Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

Маркиза обернулась к своей свите и сделала знак, повелевая выйти в соседнюю комнату.

Король угадал. Жанетта Пуассон, жена бедного музыканта Нарцисса Рамо, затем супруга богатого ростовщика д'Этиоля, а теперь возлюбленная короля, была очень расстроена. Глаза ее беспокойно бегали, на щеках выступил лихорадочный румянец, губы были крепко сжаты.

— Я решила покинуть ваш двор, ваше величество, — произнесла она глухим голосом.

Король испугался.

— Покинуть двор? — переспросил он. — Но почему, дорогая маркиза?

— Я не намерена больше переносить унижения, тем более что они касаются и вас, ваше величество, поскольку вы называете меня подругой…

— Опять эти жалобы, маркиза?..

— Да, к сожалению, опять, ваше величество.

— Оставьте эти мелочи, друг мой! Разве я недостаточно вознаграждаю вас за все?

— Что значат вознаграждения, если один из ваших приближенных позволяет себе унижать меня?

— Вы истолковываете в дурную сторону все поступки герцога Бофора, маркиза.

— В дурную сторону? — спросила маркиза, и слезы выступили у нее на глазах. — Это вы называете истолковывать в дурную сторону? — Маркиза порывисто прижала кружевной платочек к глазам.

— Как! Маркиза, слезы? — воскликнул взволнованно король.

— Уже прошло, уже прошло!.. Просто минутная слабость… — ответила маркиза, гордо выпрямляясь. — Я вправе требовать вашей защиты, ваше величество. Герцог осмеливается оскорблять меня! Я слышала, что он говорил обо мне своим приближенным, и если мне еще раз придется услышать что‑нибудь подобное, то я, не думая о последствиях, велю страже арестовать герцога!

— Ну, маркиза, зачем такие крутые меры?

Маркиза оскорбленно вскинула голову.

— Я больше не намерена переносить дерзости герцога, ваше величество!

— Да не обращайте на них внимания, дорогая маркиза!

— Это означает, что вы не хотите защитить меня от герцога, ваше величество?

— Я желаю, чтобы прекратилась вражда, которая приносит одни только неприятности…

— Тогда я оставляю двор. Я не хочу стоять на дороге у герцога!

— Маркиза, подумайте о том, что вы собираетесь сделать… Этот необдуманный шаг…

— Вы должны одобрить мое решение, ваше величество, если вы действительно меня так любите, как говорите.

— Требуйте от меня чего хотите, маркиза.

— В таком случае удалите герцога, ваше величество.

— Вот этого‑то я и не могу сделать, дорогая маркиза. Сменяйте министров, назначайте других по собственному выбору — все это я предоставляю вам…

— И только герцогу вы покровительствуете, только ему! А какая у вас на то причина, ваше величество? — спросила маркиза, пристально глядя на Людовика.

— Бофор — первый чиновник в государстве, маркиза…

— Но важнее всего то, что он брат незабвенной Серафи, — сказала маркиза с едва заметной усмешкой. — Только не забывайте, ваше величество, что этот брат мучил, терзал, а может быть, и лишил жизни любимую вами женщину!

— Остановитесь, маркиза!

— А вы уважаете и любите этого герцога только за то, что он брат прекрасной Серафи! Но я смотрю иначе на этого человека, ваше величество. И так как я не хочу терпеть от него неприятности, то остается лишь одно средство успокоить меня — это изгнать его. Выбирайте — он или я!

— Ну, прошу вас, маркиза, не обращайте внимания на вражду герцога, и она сама собой прекратится. Я все отдаю в ваши руки, друг мой. Я не могу без вас жить, а вы, чтобы мучить меня, выдумываете угрозы…

— Другими словами, ваше величество, вы не имеете мужества противостоять этому человеку? Так вот каково положение дел! По крайней мере, эта беседа показала мне, какое влияние и какую силу имеет этот человек… Вы не любите его, я знаю, следовательно, вас привязывает к нему привычка.

— Называйте наши отношения с ним, как хотите, маркиза, но я не намерен изменять их.

— И его жестокость и деспотизм не могут поколебать вашей привязанности… Этот герцог, должно быть, и в самом деле умеет держать в руках людей. А вы знаете, что он заключил в тюрьму несчастного Марселя и старался лишить его жизни?

— Это только предположения, одни предположения! Я не могу приписать герцогу таких поступков.

— А если он все‑таки сделал все это?

— Это было бы ужасно!

— К сожалению, и мать и сын умерли. Герцог позаботился о своей безопасности — их смерть избавила его от двух самых главных свидетелей его изуверства, и теперь никто не может доказать его виновность. Но мне никто не запретит верить в то, что герцог, называющийся вашим двоюродным братом, мучил и лишил жизни свою сестру, которую вы когда‑то так любили. Мне никто не запретит утверждать, что этот самый герцог преследовал Марселя, вашего сына, повелев убить его в дороге.

— Это тяжкое обвинение, маркиза! Ваше воображение рисует такие ужасы…

— К сожалению, у меня нет под рукой доказательств, но я уверена, что они у меня будут.

— Не ищите доказательств, маркиза, я не хочу этого.

— Ох уж этот герцог Бофор! — с иронией в голосе воскликнула маркиза. — Если бы он был женщиной, то я бы начала ревновать и позавидовала бы его влиянию. Но поскольку он мужчина, постольку мое единственное желание — изгнать его. Но… Нет, ваше величество, вы правы, это недостойно меня. Я буду ждать до тех пор, пока вы сами не изгоните его. И тогда я вам скажу: я удовлетворена, ваше величество! Только вам следовало раньше послушать моего совета.

— Это ваше решение, дорогая маркиза, успокаивает меня. Оно совершенно достойно вас, — с облегчением сказал Людовик. — Сегодня, как и всегда, я предоставляю вам право председательствовать на заседании Совета министров, а сам с маршалом Ришелье отправляюсь на прогулку.

Людовик поцеловал руку маркизе, и она, улыбаясь, проводила его до дверей.

Как только король вышел от маркизы, в другую дверь к ней вошел аббат Берни, пожилой человек с продолговатым серьезным и гладко выбритым лицом. Аббат занимал при дворе видное место, — имея высокое духовное звание, он одновременно был министром и главным советником короля.

Аббат поклонился маркизе и подошел к ней ближе.

— Вы были правы, господин аббат, — сказала маркиза. — Все так и случилось, как вы сказали.

Берни вопросительно взглянул на маркизу.

— Разве вы забыли наш вчерашний разговор? — с улыбкой спросила маркиза. — Я могу вам напомнить — мы говорили о герцоге…

— О герцоге Бофоре! Да, да, я припоминаю, маркиза. Я откровенно сказал вам, что герцог вполне уверен в расположении короля. Действительно, маркиза, я бы посоветовал вам быть уступчивее с герцогом… — Берни незаметно наблюдал за впечатлением, которое производят его слова.