ИСКУССТВО ОСТРОВА ПАСХИ - Тур Хейердал

Итак, первоначально на острове Пасхи с лесом обстояло ничуть не хуже, чем на большинстве других островов прилегающих районов Полинезии. До прихода человека на Пасхе росли различные деревья и кустарники, а человек, доставив из Южной Америки водные растения, спалил лес, потому что строил жилища из камня и намыта, из камня же сооружал святилища и высекал монументы.

Слабо обоснована и часто цитируемая гипотеза, будто пасхальские монументы родственны маркизским (Buck, 1938, р. 232). Это не согласуется с хронологией. Радиокарбонный анализ материалов нашей экспедиции показывает, что единственные настоящие центры крупного ваяния на Маркизах — Пуамау на востоке острова Хиваоа и Тайпи на востоке Нукухивы — датируются приблизительно 1316 и 1516 годами (Heyerdahl and Ferdon, 1965, p. 117–151). А значит, маркизские статуи появились куда позднее скульптур пасхальского Раннего периода, позже первых истуканов Среднего периода, изготовленных около 1100 года. Следовательно, маркизские статуи никак не могли служить источником вдохновения для пасхальских ваятелей. И так как немногие числом и небольшие по размерам каменные изваяния, обнаруженные на Питкерне и Раиваваэ, явно еще моложе и никому не приходило в голову называть их прародителями пасхальских монументов, мы не видим во всей Океании хронологических предшественников каменных исполинов острова Пасхи. Антропоморфные монолитические монументы известны только в четырех островных районах — Пасха, Маркизский архипелаг, Питкерн и Раиваваэ, которые находятся на крайнем восточном рубеже Полинезии, обращенном к Южной Америке, — но их совсем нет в центральной и западной Полинезии, в Австрало-Меланезии и Микронезии (Heyerdahl, 1965. р. 137–150).

Если обратиться к стилевым особенностям, поиски источников вдохновения на островах Полинезии опять же ничего нам не дадут.

Монументы типа 1 пасхальского Раннего периода — прямоугольные головы. В других районах Полинезии этот тип не встречается. Вообще отдельно изваянные головы в какой-либо форме на других островах не найдены, если не считать нескольких образцов на Маркизах, но они шаровидные, совсем непохожие на пасхальский тип 1.

Монументы типа 2 на Пасхе — четырехгранные столбовидные фигуры. Опять же ничего подобного никогда не находили на других островах Тихого океана.

Пасхальский монумент типа 3 — сидящая на пятках коленопреклоненная фигура с козлиной бородкой, руки лежат на бедрах, кисти почти достают до колен. Во всей Океании нет ни одной подобной статуи.

Монументы типа 4 — торсы, позднее ставшие прототипом истуканов Среднего периода. Ни на Маркизских островах, ни на Раиваваэ нет монументальных торсов; статуи изваяны с руками и ногами, и чаще всего ноги продолжаются врытым в землю пьедесталом (Heyerdahl and Ferdon, p. 97—151, pis. 27 a. b, 29–31, 38 d, 39 b, 41, 45 f). Следовательно, их нельзя отнести к категории монументов типа 4. В Полинезии кроме острова Пасхи монументальные торсы, да и то гораздо меньших размеров, были обнаружены в небольшом числе только на ближайшем к Пасхе необитаемом островке Питкерн мятежниками с «Баунти» (Heyerdahl and Skjolsvold, 1965, p. 3–7, pl. lc). Мятежники, согласно источникам, разбили или сбросили в море четыре статуи; сохранился только один безголовый торс высотой 76 см, который находится теперь в музее Отаго, Новая Зеландия. Скудость археологического материала и отсутствие обитателей на Питкерне ко времени прибытия туда европейцев позволяют предположить, что он недолго был населен. Вероятнее всего, маленькие торсы на Питкерне принадлежали посетителям с Пасхи; вряд ли можно считать их предтечей могучих сооружений важного культурного центра с наветренной стороны Питкерна.

Поскольку на немногих тихоокеанских островах, где обнаружены статуи, мы не видим ни хронологических, ни типологических предшественников какого-либо типа пасхальских монументов, остается либо предположить местное развитие, либо искать источники вдохновения где-то еще. И если мы, прежде чем принять гипотезу о самостоятельной эволюции, склонны обратить свой взгляд на многочисленные монолитические монументы в странах к востоку от острова Пасхи, то для этого есть ряд очевидных причин.

Свидетельством доевропейских контактов между Южной Америкой и островом Пасхи служит уже то, что пасхальцы выращивали батат, бутылочную тыкву, чилийский перец, камыш тотора и другие сугубо южноамериканские растения, которые могли пересечь океанские просторы только на лодке (Heyerdahl, 1961, р. 27–31, 519–526; 1968, р. 61–64). Самым распространенным типом судов вдоль тихоокеанского побережья Южной Америки, начиная с доинкской поры и вплоть до испанской конкисты, была лодка, связанная из Scirpus tatora; этот вид камыша широко культивировался именно как строительный материал на орошаемых площадях засушливого побережья древнего Перу. Тем примечательнее, что именно это пресноводное растение первые обитатели Пасхи посадили в кратерных озерах, чтобы вязать из камыша такие же лодки, какие преобладали на побережье материка, расположенного с наветренной стороны острова.

Экспедиция «Кон-Тики» в 1947 году показала, что перуанский бальсовый плот был способен пройти в Тихом океане путь по меньшей мере вдвое более того, который отделяет Пасху от материка. Мореходные свойства перуанского камышового судна также проверены на деле. В 1969 году лодка из тоторы благополучно прошла от Перу до Панамы. Экспериментальное плавание под руководством Жене Савоя продолжалось два месяца (15 апреля —17 июня). Примерно в это же время папирусная лодка «Ра 1», связанная по африканским образцам, из Старого света дошла почти до Барбадоса; эксперимент был повторен на «Ра II», которую связали индейцы аймара из Южной Америки, и за 57 дней судно пересекло Атлантику, преодолев путь, почти на тысячу миль превосходящий расстояние от Перу до острова Пасхи. Следовательно, нет никакого сомнения, что перуанские бревенчатые плоты и камышовые лодки вполне могли достичь острова Пасхи.

Еще одна причина, почему не следует пренебрегать возможностью «интродукции по течению» из того же континентального источника, — стратиграфическая последовательность как в технике кладки, так и в архитектуре святилищ, тесно связанных и на Пасхе и на южноамериканском материке с каменными статуями. Культовые сооружения Пасхи уникальны для Океании, зато очень близки к тому, что известно по древнему Перу. Сходство пасхальских аху с археологическими объектами Перу поражало наблюдателей с тех самых нор, как ранние путешественники впервые познакомились с развалинами в названных районах. Вернувшись из путешествия на Пасху в 1868 году, Палмер (1870 а, с. 116–117) в своем труде процитировал выступление в Королевском географическом обществе в Лондоне видного знатока древнеандской истории Ч. Маркхэма: