В поисках любви - Кэтрин Кинкэйд

– Они и так знают о моей любви.

– Откуда такая уверенность? Нет, ты обязан сказать им об этом, Сикандер, иначе они тебе не поверят. Ты должен многократно повторить им это, не ограничиваясь случаями, когда они заслужили похвалу.

Он поднял голову:

– Хочешь, чтобы я остановился и прямо сейчас побежал признаваться им в любви?

– Не сейчас, конечно…

– Это хорошо. – Он засмеялся. – Ведь я все равно не послушался бы. Я только начал любовную игру, Эмма. И надеюсь, что ты ко мне присоединишься.

– Но…

– Никаких «но». – Он оторвался от нее и лег рядом, положив ее руку на свой лингам.

– Что это у тебя надето? – спросила она со смесью страха и любопытства.

– То самое приспособление, о котором я тебе рассказывал, – чехол из мочевого пузыря овцы.

– Мочевого пузыря овцы?! – в ужасе переспросила Эмма.

– Да. Но ты не пугайся. – Он ласково засмеялся. – К моменту, когда у нее позаимствовали пузырь, овечка была уже мертва. К тому же это приспособление не помешает мне получить удовольствие от твоего прикосновения. Вперед, Эмма! Я хочу тебя!

Эмма хотела того же, и никакой овечий пузырь не мог стать преградой. Она приступила к неторопливым ласкам, добившись его полного возбуждения.

– Так ли тебе необходимо это приспособление? Зачем нам отгораживаться друг от друга?

– Необходимо, Эмма, ты сама знаешь.

– Знаю, но это не вызывает у меня восторга. Я хочу ощущать твою кожу, а не мочевой пузырь бедной загубленной овечки. – В ней проснулась бунтарка: она попробовала стянуть с лингама тесно облегавшую его пленку.

– Прекрати, Эмма! – Сикандер поймал и отбросил ее руку, потом приподнялся на локте.

– По-моему, на сегодня достаточно.

– А мне недостаточно! – Она почувствовала смесь разочарования и тоски.

Он встал с кровати:

– Хватит, моя ненаглядная. Мне пора тебя покинуть. Но я снова приду завтра и опять надену защитное приспособление.

Он быстро поднял халат и ловко его накинул на плечи. Эмма откинулась на подушки, с горечью наблюдая за ним.

– Спокойной ночи, любимая. – Подарив ей на прощание легкий поцелуй, он исчез за дверью.

«И это все?» – подумала Эмма. Незаметное появление – и стремительное исчезновение. Она боролась со слезами. Ей надо приучить себя довольствоваться малым. Но способна ли она на это? Она хотела обладать Сикандером целиком, хотела вобрать в себя его семя и, что еще важнее, знать, что он ее любит, что он предан ей и не скрывает от других своих чувств.

Сейчас ей казалось, что все кончено, что у них ничего не выйдет. По ее щекам текли слезы. Она уткнулась лицом в подушку, хранившую его запах, и залила ее слезами. Счастливой она себя не чувствовала, но покинуть Парадайз-Вью не могла: ведь она любила Александра Кингстона всем своим существом.

– Боже мой! – простонала она, перевернувшись на спину и уставившись на луну, стоявшую высоко в ночном небе. – Что же теперь делать?

«Уайлдвуд! Найти Уайлдвуд!» – подсказал ей внутренний голос. Уайлдвуд будет ее собственностью. Все, что у нее было сейчас: возлюбленный, дом, одежда, дети, – принадлежало не ей. Завтра же она примется за поиски.

Глава 20

Покинув Эмму и вернувшись в свои покои, Алекс долго не мог заснуть. Он заметил ее разочарование, но ничем не мог ей помочь. Она обязана смириться с существующим положением. Другого выхода у нее нет.

Не в силах прогнать невеселые мысли, он оделся и направился в кабинет, расположенный в одном из флигелей, неподалеку от конюшни. Его ждала гора писем, посылок, старых газет; все это не умещалось на столе и частично валялось на полу.

Почта, посылаемая на адрес Парадайз-Вью, накапливалась в его небольшой конторе в Бхопале, откуда ее регулярно забирали слуги. При свете масляной лампы Алекс принялся разбирать корреспонденцию.

Большинство писем пришло от деловых партнеров: отчеты о состоянии его инвестиций и запросы потенциальных покупателей, интересующихся его рисом, индиго и древесиной. Некоторые письма представляли особый интерес: одно такое письмо пришло от Сантамани, его тетки, четыре других оказались официальными депешами; два были из земельного управления Центральной Индии, одно от набобзады Бхопала и одно, как ни странно, от его кузена Хидерхана.

Первым делом он вскрыл письмо от Сантамани и прочел его с бьющимся сердцем. Он надеялся на примирение – ведь они уже несколько лет не разговаривали, однако письмо заставило его заскрежетать зубами; он перечитал его дважды.

«Дорогой Сикандер! – Сантамани писала на безупречном английском языке, тем самым подчеркивая, что он наполовину англичанин. – Если мы тебе хоть немного небезразличны, отнесись с пониманием к услуге, о которой тебя скоро попросит мой сын. Не отвергай просьбу только потому, что она исходит от Хидерхана. Что бы ты о нем ни думал, он очень старается на благо семьи, которая сейчас находится в весьма трудном положении. Судя по всему, твои дела идут успешно, поэтому я умоляю тебя откликнуться на его просьбу. При других обстоятельствах мы бы не решились побеспокоить тебя. Всего наилучшего, Сантамани».

Хидерхан снова взялся за старое, используя свою мать как оружие в схватке. Алексу очень не хотелось открывать посылку кузена, однако любопытство взяло верх. Он надеялся, что в ней не пряталась ядовитая рептилия, хотя с Хидерхана сталось бы.

Письмо, найденное в посылке, было кратким и деловым. Оно тоже было написано по-английски, словно Алекс не мог понять родного языка, на котором говорил с младенчества.

«Кузен! Если бы не уговоры матери, я бы ни за что не обратился к тебе за помощью. Из-за алчности возлюбленной метрополии, которая в один прекрасный день окончательно обескровит нашу страну, я уже не способен удовлетворить потребности всех, кто получает из моих рук соль…»

Любой живший в Индии знал, что «соль» означает пропитание, получаемое из рук покровителя. При индийской феодальной системе крестьяне работали за «соль», то есть состояли при какой-то знатной семье или властном институте, выполняли определенные обязанности и были им преданны, а взамен получали все необходимое для прожитья. В прежние времена беднота стекалась к махараджам в надежде поселиться в их имениях. Теперь они возлагали надежду на британцев, предлагая свои услуги, но работая в рамках кастовой системы.

Догадываясь об истинном смысле просьбы Хидерхана, Алекс продолжил чтение.

«По предложению матери я посылаю тебе некоторых своих ценнейших работников, в чьих услугах более не нуждаюсь или не могу их оплачивать. Они получили наказ быть преданными тебе так, как были преданны мне и моей семье. Надеюсь, ты найдешь им применение и отнесешься к ним с вниманием. В противном случае им придется искать иные способы существования, ибо я больше не в силах им помогать. Они прибудут совсем скоро вместе с семьями, нахлебниками, всем скарбом; один даже ведет с собой слона. Слона я оставил бы себе, но его махаут не хочет расставаться со своей родней и ближайшими друзьями».