Изгнание владыки - Григорий Адамов

Там, в глубине, электроплавы, снабженные могучими электродами, под воздействием электрического тока огромного напряжения расплавляли породу и превращали ее в горячую жидкую лаву. Затем на место электроплава в сверло вводился электрохолодильник, а специальные аппараты вгоняли через шланги в расплавленную массу лавы ряд сложных химических веществ. От воздействия этих веществ под огромным давлением собственного теплового расширения и затем при медленном охлаждении электрохолодильниками порода получала новое, кристаллическое строение и твердость гранита. Этот «гранитный» цилиндр, результат искусственной метаморфизации породы, предохранял тоннель от давления вышележащих слоев земли, от обвалов и даже от землетрясений, правда, не превышающих четырех-пяти баллов.

Человек многому научился у природы и, научившись, сумел превзойти ее.

Процесс метаморфизации, то есть преобразования одной горной породы в другую, происходит в природе, между прочим, и при извержении расплавленных лавовых потоков из глубин земного шара вверх, в его более холодные слои; это так называемый контактовый метаморфизм. Прорываясь вверх, горячая лава своей высокой температурой, давлением и химическим воздействием способна превращать грубые известняки в благородный мрамор, глины – в фарфоровую яшму, песчаники – в стекловидную массу, мягкий глинистый сланец – в чрезвычайно твердый роговик. Этот процесс тянется медленно – веками и тысячелетиями.

К тому времени, о котором идет речь в нашем рассказе, человек нашел способы искусственно воспроизводить процесс мета-морфизации пород для своих целей, причем длительность этого процесса была сведена к дням и неделям вместо тысячелетий. Стало возможным придавать любой горной породе до сих пор совершенно необычные для нее свойства. Например, известняку, песчанику или глине – твердость гранита, а граниту – прозрачность горного хрусталя. Гигантских ободьев-галерей было двенадцать, и они отстояли друг от друга на двадцать пять метров. Когда первая от входа в тоннель галерея заканчивала процесс на своем участке, гидромониторы успевали пройти породу дальше и удлинить тоннель. Галерея разбиралась, переносилась вперед, и начиналась метаморфизация нового участка.

Жара в тоннеле стояла невероятная. Он был наполнен прозрачным, как марево, туманом от испаряющейся воды гидромониторов. Конечно, туман был бы более густым и заметным даже наверху, в поселке, если бы не огромные вентиляторы, которые непрерывно всасывали горячий, влажный воздух, прогоняли через охлаждающие и осушающие установки и возвращали его в тоннель сухим и более или менее прохладным.

– Какую галерею вы хотели бы посетить, Сергей Петрович? – спросил Садухин.

– На какой стадии сейчас работа шестой галереи? – ответил вопросом Лавров, становясь вместе со своими спутниками на центральный тоннельный эскалатор, понесший всех по дну шахты ко входу в тоннель.

Свод тоннеля терялся где-то вверху, в ярком свете фонарей. Дальше шла перспектива галерей, похожих на круглые внутренние ребра гигантской трубы. Люди казались песчинками перед творением рук своих.

– От первой до шестой галереи ведут охлаждение, – ответил Садухин. – Шестая, видите ли, только начинает его, а первая уже кончает. Завтра ее операторы перейдут в новую, у гидромониторного щита.

– Каков грунт?

– Глинистый сланец с прослойками известняка.

– Температура лавы?

– Тысяча двести пятьдесят градусов.

– Максимальное охлаждение ее?

– В глинистом сланце – тридцать пять ниже нуля, в известняке – минус сорок два.

Лавров со своими спутниками приблизился к первой галерее. Нижняя часть ее лежала перед ними, как порог высотой в несколько метров. Сквозь переднюю прозрачную стену видны были стоявшие внутри на полу разнообразные приборы и аппараты, в которые входили шланги и кабели, спускавшиеся с потолка. У щита управления оператор сосредоточенно наблюдал за показаниями приборов, держа руку на рубильнике.

Эскалатор понес Лаврова и его спутников дальше. Изредка появлялись на встречной движущейся ленте люди в скафандрах и приветственно поднимали руки.

– Посмотрим галерею номер восемь, – сказал Лавров. – Там расплав породы в разгаре, не так ли?

– Совершенно верно, Сергей Петрович…

– Вы давно здесь работаете, товарищ Садухин? Мне кажется, вас не было в мой прошлый приезд.

– Вы правы, Сергей Петрович. Я здесь всего четвертый месяц.

– А раньше вы где работали?

– Два года был начальником глубокой проходки на одной из шахт Среднего Урала. Там же проходка шла без креплений, одной метаморфизацией.

– Большой был диаметр проходки?

– Ну, сравнить нельзя с нашим, – улыбнулся Садухин. – Примерно то же, что бинокль перед трехметровым телескопом.

У галереи № 8 сошли с эскалатора. В пустом ободе гигантского колеса уходили вверх извивающиеся ленты движущихся лестниц и рельсы лифта.

Лавров выразил желание подняться в верхний сектор, сектор Дельта, этой галереи и стал на ступень эскалатора. Механическая лестница быстро понесла всех вверх. Применяясь к кривизне галереи, эскалатор приближался то к внутренней, то к внешней ее окружности.

Глава тридцать четвертая

Враг из недр

Сектор Дельта находился в верхней части тоннеля, там, где его закругленные стены переходили в свод. Поэтому потолок этого сектора был также слегка изогнут, а пол для удобства работы представлял несколько широких ступеней, вроде террас.

На этих террасах разместились аппараты и механизмы, какие-то высокие снаряды на электрокарах, компрессоры с движущимися поршнями, бухты кабелей и проводов. Различной толщины и окраски шланги и кабели входили и выходили из аппаратов, поднимались до потолка и исчезали в нем, провода опутывали сложным кружевом приборы на стене. Среди них расположился щит управления, возле которого спиной к двери неподвижно стоял оператор в скафандре.

– Здравствуйте, товарищ Сеславина, – произнес Садухин, входя в помещение. – Как дела? Знакомьтесь… Сергей Петрович Лавров, заместитель министра… оператор метаморфизации инженер Сеславина Мира Антоновна…

За широкими стеклами шлема мелькнуло бледное девичье лицо с испуганными черными глазами и сейчас же отвернулось к приборам на щите управления.

– Посмотрите на магмоманометр,[60] товарищ Садухин, – зазвенел под всеми шлемами тревожный голос девушки. – Я не понимаю, что с ним делается. Хорошо, что вы пришли. Я уж собиралась вызвать вас…

– Что случилось? – быстро спросил Садухин, приближаясь к прибору и пристально всматриваясь в него. – Ого! Давление двести девять и пять десятых. Черт возьми! Стрелка продолжает ползти вверх… Давление увеличивается…