Помощники Ночи - Глен Кук

– Да, их немного. Однако люди Тормонда преданы и благородны. Они выполнят любой приказ, когда поймут, что изменить решение герцога невозможно.

– А что предпримет граф Рэймон?

– Сложный вопрос, – заметил брат Светоч. – И ответить на него в состояние лишь Гэрэт. Он не скрывает своего презрения.

– Рэймон юн. Молодые совершают поступки ради самих поступков, – вымолвила мадам Арчимбальт.

Мэйзеланскую ересь, в основном, исповедовали те, кто уже утратил юношескую горячность.

Брат Светоч принял бокал вина из рук хозяйской дочери, Кедл, которая сильно волновалась, так как ей впервые разрешили присутствовать на собрании. Ей уже исполнилось тринадцать, и в некотором роде она уже была женщиной. Однако при Истинном девушка всегда молчала.

Искатели Света верили в то, что они истинные халдары. Они утверждали, что их учения имеют много общего с проповедями Аарона, Айса, Лолиты и других основателей до тех пор, пока их не извратили последователи Иосифа Алегийского и его клики.

Божество, которому поклонялись арианисты и пришедшие вслед за ними епископцы, оказалось Великим Врагом, коего так поносили основатели.

Скрываясь среди Помощников Ночи, Великий Враг сплел столь хитроумную сеть обмана, что ее невозможно было распутать, так как один обман порождал другой.

Брат Светоч расслабился и отметил, как разговор перешел на обсуждение реинкарнациии. Она являлась частью восточной религии, но ее успели позаимствовать для своего учения мэйзелане.

Собравшиеся хотели выяснить ее этический смысл. Некоторые полагали, что перерождение – хороший способ уйти от расплаты за свершенные грехи. В следующей жизни можно было бы избежать старых ошибок.

Брат Светоч еще не определился в своих взглядах на реинкарнацию. Сама по себе идея была неплохая. Перерождение давало человеку второй шанс, чтобы исправить свои прегрешения. Таково великое Колесо Жизни.

Мадам Скарр хотела задать брату Светочу вопрос.

– Я слушаю.

Женщина поинтересовалась, верил ли он в то, что Искатели Света должны нанести ответный удар, если на них нападут.

– Конечно. Это еще один способ оказать злу сопротивление. Если мы не будем сражаться с ним, то станем оружием в его руках.

В доме Арчимбальта воцарилось молчание. Было слышно лишь чье-то взволнованное дыхание. Мудрый мэйзеланин собирался поделиться мыслью.

– Вот оно. Вот где правда. Границы между добром и злом размыты. Не существует абсолютной справедливости. Есть только абсолютное зло, но распознать его сложно, ибо оно многолико, – разочаровал всех брат Светоч.

– Что вы имеете в виду, брат? – удивился пекарь Скарр.

Тот начал проповедь.

– Мы рабы разума. Разум искореняет любые доводы, которые приводят нам враги. Их добродетельность просачивается сквозь пальцы словно вода. Остаются лишь эмоции. Наша слабость состоит в том, что мы не осознаем, когда нами начинают управлять желания и чувства. Мы такие же жертвы Помощников Ночи, как и те, кого презирают за безрассудство.

Брат Светоч боялся, что не сумел объяснить всего должным образом.

Хотя моральные нормы и вложенные в уста богов увещевания творить добро и являлись неотъемлемой частью любой религии, брат Светоч не видел прямого доказательства того, что Помощники Ночи обнаруживают какую-то врожденную духовную склонность. Они просто существовали подобно земле, ветру, воде и огню. И подобно самой жизни они требовали что-то взамен.

Понятия добра и зла навязывались человеку посредством его ощущений, веры или же колдовством.

Брату Светочу было трудно исполнять роль духовного наставника и поводыря в мире, где осталось всего лишь несколько абсолютных ценностей, которые могли послужить путеводной звездой в его собственном плавании.

– Если мы, Искатели Света, и исчезнем из великой и бессодержательной истории, то не потому, что нас поглотила другая вера или иное мышление. Это произойдет лишь из-за того, что против нас используют мощь оружия и силу запугивания, – подытожил он.

Брат Светоч страшился того будущего, корни которого уходили в принятое Тормондом решение попытаться договориться с Великим V. Броский Патриарх ни капельки не походил на герцога, простого и доброжелательного чудака.

Возможно, Гонарио Бенедокто являлся колоссальной марионеткой в руках Помощников Ночи. Как говорилось в некоторых древних легендах, боги последних поступали куда хуже: ради своего удовольствия они были готовы разрушить целый муравейник.

Глава 21

Брос в преддверии войны

Брос охватили волнения. Ни Патриарх, ни члены Коллегиума не вышли встретить принципата Бронте Донето. Небольшие отряды Великого отчаянно пытались сохранить порядок, снуя по городу, точно хромолапый кот в комнате, полной мышей.

Пять Домов швырялись обвинениями и тыкали друг в друга пальцами. Их молодежь всегда находила повод для драки.

Каждый дуэлянт, присоединявшийся к потасовке, еще больше усугублял эмоциональное состояние людей. По закону, семьям разрешалось иметь только личную охрану. В прошлом они уже показали свою неспособность обходиться при решении пустячных вопросов без лязга мечей. Теперь Пять Домов искали обходные пути.

Воинствующее братство на всех брызгало ядом.

Слухи о раздирающих Брос беспорядках с подозрительной скоростью достигли кальцирских пиратов. Небольшая флотилия пыталась подойти к Тераги, но была отброшена кораблями Коллегиума.

Ко всему прочему добавились еще и неприятности с броскими простолюдинами, которые и так долго сдерживали себя. Чуть ли не каждый день вспыхивали мятежи и мародерства. К счастью, гражданские беспорядки не принимали большого размаха и происходили в одних и тех же районах.

Деведийские и дайншаукинские общины, работая бок о бок сохраняли спокойствие. Правда, они все же разъярили броскую чернь, когда выбили сопли из горе-грабителей.

Впрочем, ситуация ни разу не накалилась до такого предела, как в Сонсе.

Когда отряд Бронте Донето достиг города, беспорядки улеглись. Нынешние бросы не могли жить подобно своим предкам, которые отличались дурными манерами.

Проходя по улицам Броса, сопровождающие принципата чувствовали себя неуютно, хотя денек выдался бодрящим, прохладным и ясным. Недавние проливные дожди смыли почти весь мусор, который придавал городскому воздуху особый аромат. Принципат шел так быстро, как только мог. Он хотел очутиться в своем доме, прежде чем весть о его прибытии станет всеобщим достоянием.

Те, кого это волновало, знали о возвращении Бронте Донето задолго до того, как он вошел в город.

Принципат позволил своим людям поесть, привести себя в порядок, переодеться и немного отдохнуть. Затем он собрал их в центральном зале своего жилища. Оно представляло собой небольшую крепость из старого грязного известняка, которая стояла неподалеку от цитадели Бенедокто. Дом Патриарха и в самом деле был настоящим замком.