Судьба амазонки - Milla Smith

– Пленников-мужчин не будет. Все погибли. В остальном барыш неплохой.

Охотница с трудом заставила себя взглянуть в глаза Архелии.

– Что случилось?

– Может, надо было отменить союз с графом? Ты ведь против него теперь пойдёшь? Зачем тогда эти жертвы? Ведь не только в деньгах дело?

– Уговор был – я слово дала…

– Он сам эти слова даёт и забирает обратно постоянно! Настоящий «хозяин» своего слова, ничего не скажешь! А тебе зачем перед Роскви честной быть?

– Каждый сам решает за себя. Я обещания не нарушила. Моя совесть чиста перед небесами.

– Чиста?! Ты свою душу спасла ценою стольких… душ?! – Хельга задыхалась от негодования.

– Прости. Я совершила ошибку, и мне тоже тяжело. Уходи.

– Отпусти, и уйду, – Хельга резко развернулась и зашагала прочь.

Архелия осталась стоять, низко опустив голову. Дочь барона поняла, что с этой минуты по-настоящему встала на путь одиночества. Она должна была уберечь девушек, но неверно истолковала свои обязанности. Хельга права: этот долг Архелия не вернёт никогда. Но наказать графа за гибель Коринн воительница была обязана вдвойне. Она стряхнула с себя гнетущую боль души. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Пусть она получила горький урок, тем более жёстко и требовательно она будет отныне относиться к себе. Дочь барона постарается всё исправить, и пусть теперь её сердце не просит пощады.

Ночь была на исходе, когда амазонки без объяснений причин покинули лагерь. Граф был взбешён. Ему донесли о прощании воительниц с погибшими и срочном отъезде остатков бывшего «отборного отряда». Уставшие девушки бросили последние горсти земли, прощаясь с усопшими. Курган над местом захоронения не позволял диким собакам и волкам растащить бренные останки погибших ратниц. Вечным укором стоял невзрачный земляной холмик перед взором их предводительницы.

Юные воительницы всё ещё держали горящие факелы, хотя в небе уже светлела широкая полоса на востоке. Они ехали в молчании. Каждый думал о своём, но никто не сомневался: рано или поздно погибшие встретят сестёр по оружию на пороге небесных чертогов. Иначе незачем было продолжать идти по дороге войн, давая клятвы и обеты богам и близким. Вера помогала не сойти с ума от горя теряющим родных и друзей соратницам на нелёгком пути служения Луне.

Возвращение стало поистине триумфальным. Архелия отдала должное уцелевшим девушкам – они победили! Радостные крики, слёзы радости и горя встречали их по приезду в поселение, ставшее родным. Встречающие со слезами обнимали уцелевших дочерей, сестёр, матерей. Тревожное время ожидания осталась позади. Раненых осторожно переносили, чтобы дать им отдых после долгого пути. Знахарка, истово обняв свою названную дочь, поспешила к стонущим от ран девушкам и принялась хлопотать над ними, отдавая распоряжения. Добычу разместили по предназначенным для неё местам. «Кормилицы» бросились готовить щедрое угощение.

Ортрун, следившая за порядком в городке в отсутствие Архелии, вкратце обрисовала суть дела:

– Всё нормально, только вон тот дожидается тебя уже три дня, – она ткнула пальцем в сторону могучих фигур чужаков, возвышающихся над ликующей толпой. – А этот вчера появился.

Архелия проследила взглядом в направлении руки разбойницы и выдохнула от возмущения. Берт стоял поодаль, упрямо поджав губы и ожидая, пока его заметят. Хельга, ни разу не заговорившая с повелительницей после их ссоры, даже не заметила своего любимого. Это было на руку Архи.

– Сколько раз у тебя можно прощения просить? – дочь барона всю обратную дорогу пыталась наладить оборвавшийся контакт.

Хельга в который раз упрямо отвернулась, Архелия встала между нахмуренной подругой и её примчавшейся издалека судьбой.

– Лучше бы я в городке осталась, а Ортрун с тобой пошла, – наконец снизошла охотница до своей бывшей госпожи.

Архи обрадовалась: лёд таял, следовало удержать охотницу на тонком переходе к примирению.

– Ортрун – «надёжный парень». А тебя оставить одну страшно.

– ???

– Я знаю, что, когда вернусь, увижу Ортрун на стенах, а некоторые предпочитают встречать меня в постели со странниками…

Удар попал точно в цель.

– Зачем ты так? Ведь знаешь, как невыносимо в разлуке! Тебе ли говорить?!

– Хочешь его увидеть? Может, отпустить тебя ненадолго, пока ты меня окончательно не съела? – Архелия сделала вид, что размышляет.

В глазах Хельги блеснула надежда.

