Где Цезарь кровью истекал (сборник) - Рекс Стаут

Сегодня в час дня я получил телеграмму, где говорилось, что название соуса не упоминалось ни в одной из утренних нью-йоркских газет за вторник. Если Лиггет вылетел в десять утра, нигде не останавливался и ни с кем не виделся до встречи со мной, откуда он узнал название соуса? Значит, с кем-то он все-таки говорил. Он говорил с миссис Ласцио во вторник около половины десятого вечера где-нибудь поблизости от нас, и они сделали приготовления, результатом которых явилось убийство Ласцио.

Мне все это не очень нравилось, потому что со своего места я не мог видеть рук Лиггета – он сидел за столом напротив. Не видел я и его глаз, так как он смотрел на Вульфа. В поле моего зрения были лишь краешек губ да вздувшаяся на шее жила. Ему не видна была Дина Ласцио, но я хорошо видел, как она закусила нижнюю губу. Только это одно и выдавало, что она чувствует себя совсем не так беззаботно, как тогда, когда хлопала Вульфа по плечу.

Вульф снова заговорил:

– В три часа мне позвонил инспектор Кремер. Кроме всего прочего он сказал мне, что работающий на меня Сол Пензер, согласно полученным инструкциям, вылетел в Чарлстон. Затем – я считаю нужным упомянуть об этом – около шести часов была допущена еще одна глупая ошибка. Чтобы отдать справедливость мистеру Лиггету, скажу, что вряд ли это была его идея, подозреваю, что она пришла на ум миссис Ласцио, которая уговорила его попробовать. Он явился ко мне и предложил пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы я убедил мистера Берена занять должность шеф-повара в отеле «Черчилль».

Лизетт Путти снова пискнула. Жером Берен взбеленился:

– В этом воровском притоне? В этой выгребной яме? Да я скорее соглашусь поджарить яичницу на собственных ногтях!

– Именно так. Я отверг предложение. Лиггет сделал глупость, так как я не настолько самоуверен, чтобы опираться только на признания преступника. А предложение этой фантастической суммы было, конечно, признанием вины. Он будет отрицать это, он может даже отрицать, что приходил ко мне с предложением. Это неважно. Я получил другие, более важные доказательства: мне снова позвонил инспектор Кремер. Времени мало, и я не стану утомлять вас всеми деталями, но среди прочего он поведал мне, что, по слухам, мистера Лиггета и миссис Ласцио в течение двух лет связывает взаимная склонность. Он навел справки еще по одному пункту, о котором я просил его. Когда мы ехали сюда в поезде, мистер Берен рассказал мне, как зашел в Курортный зал ресторана отеля «Черчилль», где все официанты одеты в ливреи модных курортов, в том числе и Канауа-Спа. Люди инспектора Кремера выяснили, что около года назад мистер Лиггет заказал дубликат здешней ливреи для себя и был в ней на благотворительном костюмированном балу. Без сомнения, тот факт, что у него имелась ливрея, подсказал ему тактику, которой он воспользовался. И вот, как видите, у меня сложилась недурная картина: мистер Лиггет знал название соуса раньше, чем мог узнать; у него была связь с миссис Ласцио; в его гардеробе висела ливрея служащего Канауа-Спа. Существуют и другие доказательства: например, во вторник днем он ушел из отеля якобы поиграть в гольф и не появился ни в одном из клубов, где собираются игроки. Но мы можем все это опустить. Мистер Толмен будет иметь возможность собрать все факты, когда арестует Лиггета. Теперь лучше перейдем к Солу Пензеру – я не упомянул, что он звонил мне из Чарлстона сразу же после инспектора Кремера. Пригласите его, пожалуйста, он в малой гостиной.

Моултон поднялся и вышел.

– Самая умная ложь из того, что вы сказали, – начал Лиггет спокойно, – это что я пытался подкупить вас. И самая опасная, потому что в ней есть крупица правды. Я действительно заходил к вам и просил, чтобы вы свели меня с Береном. И я думаю, ваш человек первый подтвердит это.

– Прошу вас, мистер Лиггет. – Вульф поднял ладонь. – На вашем месте я не стал бы импровизировать. Вам следовало все обдумать заранее. Здравствуй, Сол. Рад тебя видеть.

– Спасибо, сэр. Я тоже.

Сол Пензер встал возле моего стула. На нем был его вечный серый костюм, брюки давно не глажены, в руке он держал старую коричневую шляпу. Он взглянул на Вульфа, потом заскользил взглядом по лицам, и я знал, что все физиономии в эти мгновения оказались навсегда занесенными в его портретную галерею.

– Поговори с мистером Лиггетом, – произнес Вульф.

– Хорошо, сэр. – Глаза Сола сконцентрировались на мишени. – Как поживаете, мистер Лиггет?

Лиггет даже не повернулся:

– Ба, это просто комедия!

