Свет мира - Халлдор Лакснесс

Люди завозились, начали шарить по карманам в поисках табака, казалось, им причиняет физическое страдание слушать, как человек обнажает свою душу. Но Йоуа, дочь Хьортура, внезапно поднялась, подошла к скальду, протянула ему крепкую узкую ладонь и сказала:

— Это мечта о счастье. Отец девушки громко заржал.

Все снова заговорили наперебой. Скальд почувствовал, что никто не понял его, кроме этой девушки, но ведь она и была причиной этой речи, хотя он и не был уверен, что она правильно поняла его; ее неожиданное рукопожатье еще жгло ему пальцы, ладонь у нее была больше, чем у него, и, безусловно, сильнее. Но самое неприятное было то, что скальд возбудил ревность в Йенсе Фарерце, ибо влюбленный капитан вдруг встал и заявил, что все, о чем тут говорил Оулавюр Каурасон, есть не что иное, как пустые поэтические бредни; такие вещи, сказал он, покупают, если нужно, и платят за них столько, сколько они стоят; он же пришел сюда не за тем, чтобы слушать эту ерунду, а за тем, чтобы принять какие-то меры и положить конец несправедливости и насилию и добраться наконец до этого общества грабителей. Многие шумно выразили ему поддержку.

— Сейчас речь идет о том, что надо объединиться, — сказал Йенс Фаререц, — основать союз, выбрать надежного руководителя, начать борьбу.

Скальду стало не по себе. Вскоре он вышел.

Только на улице он понял, как душно было в доме. Стоял обычный апрельский вечер, не отличавшийся особенной красотой, прекрасный только тем, что он сулил весну, — юной девушке тоже вовсе не обязательно быть красивой. Скальд подумал, что раз уж он без особого труда получил позволение уйти из дому, то надо воспользоваться случаем и пройтись по берегу фьорда. Какого черта он притащился на это собрание, где спорили о бабушке Пьетура Три Лошади, и начал изливать там свое сердце? Конечно, его рассказ о стране благоденствия могли понять как насмешку; хорошо еще, если это сочтут просто глупостью. Он готов был откусить себе язык, но что сказано, того не вернешь. В вечерней тишине на берегу моря он мог признаться самому себе, что никогда не произнес бы этой речи, если бы у девушки не было таких глаз. Люди поделились с ним своими заботами, а он отблагодарил их тем, что сочинил для девушки сказку о стране грез. Но досадней всего было, что он вроде как бы украл эту девушку у Йенса Фарерца. Йенсу он продал обычный ключ к ее сердцу, а сам открыл ее сердце золотым ключом, так что она даже подошла к нему в присутствии многих людей, протянула ему руку и заговорила с ним. Но, если уж говорить начистоту, он должен был оправдаться в глазах этой девушки за то, что позволил днем вернуть себя с носилками. Только вот имеет ли он право оставить себе те пять крон, которые получил от капитана бота?

Глава четвертая

Пройдясь немного вдоль берега, скальд повернулся и пошел назад; когда он проходил мимо Вегхуса, ему навстречу попалась девушка. Она возвращалась с собрания. Он сделал вид, что не узнал ее в сумерках, снял шапку и спросил, кто это, она подошла к нему и снова протянула ему свою сильную руку.

— Это я, Йоуа, — сказала она.

Она стояла совсем рядом с ним, и скальд чувствовал, какая она сильная, она наверняка могла бы взвалить его себе на спину и нести.

— Прости, что я при всех подала тебе руку, — сказала она. — Но, к сожалению, я не всегда умею владеть собой.

— Тут не в чем извиняться, — ответил скальд. — Это я должен извиниться перед тобой, по-моему, я сам не понимал, что говорю.

— Это неважно, — сказала она. — Я тебя поняла. Другого всегда легче понять, чем самого себя. Поэты выражают мысли человека лучше, чем он сам. Я написала роман, триста пятьдесят страниц почтовой бумаги, он называется «Мечта о Счастье», поэтому я и поняла тебя. Я люблю людей и всегда стараюсь понять их. Поэтому прости, пожалуйста, что я сегодня в сушильне вмешалась в твои дела.

— Да, я позволил, чтобы меня вернули. Может, это и нехорошо. Но, мне кажется, нужно что-то делать и для тех, кому доставляет удовольствие возвращать людей с дороги.

Некоторое время она задумчиво смотрела в сумерки, размышляя над его словами, потом сказала:

— Какой ты умный! Я не такая умная. И все же, когда ты сегодня вечером говорил, мне казалось, что ты высказываешь то, что у меня на сердце, по крайней мере я об этом мечтала, когда была маленькой. В моем романе говорится о юноше и девушке, которые всю свою округу превратили в мечту о счастье, совсем как у тебя.

