Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой - Глен Кук

Поначалу нас никак не хотели пускать. Мол, пациент в крайне тяжелом состоянии и все такое прочее. Наконец кому-то бросилось в глаза, что меж пальцев настойчивого посетителя зажата золотая монета; я не преминул намекнуть, что в случае благоприятного исхода монета перейдет в другие руки, и отношение персонала волшебным образом изменилось. В мгновение ока мы с Морли очутились в палате Плоскомордого, а у койки столпилась целая орава врачей и медсестер.

Плоскомордый выглядел ужасно. Мертвенно-бледный, словно потерял несколько галлонов крови… Когда врачи закончили, он не то чтобы стал выглядеть лучше, однако задышал ровнее. Я оделил лекарей золотом и показал, что у меня при себе еще пара-тройка монет, которым, вполне возможно, захочется составить компанию остальным.

Минул час-другой. Плоскомордый не произносил ни слова, только дышал. И то хорошо; значит, смерть понемногу отступает.

– Если я опущусь настолько, что попаду сюда, – прошептал Морли, – сделай одолжение, перережь мне глотку, чтобы я не мучился, ладно? – Морли Дотс панически боялся заболеть. Когда вернемся домой, он на протяжении нескольких недель будет поглощать в удвоенных количествах всякие листочки, корешки и травки…

Впрочем, больница действительно производила гнетущее впечатление. Рай она не напоминала ни в малейшей степени. Здесь содрогнулся бы от ужаса даже вампир, а ведь мы побывали всего-навсего в палате для умирающих. Что же касается, к примеру, палаты для умалишенных, ее наверняка строили по тому же плану, что и темницы преисподней.

Интересно, зачем Плоскомордый приперся в «Бледсо»? Ну да, он не финансовый магнат, но и далеко не нищий.

После операции никто из персонала в палату не заглядывал, появился только священник – пожалуй, единственный приличный человек изо всех, кто работал в больнице. Я кое-что про него слышал. Глава одного из наиболее диковинных и таинственных из нескольких сотен танферских культов. Войдя в палату, священник приблизился к неподвижной горе мышц, именовавшейся Плоскомордым Тарпом. Даже в таком состоянии Тарпа, словно льва или мамонта, окружала некая аура благородства. Отличный парень, которого хорошо иметь в друзьях и с которым нежелательно ссориться; прост, силен как бык и заслуживает полного доверия.

– Его уже причастили?

– Не знаю, святой отец.

– Каким богам он молится?

– Не могу сказать, – ответил я, отогнав искушение съерничать. – Кстати говоря, причастие нам ни к чему. Он не собирается умирать, иначе бы мы тут не сидели.

Священник прочел то, что было написано на табличке в изголовье кровати.

– Я помолюсь за него, – проговорил он, слабо улыбнувшись. – От молитвы вреда не будет, тем более для живого. – И пошел дальше, к тем, кто нуждался в утешении, оставив меня гадать, не свалял ли я дурака.

Придя в себя, Плоскомордый подал голос далеко не сразу.

– Гаррет, – прохрипел он вдруг, – напомни мне, чтобы я впредь держался подальше от твоих баб.

Я пробурчал что-то себе под нос.

– В Кантарде меня прикончили наполовину, а вчера чуть не укокошили наверняка.

– Ну да… Какого дьявола ты приперся сюда? Если у тебя хватило сил добраться до города, почему ты не пришел ни к кому из знакомых?

– Гаррет, я здесь родился. Мне втемяшилось в башку, что я помираю и что отдавать концы надо там, где все начиналось. Честно говоря, я плохо соображал.

– То-то и оно, остолоп несчастный. Ладно, как бы то ни было, ты будешь жить, несмотря на все старания тех, кто тебя приласкал, и свои собственные. Тебе хватит сил, чтобы рассказать, что произошло?

– Да. – Он помрачнел.

– Ну и? Выкладывай.

– Она мертва, Гаррет! Ее убили. Я прикончил пятерых или шестерых, но их было слишком много. Меня обошли и набросились на нее… – Плоскомордый приподнялся, будто собираясь вскочить.

– Придержи его, Морли. Куда ты собрался, Тарп?

– Я должен отомстить. Еще ни разу в жизни я никого не подводил.

Дотс уложил его обратно на кровать легким движением ладони. Да, досталось Плоскомордому изрядно.

– Какая девушка, Гаррет! – В глазах Тарпа заблестели слезы. – Аппетитная, как сдобная булочка, шустрая, как мальчишка на побегушках… Как они могли ее убить?!

– Не знаю. Им явно не следовало этого делать. – Признаться, я догадывался, что Амиранда попала в беду, однако сердце упорно отказывалось верить.

– Я должен отомстить, Гаррет. – Тарп снова попытался встать.

– Ты должен поправиться, а об остальном я позабочусь. Мой должок побольше твоего. Давай выкладывай, а потом Морли заберет тебя отсюда и переправит, куда скажешь. Я же отправлюсь на охоту за головами.

Морли искоса поглядел на меня, но промолчал. Впрочем, говорить ничего и не требовалось.

– Морли Дотс, хватит корчить из себя «адвоката дьявола»! По-твоему, мне не стоит вмешиваться? Да ведь ты сам поступил бы точно так же, разве что постарался бы действовать не в открытую. Выкладывай, Тарп. Начинай сначала, с того момента, как ты впервые ее увидел.

Быть может, Плоскомордый и впрямь туповат, однако с памятью у него все в порядке: он замечает, что происходит вокруг, и запоминает подробности.

– Первый раз я увидел ее в заведении Морли. Она была с тобой. Я еще подумал, почему это всяким недомеркам вроде Морли Дотса или симпатичным подонкам вроде Гаррета всегда достается самое лучшее.

– Он вовсе не при смерти, – заметил я. – Извращенное чувство юмора – первый признак выздоровления. Подумать только, он назвал меня симпатичным! Забудь о том вечере, Тарп. Когда ты встретился с ней снова?

– Вчера днем. Она заявилась ко мне домой.

Амиранда сказала Тарпу, что я, дескать, рекомендовал его ей в качестве телохранителя. Она явно нервничала и выглядела испуганной, хотя утверждала, что опасаться нечего и что телохранителя нанимает просто на всякий случай. Плоскомордый согласился охранять девушку до тех пор, пока она не скажет, что больше не нуждается в его услугах. Ушла она, когда начали сгущаться сумерки, и вскоре вернулась в открытом экипаже.

– С собой у нее что-нибудь было?

– Сзади лежали какие-то саквояжи, вроде тех, какие женщины обычно набивают одеждой и украшениями. По – моему, она не собиралась возвращаться.

– Гмм… Она ничего не рассказывала?

Плоскомордый замялся, словно прикидывая, стоит ли говорить, но потом, видимо, решил, что я должен знать все.

– Куда едет, не упоминала, сказала только, что ей нужно кое с кем встретиться и что назад не вернется.

– Выходит, если бы с ней не было тебя, она бы попросту исчезла и все терялись бы в догадках, что случилось. – «Великие боги! Порой я сам поражаюсь собственной сообразительности».