– Ну ладно! Иди уж, только далеко от поселения не отходи.

– А как же я тогда… – начала было охотница, но дочь барона подвинулась на шаг в сторону, и Берт оказался почти за её спиной.

Хельга бросилась к милому с такой поспешностью, что чуть не сшибла его с ног. Возлюбленные страстно обнялись. Берт крепко прижал девушку к себе и, приподняв над землей, легко закружился на месте в вечном танце любви.

– Вот чёрт! Прямо завидно! А ведь не должно уже болеть? – пробормотала Архи, прижав руку к груди и успокаивая некстати напомнившее о себе сердце.

Разобравшись с одной проблемой, дочь барона готова была с удовольствием взвалить на себя другую. Она направилась прямиком к поджидавшим её Тибо и товарищам. Приветствием послужили лёгкие наклоны головы – на большее у них не хватило духа. Собеседники внимательно оглядели друг друга. Архи хотела навсегда сохранить в памяти черты человека, ставшего невольной причиной смерти подруги. Однако неподдельное горе выело свет в глазах мужчины, а мрак заволакивал чело. Могучий воин выглядел совсем потерянным, и предводительница смягчилась.

– Что привело тебя сюда?

Толмач, стоящий рядом со своим господином, бесстрастно перевёл её слова, а затем и ответ Тибо:

– Я пришёл с просьбой об одном снисхождении.

– Странно такое слышать от человека, который однажды уже украл то, что ему не принадлежало.

– Я сполна наказан. Пришёл к тебе сам – можешь распорядиться моей жизнью, как считаешь правильным. Тем более что она мне не очень нужна после смерти Коринн. Мои самонадеянность и дерзость остались в прошлом.

Спутники Тибо не ожидали такого разворота. Они с удивлением слушали своего товарища.

– Себе ты просишь наказания, но оно не вернёт Коринн. А тогда о каком снисхождении ты упомянул вначале?

– Оставь мне дочь, не забирай. Я знаю, что она должна пойти по пятам своей родительницы. Это последний лучик света в моей судьбе.

– Если же я выполню первую твою просьбу и облегчу страдания, отправив в царство мёртвых вслед за Коринн, то кто же будет растить ребёнка? Ты неумело хитришь? Или совсем не думаешь о дочери, как продолжении Коринн на земле? Вижу, горе непритворное, но дитя без твоей заботы и покровительства рано или поздно станет игрушкой в чужих руках. Ведь она так же прекрасна, как и мать, не так ли? Подобную судьбу ты избираешь для девочки?

– Я предпочёл бы смерть, если вы намерены забрать девочку у меня, – Тибо наконец яснее сформулировал собственные мысли.

– Ты разумно поступил, что приехал, – Архи пожалела рыжеватого богатыря. – Мы оставим тебе дочь. Могли бы и забрать. Поверь, никакая охрана не помешала бы нам это сделать. Мать – отступница, и дочь должна пройти её путь или умереть, чтобы снять проклятие богини.

Она почувствовала горячий порыв воина и опередила его возражения. Она сделала знак, успокаивая Тибо.

– Коринн сделала неправильный выбор, но искупила вину, шагнув в бездну и прервав своё роковое чувство. Дочь жива: Богиня не приняла лишнюю жертву. Девочка прощена и останется у тебя.

Ликующий Тибо упал перед Архи на колени и обхватил её ноги своими громадными ручищами. Радостный рокот его смеха заглушил все остальные голоса. Девушки встревожились, увидев неподобающее поведение гостя, и схватились за мечи, но предводительница жестом остановила их. Потом осторожно коснулась головы великана.

– Встань. У нас одно горе. Я лишь донесла до тебя волю Луны. Она подарила тебе дочь, но и ты должен вернуть ей одну вещь… Очень опасную вещь. Ею владеют только посвящённые, я даже представить себе не могу, что будет, если она останется в вашем роду.

Воин тяжело поднялся и внимательно слушал повелительницу. Архелия указала на золотой нагрудник на своей шее.

– Такой же был у Коринн. Это сильный амулет, оберегающий нас, но горе тому, кто не готов к служению ему.

Тибо стоял в нерешительности. Он не знал, что ответить, потому что ритуальная лунула была положена в захоронение вместе с остальными предметами, принадлежавшими Коринн при жизни. Тревожить прах любимой воин не решался. Он справедливо рассудил, что вреда закопанный в землю знак принадлежности к клану женщин-воительниц принести не может, и уклончиво ответил:

– Не могу припомнить, был ли он среди доспехов супруги… Кажется, нет.

– Если найдёшь, лучше верни, – посоветовала Архи, не почувствовав подвоха.

– Хорошо. С твоего разрешения, я откланяюсь. Так скучаю по дочурке!