— Я тоже напирал роман, он называется «Заселение дальних островов». Там шла речь о двух молодых людях, друзьях, один из них был бедный, другой богатый. Они не могли перенести, что на свете творится столько несправедливости, что так плохо понимают человеческую личность, и отправились искать в океане необитаемый остров, нашли такой остров и остались там жить.

— Только вдвоем? — спросила девушка.

— Вначале да. Но поблизости был другой остров, на нем жила достойная супружеская чета, у них были две взрослые дочери. Эта чета тоже поселилась на пустынном острове, чтобы в уединении вести спокойную жизнь. Молодые люди женились на девушках, и в конце романа дальние острова превратились в настоящий рай на земле.

— Совсем как у меня в романе, только у меня был огромный поселок, — сказала девушка. — Вот уж никогда не думала, что встречу человека, который думал бы точно так же, как я в детстве. До чего странно слушать, как другой говорит о твоих самых сокровенных мечтах. К тому же ты нашел слова, которые мне всегда хотелось сказать, но я не могла найти их. Давай пройдемся немного по дороге.

Он повернулся и пошел рядом с ней.

— Меня всегда очень огорчало, — сказала девушка, — что я не умею писать стихи. А мне так хотелось бы написать вису. Но сколько я ни пыталась, я никак не могла найти ни нужных аллитераций, ни подходящих слов. Что надо делать, чтобы находить нужные слова? Я, например, уже несколько дней бьюсь над стихотворением к одному мужчине. Я знаю, что нужные слова носятся в воздухе, вокруг меня, но сколько ни стараюсь, не могу ухватить их.

— Может, это потому, что тебе недостает настоящего чувства? — спросил скальд. — Если чувство настоящее, нужные слова приходят сами собой.

— Мои чувства всегда настоящие, — сказала девушка почти оскорбленно, и скальд испугался, что обидел ее.

— Ты его любишь? — спросил скальд.

— Почему ты так прямо об этом спрашиваешь?

— Если ты его любишь, я могу сочинить ему стихотворение от твоего имени, это будет стоить всего полторы кроны.

— Ты веришь в любовь? — спросила она.

— Как ты можешь так говорить, мне даже страшно, — сказал скальд.

— Почему ты ищешь отговорки?

— Это не я, а ты спрашиваешь слишком прямо. Он готов воевать с кем угодно.

— Да, он, разумеется, подходит тебе. Я уверен, что ты его любишь.

— Он прислал мне стихи, он вполне мог сам их написать.

— Угу, — сказал скальд.

— У него есть собственный бот, а дом принадлежит ему пополам с матерью, ну и, конечно, деньги в банке. Он много плавал на иностранных судах. Это неважно, что он немного старше, чем я. Мне никогда не нравились слишком молодые люди. А тебе нравятся молоденькие девушки?

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Двадцать три, — сказала она. — А когда я написала «Мечту о Счастье», мне было всего семнадцать. Последние пять лет, что была жива моя тетка, мне приходилось так много работать, что некогда было сочинять романы. На мне был весь дом.

— Дом, — сказал скальд, — это мне понятно.

Они подошли к калитке.

— Ты заставила меня вернуться, — сказал скальд.

— Спасибо, что ты проводил меня, — сказала она.

— Сегодня я дважды разрешил, чтобы меня вернули.

— Нужно что-то делать и для тех, кому доставляет удовольствие возвращать людей с дороги, — заметила она.

— Никогда не забывай свою мечту о счастье.

— Я никогда не забуду, с каким удовольствием я слушала твою речь. Буду думать об этом, пока не засну.

— Ну, до свидания и спокойной ночи.

Но, пройдя несколько шагов, он обернулся и крикнул:

— А что мы решили со стихотворением?

— Я и забыла, — отозвалась она уже возле дома. — Об этом надо подумать.

— Каким должно быть стихотворение? — спросил скальд.

— Каким хочешь, — ответила она.

— Ты хочешь, чтобы оно было длинное?

— Как сочтешь нужным.

— Многие хотят за свои деньги получить стихи подлиннее.

— Ну, пусть это будет три строфы или пять, но только не больше семи. А вообще-то как сочтешь нужным.

— Истинная любовь немногословна, — заметил скальд.

— Кто знает, может, моя любовь настолько истинна, что даже скальд не сможет отыскать для нее нужных слов.

— Тогда тебе не пришлось бы просить меня сочинять за тебя стихи.

— Ты смеешься надо мной, — сказала она, открыла дверь и захлопнула ее за собой. Скальд остался на дороге перед домом, так и не поняв ее. Трудно было при таких обстоятельствах писать любовные стихи, обращенные к Йенсу Фарерцу.