пятнами плесени ковровой дорожки, которая застилала следующий пролет лестницы. Нужно было кое-что сделать, а потом уже идти в комнату Элеонор. Сэди поднялась этажом выше и прошла до конца коридора. На стенах висели многочисленные портреты нескольких поколений рода Дешиль, а за каждой приоткрытой дверью скрывались обставленные комнаты, где сохранилось все до мелочей: лампы на прикроватных столиках, книги, гребни и зеркальца. Жутковатое зрелище; казалось, здесь надо двигаться бесшумно, чтобы не нарушить царящую в доме тишину. Рассудок воспротивился совершенно иррациональному чувству, и Сэди кашлянула.