Воскресное утро - Михаил Алексеев

Экипаж спарки МиГ-15 УТИ старший лейтенант Александров и майор Семенов в этот день в составе эскадрильи вылетали на штурмовку. Под крыльями висели 2 блока С-8, и полет не предвещал ничего сложного. Немецкой авиации они не видели давно, а бороться с ПВО приноровились — 88 миллиметровки были слишком медленны для их самолетов, а защитой против МЗА были пуск НУРСов с 2 км и та же скорость. Семенов уже обвыкся с самолетом и частенько сам, по разрешению Виталия, пилотировал спарку. Правда — вне боя. Для боя у него в задней кабине был недостаточен обзор. Зато Александров всегда был спокоен за свой хвост — Иваныч, как его уважительно звали все в эскадрильи, был всегда начеку. Эскадрилья отработала по целям, обнаруженным на дороге и северных пригородах Житковичей и, отстреляв последние ракеты, МиГ привычно уходил от цели с набором высоты, когда неожиданно справа от фюзеляжа разорвался зенитный снаряд и похоже именно 88 миллиметровый. По корпусу ударил град осколков. Семенов осмотрелся. Никаких серьезных повреждений не заметил. Однако минуту спустя его внимание привлек прибор давления масла. Оно падало. А температура росла. Александров по-прежнему набирал высоту. Они оба понимали, что это ненадолго. Через несколько минут турбина взвыла и затихла. Одновременно МиГ клюнул носом и начал снижаться. Александров по рации странно спокойно назвал свой позывной, сообщил, что подбит, остановился двигатель, снижается направлением на север от Житковичей. После этого по внутрибортовой связи вызвал Семенова и приказал при снижении до 1000 метров тому катапультироваться. Семенов порядок действий при катапультировании выучил еще перед первым вылетом, но оставлять Виталия не хотел. Однако тот ему сообщил, что впереди по курсу видит озеро и будет сажать самолет на него, поэтому Семенов ему ничем помочь не сможет и он тут не нужен. Семенов вынужден был подчиниться. На 1000 метров он сбросил фонарь, вздохнул, принял положение катапультирования и дернул рычаг. Перегрузка, похожая на удар молотом по голове, чуть не лишила его сознания, однако когда кресло достигло своей максимальной высоты выстрела пиропатронов, он уже оклемался, вполне осознанно разделился с ним и, отлетев от него, дернул кольцо. После открытия купола осмотрелся. МиГ со снижением уходил в сторону озера, выше и по бокам от него следовали МиГи эскадрильи, с юга быстро приближались И-16 161 полка. Вокруг него уже нарезала круги пара «ишаков», просматривая место, куда он, предположительно должен был приземлиться. Ветер был южный и относил его тоже в сторону озера. Только сейчас он начал осознавать в какую задницу они с Виталием попали — за летчиков и этот самолет немцы будут биться насмерть. В плен им попадать нельзя никак.

11 июля 1941 года. Севернее Житковичей. Война на земле

Взвод 743 воздушно-десантного полка, под командованием лейтенанта Борисова обнаружил узел связи, охраняемый пехотной ротой. Немцы, учитывая господство советской авиации, замаскировались на оценку пять с плюсом. От авиации. Но от десантников укрыться было сложнее. И сейчас Борисов решал — вызвать авиацию и раздолбать тут все к едрене фене или дождаться ночи и сделать все самим. В первом случае, он не рисковал людьми, во втором — мог взять и языка и документы. Где-то на юге, в стороне Житковичей все грохотало. Над укрытыми под густыми кронами деревьев десантниками с грохотом двигателей проносились реактивные МиГи. Борисов даже начал раздумывать, а не попробовать ли захватить штаб сейчас, под такой шумовой завесой немцы не сразу поймут, что случилось. Но атаковать днем не разрешал комбат. Подполковник Жуков, постоянно твердивший в необходимости и важности максимального использования преимуществ современного оружия и техники, дабы не подвергать личный состав ненужной опасности. А это значило — ночью, с бесшумками, с ПНВ и только так.

Неожиданно с сосны свалился, чуть ли не в прямом смысле, наблюдатель. «Товарищ лейтенант! МиГ подбили! Ушел со снижением на север! Летчик катапультировался и, судя по всему, приземлится в двух-трех километрах севернее!» Борисов понял все сразу. Недаром им и командиры, и особисты, все уши прожужжали о необходимости не дать врагу возможности получить ни образцов оружия из будущего, ни солдат или офицеров. Поэтому за каждый автомат, каждого солдата (в данном случае — прапорщика) лейтенант Борисов отвечал головой. Даже мертвых нужно было вынести в расположение наших войск. А тут самолет и летчик. Уже через 2 минуты взвод растянувшись цепью, бежал через лес по направлению, куда летел парашют. Держать направление помогало то, что над куполом летала пара И-16 и Борисов ориентировался на звук их двигателей.

Начальник 3-й заставы 17 Брестского пограничного отряда лейтенант Михайлов П.А. и остатки его заставы остановились на дневку на северном берегу озера, которое находилось примерно в 30 километрах севернее Житковичей. Место, которое начальник заставы выбрал на дневку, представляло собой островок леса с густым подлеском диаметром приблизительно метров в 150 в поперечнике. С запада, лесок был отгорожен от большого леса 100 метровой прогалиной, с востока было поле, примерно в 300 метрах переходящее в лощину, и только с севера лес подступал к перелеску, разделенный с ним 30 метровой поляной. За этой поляной лейтенант расположил секрет. Застава двигалась на восток. Еще вчера стала слышна канонада уже недалекого фронта. Сегодня целый день над головой пролетали краснозвездные самолеты. По всем прикидкам через два-три дня застава выйдет к своим. Раньше срока, установленного командованием на ведение разведывательно-диверсионных действий в тылу врага.

Личный состав 3 ПЗ упрекнуть было не в чем. Она отразила первые атаки немцев 22 июня, продержалась световой день и ночью отошла в заранее подготовленный лагерь в лесном массиве. Там лейтенант Михайлов дал пограничникам сутки привести себя в порядок, отдохнуть и после этого застава приступила к проведению диверсионных действий в заранее назначенном районе. Они снимали провода, устраивали засады на связистов, тыловые колонны, сумели взорвать два моста через небольшие речушки. Однажды напали на небольшую колонну военнопленных, освободив их, которые и пополнили ряды бойцов. С оружием проблем не было. Его хватало и на местах боев, и было трофейное. Периодически им ставились задачи из Штаба в Минске по радиосвязи. Так продолжалось две недели пока однажды в деревне, которая находилась под их наблюдением, на ночевку не остановилось подразделение связи немцев. Лейтенант решил атаковать их этой же ночью. И все прошло бы удачно, но в разгар боя на подмогу немецким связистам подошла рота СС, которую привлекали для борьбы с русскими диверсантами. В итоге, застава потеряла убитыми и ранеными до трети личного состава, но самое главное — при отходе погиб радист и была разбита рация. Застава потеряла связь. Запасной вариант связи через агента тоже оказался невозможным — немцы тщательно вычищали все подозрительное в тылах. Кроме того, на их след напала рота немецких егерей — специалистов по борьбе с диверсантами. Пограничники и сами неплохо это умели, но на стороне немцев было преимущество в информации и инициативе. Потеряв в стычках с егерями еще с десяток бойцов, лейтенант понял, что немцы сужают район своего поиска и через несколько дней установят местоположение их базы. Нужно было срочно уходить. И застава, совершив суточный марш-бросок, вышла из района, сумев оторваться от погони.