В поисках любви - Кэтрин Кинкэйд

Они оказались в роскошном слабо освещенном помещении, где на выложенном подушками ковре перед ширмой возлежала одна-единственная особа, бравшая из бронзовой мисочки какие-то яства и клавшая их себе в рот. При виде посетителей она поднялась и прикрыла лицо краем сари.

Сакарам сказал ей пару слов, и она исчезла. Видя вопросительный взгляд Эммы, он объяснил:

– Я приказал ей привести остальных. Я сказал, что саиб желает познакомить их с новой няней-англичанкой.

Эмма приготовилась ждать, нетерпеливо притопывая ногой. Ожидание было недолгим: вскоре перед ними появилась стайка женщин с натянутыми на головы сари и прикрытыми лицами. Сикандер ткнул пальцем в одну из них, и она взволнованно вышла вперед. Робость не позволяла ей оторвать взгляд от туфель Эммы.

Сикандер откашлялся.

– Это Гайятри, та самая, о которой я начал вам рассказывать. Она – старшая сестра моей жены, переехавшая к нам, когда мы поженились. Ей полагалось бы выйти замуж и жить у мужа, но она глухонемая, поэтому ее никто не берет в жены. Жена упросила меня, чтобы я позволил ей остаться. Я подумал, что она будет хорошей компанией для жены, и не ошибся. Она живет здесь по сей день, потому что родственники не торопятся ее забирать.

Грустная история вызвала у Эммы сочувствие, но она одернула себя: все слова Сикандера могли оказаться лживыми. Она хлопнула в ладоши, заставив вздрогнуть всех женщин, кроме бедняжки Гайятри, которая так и не подняла глаз.

– Она стыдится своего недуга, – молвил Сикандер, – потому и не глядит на нас. За все время, что она здесь прожила, она ни разу не посмотрела мне в глаза.

– Остальных я хотела бы расспросить сама, – сказала Эмма. – Если не возражаете, Сакарам мог бы переводить.

– Сколько угодно! Удовлетворяйте свое любопытство, мисс Уайтфилд. Вы увидите, что я говорю'правду. Эти женщины живут здесь потому, что им больше некуда податься. Все они хорошего происхождения, но по разным причинам не могут жить в своих семьях; некоторых не желает принимать обратно родня. Индийские женщины полностью зависят от мужчин; женщины высшего сословия всю жизнь проводят в затворничестве. Им необходимы покровители, то есть мужчины, которые о них заботятся. Даже мужчины, подобные Сайяджи, держат у себя в зенанах женщин, не выполняющих никаких обязанностей, не становящихся женами или наложницами; просто выгнать их было бы…

– Я бы предпочла услышать все из их собственных уст. Я, конечно, всего лишь няня и не вправе что-либо требовать, поэтому просто обращаюсь к вам с просьбой, мистер Кингстон.

– Действуйте, мисс Уайтфилд. Для этого мы сюда и пришли: задавайте какие угодно вопросы.

Подходя к каждой из женщин, Эмма, спросив, как ее зовут, требовала объяснить, как она здесь оказалась. Сакарам переводил; все вышло именно так, как говорил Сикандер: у каждой была достойная причина находиться в зенане. Эмма не уловила ни тени фальши в их рассказах.

На вопрос, как с ними обращаются и хорошо ли им здесь, все твердили, что саиб – чудесный человек, за чью щедрость они никогда не сумеют расплатиться. Постепенно все, кроме несчастной Гайятри, оправились от смущения и принялись беззаботно щебетать друг с дружкой. Казалось, им очень нравится, что в их ряды затесалась чужестранка.

Все по очереди приподняли чадры, и Эмма удостоверилась, что не все женщины красивы; одна даже оказалась старухой. Эмма уже была готова признать, что женщины зенаны, возможно, и не являются женами и наложницами Сикандера, но заметила одно несоответствие… Когда она в первый раз ворвалась в зенану, то насчитала шесть женщин, теперь же перед ней предстало только пятеро. Где шестая? Или она ошиблась в счете?

Всматриваясь в лица, она убедилась, что не ошиблась. В первый раз она обратила внимание на очаровательную черноглазую девушку с длинными темными волосами. Именно ее и не хватало; Эмма мгновенно смекнула, что опасаться надо ее – ту, которую Сикандер не пожелал выставить на обозрение.

– Вы удовлетворены? – осведомился Сикандер. Его насупленный взгляд был полон негодования.

– Нет. Здесь недостает еще одной, молодой и красивой, самой заметной из всех.

В этот раз Сакарам не сдержался и обеспокоенно переглянулся со своим господином. В синих глазах Сикандера не отразилось, впрочем, ничего, кроме любопытства и невинного изумления.

– Дайте-ка сообразить… – Он изобразил задумчивость. – Ах да, вы, наверное, имеете в виду Лахри. Это еще ребенок. Очаровательна, но слишком юна. Наверное, где-то заигралась.

Он говорил спокойным тоном, как бы убеждая Эмму, что ей не о чем тревожиться, но от этого она встревожилась еще больше. Инстинкт подсказывал ей, что единственная ее соперница – та самая девушка с сияющими черными глазами.

– Хотелось бы познакомиться и с ней. – Эмма поздравила себя со спокойным тоном, хотя внутри кипела.

– Пожалуйста. Сакарам, пусть ее приведут. Мисс Уайтфилд желает познакомиться с Лахри. После этого приготовь нам чай. Мы заслужили чай, не правда ли, мисс Уайтфилд? – Его церемонность только усилила ее подозрительность.

– Чай – это прекрасно.

Чай – напиток, пригодный на все случаи жизни. Хоть в чем-то Сикандер следовал английским традициям. Для англичанина чай – снадобье от всего, включая разбитое сердце.

Подчинившись Сакараму, женщины разошлись. Сакарам отправился заваривать чай, оставив Эмму наедине с Сикандером.

– Эмма… – Он взял ее за руку. – Пока мы одни, я должен кое-что тебе сказать.

– Вот как? Наверное, про Лахри?

Он кивнул:

– Боюсь, что да. Она – моя любовница. То есть была любовницей…

Эмма вырвала у него руку:

– Так я и знала!

– Подожди, Эмма. – Его пальцы впились ей в запястье. – Выслушай меня, прежде чем делать поспешные заключения. Она была моей любовницей до того, как появилась ты. После смерти жены мне было одиноко, а Лахри была юной красавицей, нуждавшейся в покровителе. Разве не естественно, что она стала моей любовницей?

– Естественно!

– Я собирался ее отослать, подыскав ей нового покровителя. Но это потребует времени и труда. Лахри преданна мне. Я надеюсь найти человека, который будет ей приятен… У меня и в мыслях не было продолжать держать ее здесь, раз мы с тобой…

– Отпусти меня! – Эмма сбросила его руку со своего плеча. Сейчас ей было невыносимо его прикосновение. Ее худшие подозрения оправдались. – Она знает обо мне? Ты говорил ей, что собираешься ее отослать?

– Мы ведь только что приехали, Эмма! Я еще не виделся с ней. Будь же благоразумна! Знаю, тебе обидно, но…

Пронзительный крик не дал ему договорить.

– Боже, что это?! – ахнула Эмма.

– Понятия не имею. Сейчас разберемся. Это во дворе. Сикандер обогнул ширму, за которой тянулся длинный выложенный камнем коридор. Сикандер устремился по нему, Эмма, подобрав юбки, побежала за ним. После нескольких поворотов, миновав полдюжины комнат, они достигли общего с главным домом дворика. Навстречу Сикандеру и Эмме уже бежал Сакарам.