Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл

Я просто лучусь от нешаблонного поворота традиции, чествуя главу семьи Тео и мою милую маму. Григор сразу подходит ко мне и целует руку. И с любовью смотрит на малышку.

– Спасибо тебе, София, что принесла Теофилосу любовь и мне внучку. Линлия – особенное имя. Очень жаль, что…

Он замолкает, слова застревают у него в горле.

– Знаю, Григор.

Я сжимаю его руку.

– Знаю. Мне тоже жаль.

Горе – это та цена, что мы оба платим за любовь к маме, но у нас начало новой жизни в Линлии, и мама всегда будет ее частью.

Yiayia вытирает глаза и крестится. Я передаю ей драгоценную ношу, и она светится гордостью и радостью, в восторге от нашей задумки с именем. Юлия выходит во двор, нежно качая правнучку, тихо напевая и бормоча ласковые слова. На руках прабабушки наша Линлия засыпает.

На щечках подрагивают длинные темные ресницы. Сны иногда прерываются тихим «тьфу, тьфу, тьфу» на маленькую головку.

Тео обнимает меня, и я не скрываю счастья. Его глаза снова на мокром месте, и я глажу его по щеке. Он смеется, зная, что я радуюсь его чувствам, которые теперь открыто бурлят на поверхности, а раньше он прятал их за семью замками.

– Знаешь, кто в нашей семье самый большой плакса? Не Линлия, а ты, – говорю я, его целуя. – Но мне нравится, что ты нас так любишь.

Он вытирает слезы.

– Я и не подозревал, что существует такая любовь. У нас есть будущее, потому что ты многим пожертвовала.

Пожертвовала, конечно, а сколько приобрела.

– Линлия – частичка нас с тобой и любви наших родителей, Тео. Отнять это невозможно. Ни сейчас, ни потом.

Мы любуемся дочкой в надежных прабабушкиных руках, а Линлия потягивается во сне. Она вытягивает крохотный кулачок, трогая лицо Юлии, которая щурит глаза, улыбаясь неожиданному жесту. Линлия медленно открывает глаза и настороженно смотрит на yiayia.

Суровые глаза старушки туманятся, когда мы с Тео смотрим на маленькую дочку с невероятной любовью.

Наш круг завершен, и на берегу остаются свежие следы. Линлия раскрывает кулачок и поднимает к небу ладошку. На нее садится маленькое белое перышко.

* * *

Любимая Линдси, «Я». Мне некуда послать это письмо, но все же хочу тебе написать. Наверное, ты уже видела нового члена нашей семьи. Из боли и безнадежности растет начало, новый старт для тех, кого мы любим.

София и Тео – чудесные родители, – ты бы ими гордилась. Иногда мне больно на них смотреть – они так похожи на нас в молодости. Но я уверен, что круг боли прерван, если мы не смогли найти счастья, они нашли.

Любовь к нашей внучке не похожа ни на что. Линлия – драгоценный ребенок. Уже виден характер: свободолюбивый и страстный, как у тебя, ее притягивают краски и море. У нее мои зеленые глаза, которые ты любишь, и твои кудрявые волосы, но темные, как у меня.

У Тео и Софии гостит Таша, подруга Софии, со своей семьей. У них мальчик, одногодок Линлии. Его зовут Рипли. Рип вроде по-английски «отрывать». Странное имя, ни в честь отца, ни в честь деда.

Но я знаю, ты была бы счастлива увидеть новое потомство детей, которых знала много лет.

Жаль, что я не увижу Линлию у тебя на руках. Ты бы ее полюбила. Теперь я почти счастлив, когда держу внучку, понимая, что в ней и наша частица. Она приближает меня к тебе.

В другое время тьма возвращается, и я задумываюсь, завершил ли я здесь свои дела. У нас больше не будет летних встреч – только я и ты.

Я часто сижу на нашем камне с Линлией, рассказываю о тебе, ее yiayia. О том, как мы познакомились, как ничто не должно ее останавливать, чтобы найти любовь, когда она вырастет. Пусть следует за своим сердцем, как ты говорила Софии. И я так благодарен, что она тебя послушала.

Сожаления неизбежны, но тогда я вспоминаю, если бы мы не пожертвовали своей любовью, Тео, Софии и Линлии здесь бы не было. Любви без страданий не бывает, я знаю, когда-нибудь мы снова встретимся. Об этом я молюсь, и пусть в нашей семье все будет хорошо.

Только это решать судьбе. Нам нужно просто жить и любить. Остальное – как получится.

Любовь моя, я буду любить тебя вечно.

«Ты». х

Благодарности

Книга посвящается моей милой маме Джен. Я скучаю по тебе каждый день. Хотя эта история – вымысел, в книге я искренне пишу о любви к тебе. В душе горьковато-сладкий осадок: если бы ты была со мной, эта книга вряд ли бы появилась. Но я стараюсь, чтобы ты мной гордилась. Жизнь дала трещину, а я пишу книгу! В этой книге я отдаю дань уважения замечательным женщинам – некоторых уже нет с нами, они на небесах, на бесконечном празднике с мамой Джен: бабушка Маргарет Кинлох Ллойд и лучшая подруга матери, Линдси Барнуэлл.

Благодарю папу, Мартина, за веру в меня с незапамятных времен и во все мои начинания. Жаль, что мама не разделит нашу радость.

Жители Греции, простите за то, что я играю с географией ваших городов и деревень, окружающих Мессению. Ваша страна прекрасна, она бесконечно меня вдохновляет. За эти годы мы приобрели там множество друзей. Спасибо безумно искусным поварам и поварихам, которых я расспрашивала о рецептах греческих блюд.

Кейт Берк, мой агент и покровитель, спасибо за защиту моего творчества. У нас одинаково странный вкус к фильмам и реалити-шоу. Я благодарна вам за то, что есть с кем поделиться цитатами из фильма «Бриолин‑2». Спасибо всем в Blake Friedmann за теплое приглашение в мир литературы.

Люси Фредерик, главный редактор, и ваша замечательная команда Avon, HarperCollins. Спасибо за искреннюю увлеченность: я столько раз плакала, тронутая вашей любовью к этой книге. Вы воплотили мою мечту в жизнь, и я благодарю всех за то, что вы приютили мой первый роман в таком гостеприимном доме.

Благодарю друзей, которые поделились рассказами о неудачной беременности, борьбе за рождение ребенка, об ангелочках, рано получивших крылья, о невероятных взаимоотношениях. Меня поддерживало так много людей и дружбой, и любовью.

Ли и Софи, за ужином в Чарлстауне зародилась та история о гардеробной… Атти и Эйб, когда-нибудь мы расскажем вам, о чем говорили тогда!

Александра, спасибо вам с Ником и всем