Вульф пожал плечами:

– У нас мало времени, Сол. Сосредоточься на главном. Во вторник днем мистер Лиггет играл в гольф?

– Нет, сэр. – Сол откашлялся. – Во вторник в тринадцать пятьдесят пять он сел на самолет внутренней авиалинии в Ньюарке. Я сегодня летел тем же самолетом с той же стюардессой и показал ей фотографию Лиггета. Он сошел с самолета в восемнадцать часов восемнадцать минут в Чарлстоне, как и я сегодня. Около половины седьмого он появился в гараже Литла на Марлин-стрит и нанял машину, «студебеккер» тридцать шестого года выпуска, оставив задаток двести долларов в двадцатидолларовых бумажках. На той же машине я приехал сюда сегодня: она стоит у подъезда. Я несколько раз справлялся, но так и не узнал, где он останавливался на обратном пути, чтобы смыть черную краску с лица. Я спешил, потому что вы мне велели приехать до одиннадцати. Он снова появился в гараже в четверть второго ночи и был вынужден заплатить десять долларов за помятое крыло. Из гаража он ушел пешком и на Лорел-стрит взял такси, номер «си» три-четыре-два-восемь, водитель Эл Биссел, до аэропорта. Там он сел на ночной рейс, который доставил его в Ньюарк в пять тридцать четыре утра в среду. Дальнейшее мне не известно, но он точно отправился в Нью-Йорк, так как без нескольких минут восемь был в своей квартире и ответил на телефонный звонок Альберта Мальфи. В половине девятого он позвонил в Ньюаркский аэропорт и заказал билеты на самолет для себя и Мальфи, а в девять пятьдесят два…

– Достаточно, Сол. С этого момента он действовал открыто. Ты говоришь, что приехал на той же машине, которую Лиггет нанимал во вторник?

– Да, сэр.

– Хорошо. Это вполне убедительно. И у тебя были фотографии Лиггета, чтобы показывать всем этим людям: стюардессе, служителю в гараже, шоферу такси?

– Да, сэр. Из гаража он ушел белым.

– Без сомнения, он останавливался по дороге и переменил внешность. Это не так уж трудно. Сегодня мы зачернили лицо одному человеку у меня в комнате. Отмываться труднее. Не думаю, чтобы шофер или служитель гаража заметили следы краски?

– Нет, сэр. Я узнавал.

– Так я и думал. Конечно, они не стали разглядывать его уши. Ты ничего не сказал о багаже.

– У него был чемодан среднего размера из темно-коричневой воловьей кожи с латунными застежками и без ремней.

– Все время?

– Да, сэр. И когда приехал, и когда уехал.

– Хорошо. Я думаю, достаточно. Садись на этот стул к стене.

Вульф оглядел присутствующих. Он сумел удержать их внимание во время речи о стряпне, но сейчас это удавалось ему еще лучше. Можно было услышать, как пролетает муха.

– Теперь мы чего-то достигли, – объявил он. – Вы понимаете, почему я сказал, что такие детали, как упоминание Лиггета о весеннем соусе, не имеют большого значения. Ясно, что к такому ужасному преступлению, как убийство, он отнесся невероятно легкомысленно. Но мы должны помнить две вещи. Первое: он полагал, что его отсутствие в Канауа-Спа никто не поставит под сомнение. И второе: он не вполне осознавал происходящее. Он был опоен. Опоен из той чаши, что наполнила для него миссис Ласцио. Что касается Лиггета, с этим кончено. Полагаю, мистеру Толмену остается лишь арестовать и допросить его да подготовить обвинительное заключение. Хотите что-нибудь добавить, мистер Лиггет? Я бы не советовал.

– Я ничего не хочу добавить. – Голос Лиггета звучал как всегда. – Кроме того, если Толмен проглотит это и начнет действовать по вашей схеме, то ему придется так же плохо, как и вам. – Подбородок Лиггета выдвинулся вперед. – Я знаю вас, Вульф. Слыхал о вас. Бог знает почему вы вцепились в меня, но я хочу это знать, прежде чем покончу с вами.

Вульф с сожалением наклонил голову.

– Ваша реакция естественна. Но я уже покончил с вами, сэр. Я опрокинул вас. Ваша самая большая ошибка – тот выстрел в меня, как раз когда я полностью устранился от дела. Поглядите. – Он сунул руку в карман, выудил оттуда рукопись и развернул ее. – Вот куда попала ваша пуля, прежде чем поразить меня. В мою речь. Мистер Толмен, в вашем штате в состав суда, разбирающего убийство, могут входить женщины?

– Нет. Только мужчины.

– В самом деле? – Вульф направил свой взгляд на миссис Ласцио. Он не смотрел на нее с тех пор, как занялся Лиггетом. – Вам повезло, мадам. Трудно будет склонить двенадцать мужчин к смертному приговору для вас. – Он снова обратился к Толмену: – Готовы ли вы обвинить Лиггета в убийстве Ласцио?