Маджуро - Данияр Саматович Сугралинов

никогда не случалось — бурная вспышка вожделения, удовлетворение и… все на этом. А после он или возвращался к делам, или ложился спать.

С Гердинией все оказалось иначе. Наедине с любовницей Лука потерял голову и видел только ее. Наверное, оттого не заметил уведомления не только о сожженных единицах энергии, но и о нейтрализации снотворного вещества как у него самого, так и у охраняемых его нано-агентами близких.

Как бы ни сильна была его сверхспособность, сон все-таки был нужен. В это время ускорялось восстановление энергии Колеса и прояснялся разум, да и… нельзя было смущать придворных. Рано или поздно поползли бы слухи, а там и до шепотков о том, что их император — ночной кровопийца, недалеко. Людская молва — страшная сила.

До рассвета оставалось немного, совсем скоро в замке начнется оживление, а барон Расмус, вероятно, захочет пообщаться с ним кулуарно до приезда других владык Севера.

Сон не шел. На плече уютно устроилась голова Геры. Так она просила себя называть. Ее тяжелые русые волосы щекотали его мерно вздымающуюся и опускающуюся грудь.

Зеркальный потолок над кроватью отражал влюбленных. Лука раздосадовано поморщился, сравнивая себя с Гердинией. Рассматривая ее тело, он не обнаружил ни единой родинки. Бархатистая кожа с легким загаром, длинные ресницы, немного припухлые губы, идеально ровные зубы, виднеющиеся из полуоткрытого рта.

И он — с лысеющей головой, маленькими свиными глазками, куцыми кривыми ногами, огромным брюхом и расплывшейся под подбородком шеей с толстыми складками. Достоинствами его наружности можно было назвать только широкую грудь, мощные плечи и крепкие руки. Определенно, такое надо исправлять. Но что дальше? Будет ли он всю жизнь существовать в этом теле, правя Империей? Или дождется отката способности смены облика и вернет собственное? А вообще, хочет ли он оставаться императором? Сейчас это надо, особенно пока не решится вопрос с Рецинием, но что потом?

Мыслями он снова вернулся к Гере. А все-таки, может, отрастить волосы на залысинах? Внезапно ему бешено захотелось стать красивее. Для нее.

В тиши предрассветного часа он явственно расслышал звук крадущихся шагов за дверью. Маджуро застыл в ожидании окрика гвардейцев на посту, но вместо этого до него докатился приглушенный шорох, после чего все снова затихло.

Осторожно, стараясь не разбудить Геру, он освободился и поднялся с кровати. Медленно ступая босыми ногами по ковру, приблизился к двери. Та была заперта изнутри, но отпиралась с обеих сторон.

В замочной скважине прошелестел звук вставляемого ключа. Император замер на месте — покои были невелики, и спрятаться можно было разве что за небольшим столиком у подножия кровати. Подростку. Массивной туше Маджуро скрыться было негде.

Снова шуршание за дверью и чей-то шепот. А затем в коридоре поднялся шум, грохот и чьи-то крики. Из дальних комнат раздался истошный девичий визг. Кора!

Лука, на ходу включая боевую форму, ринулся к двери, и в тот же момент она резко распахнулась. В спальню ворвались люди в плащах, и по тому, что их возглавлял Давен, представленный ему накануне сын барона Расмуса, Маджуро все понял.

— Убить! — крикнул молодой человек.

Четыре фигуры в плащах врезались в императора и заработали кинжалами. Двое из них пытались перехватить его за руки, но отлетели, стоило врезать по ним морфированными локтями. Метаморфизм тормозил, и длины наращенных клинков не хватило, чтобы убить изменников.

Еще хуже дело обстояло с вытягивающимися из пальцев шипами. Маджуро мазнул ими по двум остальным, даже не сомневаясь, что удары смертельны, а сам бросился к сыну барона — не собираясь убивать, лишь ранить, но чтобы тот и думать забыл о дальнейшей активности. Надо было бежать на помощь Коре и Кейну.

Давен сохранял хладнокровие. Он уклонился от замаха императора и ударил сам. Клинок должен был проткнуть ногу, но это не удалось, потому что острие вошло лишь на пару сантиметров, после чего уперлось во что-то твердое. «Кость?» — удивленно успел подумать барончик, когда ему в скулу влетел оглушительный удар кулака Маджуро. Раздирая кость, шипы вспахали Давену половину лица, и предатель от болевого шока потерял сознание.

Лука поглотил вонзившееся острие кинжала и упал: кто-то из оставшихся в живых стражников попытался раскроить ему череп, а другой сбил с ног. Лежа на полу, император стойко переносил удары, с удивлением понимая, что живы остались все четверо. Его пытались убить, но внутренняя броня держалась.

— Мадж! — закричала проснувшаяся Гердиния.

Моментально сориентировавшись в происходящем, она схватила со столика недопитый кувшин с местным вином и с разбегу обрушила его на голову ближайшего предателя. Невнятно замычав, тот завалился на Луку, который к этому моменту все-таки успешно растянул руками короткую затвердевшую мономолекулярную нить и провел ею по ногам нападавших. Двое рухнули, потеряв конечности, нить утратила структуру и рассыпалась в пыль, но преимущество перешло на сторону императора. Он пробил грудь оглушенному Гердинией и начал подниматься.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

Лишенные ног не переставая орали. Последний стоящий на своих двоих бородатый стражник попятился, а почувствовав движение, дернул головой — обнаженная разъяренная Гердиния скользнула мимо. Маджуро подобрал с пола кинжал, вытянул его в сторону стражника и двинулся на него.

— Оденься, Гера, — заметил император, не отводя глаз от предателя.

Та проигнорировала. Вместо этого обыскала оглушенного, вытащила нож и хладнокровно перерезала ему горло, а потом направилась к стонущему Давену и без раздумий сделала то же самое. Поднявшись на ноги, она хищно оскалилась:

— Умрешь быстро, если скажешь, кто организовал заговор! Сам Расмус или весь Север?

— На помощь! Сюда! — заорал бородач, перебивая вопли безногих.

Он отступал к окну и крутил башкой, прикидывая пути отхода. С момента появления сына и людей барона прошло меньше минуты, но крик Коры уже затих, и медлить было нельзя. Издав дикий рык, Лука набросился на стражника, принимая на грудь кинжал, и проткнул своим висок бородача. Его голова запрокинулась, туловище обмякло и начало заваливаться, по бороде потекла кровь.

— Я к нашим! Жди здесь! Спрячься! — крикнул Маджуро Гердинии и вылетел из комнаты.

Выбежав в темный, слабо освещенный нечастыми факелами коридор, император повертел головой. Куда ни глянь, всюду валялись мертвые гвардейцы императора и стражники барона.

Справа по коридору вдали мельтешили чьи-то фигуры, и император устремился туда. В открытых дверных проемах он замечал в кроватях своих убитых во сне гвардейцев.

Уже подбегая к комнате Коры, понял, что опоздал. Тело Кейна валялось у порога, на его многочисленных ранах пузырилась кровь. Рядом остывали три мертвеца, и еще один извивался в агонии — Куница дорого продал свою жизнь. Если вообще продал — Лука был уверен,