Изгнание владыки - Григорий Адамов

И вдруг в клубящемся багровом пространстве за щитом возник свист. С каждым мгновением свист нарастал, становился все пронзительней. Лавров с трудом перевел дыхание и почувствовал себя воскресшим. Он бессознательно поднял руку, чтобы стереть испарину со лба, но рука в шершавой перчатке скользнула только по стеклам шлема.

– Сверло вошло в породу! – прозвучал под шлемом Лаврова голос Кундина.

Огромная радость охватила Лаврова.

– Вошло! Вошло! – громко закричал он в ответ, не в силах сдержать свое волнение.

Из густой туманной пелены, озаренные багровым пламенем, в дверях показались две человеческие фигуры и катившийся следом за ними сдвинутый станок.

– Сверло вошло в породу, – доложил Кундину с волнением в голосе Садухин. – В него можно послать холодильник. Давайте следующее.

Лавров готов был задушить в объятиях этих бесстрашных людей.

Через несколько минут по шлангу поднялась и прошла, как длинный округленный комок добычи в теле удава, холодильная машина и исчезла за дверью, направляясь в первое сверло.

Второе сверло уже лежало на раздвинутом станке, когда свист за щитом стал переходить в глухое жужжание. Садухин и Грабин опять направились со снарядом в раскрытую дверь. На этот раз прошел за щит и Лавров. Кундин и Арсеньев задержались на площадке снаружи, заканчивая подготовку операции.

За дверью лежал ровный пол, который дальше двух шагов уже не был различим в облаках пара. Казалось, еще шаг – и под ногами раскроется бездна. Багровое полыхание делалось все сильнее, впереди разрасталась красная лента изливающейся лавы. Эти полтора десятка метров до породы казались Лаврову бесконечными. Сверху сыпались густым дождем крупные капли воды, смягчая наружный жар. Но площадка была едва сыровата – влага быстро испарялась на ней.

– Осторожно, спуск! – предупредил Лаврова Садухин, шедший впереди.

Станок, повернув влево, мягко скатился на переднюю часть площадки и через минуту остановился.

Справа, совсем близко, в нескольких метрах от людей, с шипением лилась непрерывная толстая струя красноватой лавы.

– Струя как будто усиливается, – пророкотал бас Грабина.

– И лава сделалась, кажется, жиже, – добавил невидимый Садухин.

У Лаврова сжалось сердце. Держась рукой за станок, он прошел вперед, рядом с тянувшимся по полу шлангом. Через несколько шагов перед ним выросла облитая красным светом фигура Садухина, стоявшего у перил. Дальше была пропасть, наполненная волнующимися клубами пара. Через перила тянулось одно из ответвлений шланга и исчезало в темной породе. У входа в нее шланг был окружен прозрачно-металлическим кольцом. За кольцом сквозь мглу видны были циферблаты приборов, показывавших ход работы сверла, температуру и давление окружающей породы. Оттуда неслось глухое урчание. Это сверло проникало в толщу земли.

– Почему вам кажется, что лава сделалась жиже, товарищ Садухин? – спросил Лавров молодого инженера.

– Она раньше лилась прерывисто, тягучими комками, – ответил Садухин. – Да вот посмотрите на электропирометр, который я здесь установил в самой струе. Ну да! Температура лавы повысилась за последние полчаса на сорок два градуса. Надо поскорее установить вокруг струи как можно больше холодильных машин.

– Одной батареей не обойдемся, – отрывисто прогудел Грабин.

– Товарищ Кундин, надо подумать о тампоне, – сказал Лавров. – Дело, кажется, принимает более серьезный оборот…

– Хорошо, Сергей Петрович, – ответил по телефону из-за щита Кундин. – Сейчас я отдам распоряжение о подготовке тампона и второй батареи.

– Тесней устанавливайте сверла, товарищ Садухин! – приказал Лавров. – Торопитесь!

– Подымаю площадку, товарищ Лавров, – предупредил Садухин.

На перилах был укреплен небольшой круг с кнопками и рычажками, между которыми находилось маленькое штурвальное колесо. Садухин нажал одну из кнопок. Передняя часть площадки вместе с находящимися на ней людьми и снарядом стала подниматься кверху. Садухин повернул штурвальное колесо, и площадка, продолжая подниматься, уклонилась чуть влево. Мимо площадки, волоча за собой свой шланг, поплыло вниз прозрачно-металлическое основание первого сверла. Лавров следил за ним, перегнувшись через перила и пристально всматриваясь в показания приборов. Вдруг стрелки магмоманометра и пирометра резко подпрыгнули вверх. Манометр показывал критическое давление – двести тридцать, а пирометр – тысячу триста шестнадцать градусов. И одновременно со скачком стрелок приборов прозрачное кольцо у основания сверла дрогнуло и забилось мелкой дрожью.

Лавров отчаянно закричал:

– Стой!.. стой!.. Предельное давление! Прижать площадку к сверлу!

Не давая себе времени даже подумать, Садухин моментально изменил прежнее движение площадки и полным ходом направил ее на основание сверла, которое в этот момент находилось как раз на уровне площадки.

Но едва лишь она двинулась к мрачной, изъеденной брандспойтами стене породы, как послышалось грозное рычание, немедленно перешедшее в перекатывающийся гул. И вдруг, словно залп многочисленных орудий, прокатился по тоннелю громовой удар и оглушил людей. В струях жидкого пламени из раскрывшихся недр с ужасающим воем и свистом, как огромный многометровый снаряд, вырвалось сверло. Оно пролетело над головами людей, увлекая за собой черный шланг, с грохотом ударилось о щит возле раскрытой двери и упало на площадку. За ним на площадку, по правую сторону от станка, где стоял Грабин, хлынула мощная струя бело-желтой сверкающей лавы.

Громадная глыба беззвучно отделилась от породы и, на секунду повиснув в воздухе, ринулась вниз. Она лишь краем задела угол площадки, и отчаянный крик людей, жалобный визг и скрежет металла потонули в общем гуле и грохоте. Струя лавы сразу превратилась в широкий поток. Пламенно-желтой густой пеленой, пузырясь и вскипая, с перебегающими по ней зеленоватоголубыми язычками пламени, лава с ворчанием полилась вниз, заливая край площадки и все, что было на нем. В огнедышащей струящейся занавеси мелькнули несколько темных вертящихся теней и мгновенно исчезли.

Последнее, что заметил Лавров в этот короткий миг, был невероятный скачок какого-то фантастического всадника, в дыму и пламени, через перила, прямо в пылающий поток. И еще он помнил ощущение надежной твердости в перилах, судорожно зажатых в обеих руках…

Глубоко вздохнув, Лавров очнулся. Он лежал на внешней площадке. Склонившись над ним, на коленях стоял врач. Через тончайшую иглу он осторожно впускал из баллона под скафандр Лаврова какой-то животворящий газ – новейшее достижение советской медицины.