Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969 (СИ) - Лорна Мартенс

одежды ей кажется концом света: из‑за своего гардероба она не может найти «хорошую работу» — что-либо соответствующее ее навыкам54.

Невысказанное оправдание всей путаной подачи, откровенных признаний, включая рассказ о двух повторяющихся снах, выражений чувства вины за то, что ей удавалось наслаждаться жизнью, пока ее отец умирал, заключается отнюдь не в том, что для автора это терапевтическое признание всего этого. У Эйлс есть социальное видение своей истории: перевоспитание изначально благополучного викторианского ребенка в суровой школе жизни. История Эйлс призвана показать, как она получила опыт, позволяющий ей так авторитетно выражать свое мнение в тексте. Ведь говорит она как авторитет: не только с высоты своего возраста, но и как человек, который, как она говорит, в течение последних тридцати лет отвечал в среднем на 1000 писем девушек в год, не считая остальных. Книга рассказывается, как Эйлс пришла к своему призванию. Будучи подростком, она на собственном опыте познала нищету, узнала о жизни других бедных людей и у нее появилось сильное желание спасать неимущих.

Нора сбежала из Стаффордшира в восемнадцать лет, потому что, увлекшись первым парнем, отношения с которым она держала в секрете, провалила экзамен в университет. Тетушка не позволила ей поступать в педагогический колледж, для которого у Норы было достаточно знаний. Согласно условиям завещания ее отца, тетушка не могла вступить в повторный брак и должна была держать детей вместе. Итак, Нора, которая стремилась «стать великой писательницей»55, покидает дом, чтобы больше не возвращаться. Наивная девушка в большом городе, она переживает вполне ожидаемые приключения. Она воодушевлена собственной самостоятельностью, но отчаянно бедна. Из-за отсутствия подходящей одежды единственная работа, которую она может найти, — подписывание конвертов за очень небольшие деньги. Эйлс отмечает:

Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что это естественно, что люди судят в первую очередь по внешнему виду. Теперь я всегда советую женщине, которая хочет получить работу, взять в долг, выпросить, одолжить или украсть одежду гораздо лучше, чем она может на самом деле себе позволить, чтобы предъявить как паспорт работодателю, и пусть потом он узнает ее внутренние качества56.

В конце концов ее чуть не продали в публичный дом.

Личности Эйлс-романистки, Эйлс-журналистки, колумнистки, автора популярных книг по саморазвитию и бабушки — все они проявляются в стилистике воспоминаний. Эйлс много комментирует еду, которая, по ее мнению, была лучше в ее дни: «у детей, растущих сегодня, такая скучная, стандартизированная еда»57. Она сравнивает отношение к сексу в свое время с современным. Она считает, что в ее время девушки меньше думали о сексе: «Я думаю, что главное отличие меня и моих подруг от большинства современных девушек — это то, что мы, как мне представляется, не интересовались сексом»58. Эйлс упоминает злоключения, которые случатся с ней уже после финала повествования: в Австралии она вышла замуж за человека, который, по обыкновению, бывал пьян. Она вернулась в Англию в 24 года с тремя детьми, где, чтобы заработать на жизнь, работала на швейной фабрике и набирала тексты. Но ее читатели все равно знали, что в конце концов она реализовалась как писательница и последовала своему стремлению спасать бедных людей. Само наличие голоса рассказчицы подразумевает, что история юношеских тягот и невзгод закончилась счастливо.

Симона де Бовуар — почти на поколение моложе Эйлс — опубликовала первый том своей четырехтомной биографии «Воспоминания благовоспитанной девицы» в 1958‑м. Родившаяся в 1908 году, Бовуар была необычной женщиной, но история ее детства и юности была более типичной, чем у Эйлс. В ней тоже есть подростковый бунт и обедневшая семья, что открыло Бовуар дверь в профессиональную жизнь во времена, когда женщины среднего класса, как правило, не работали, но все это происходило гораздо более стандартно, чем в захватывающей истории злоключений Эйлс. В детстве Бовуар никто не умер, никто не страдал от серьезных болезней, никто не развелся, и Симона никогда не погружалась в нищету. Всемирно известная автор многих книг, в том числе «Второго пола» (1949), Бовуар опубликовала автобиографию детства и юности, когда ей было пятьдесят лет. Она написала женскую версию романа воспитания: историю о том, как она уклонилась от женской судьбы ради следования мечте стать интеллектуалкой и писательницей. Эстер Кляйнборд Лабовиц называет произведение Бовуар романом воспитания, а Кристина Ангелфорс показывает, что сама Бовуар в дальнейшем сравнивала первый том своих мемуаров с романом воспитания59. Бовуар начинает историю с ранних лет, но ключевая часть ее приходится на подростковый бунт против ожиданий семьи и ее медленный, мучительный исход из буржуазной жизни. Она доводит повествование до начала ее отношений с Жан-Полем Сартром, когда ей исполнился 21 год.

Симона родилась в изначально богатой парижской семье среднего класса и росла счастливой, хорошо образованной и очень увлеченной. К пяти годам она посещала частную католическую школу для девочек из хороших семей — Кур Дезир. Там она сдала выпускной экзамен, у нее не было приданого, чтобы выйти замуж и не работать, поэтому ее отправили учиться и получать профессию. Когда ей было одиннадцать, ее отец потерпел неудачу в бизнесе. С этого момента ее хорошие отношения с семьей стали ухудшаться. Семье пришлось переехать в тесную квартиру без отопления, ванной комнаты и отдельных спален для Симоны с сестрой. Родители перестали быть спокойными и жизнерадостными. Не имея запасного плана действий, они становились все более унылыми и озлобленными. Они поняли, что не смогут обеспечить своих дочерей приданым, поэтому им не удастся выйти замуж. «Вы, девочки мои, замуж не выйдете, — частенько говорил наш отец. — У вас нет приданого. Вам придется работать»60. Симона вспоминает: «Перспектива иметь профессию радовала меня куда больше, чем идея замужества: она позволяла надеяться»61. Будучи подростком, она отнюдь не мечтала о материнстве, скорее ее прельщали писательские лавры. Бывшая «послушная дочь» стала рассматривать женскую долю как несвободу, тогда как настоящее образование — прерогатива мужчин — виделось ей освобождением. Но она с болью осознавала, что ее родители были глубоко равнодушны к ее идеям. Они верили, что девушки должны выходить замуж.

В то время в моей среде считалось неприличным для девушек получать серьезное образование; овладеть профессией значило вконец опуститься. Нечего и говорить, что мой отец был ярым антифеминистом… До войны судьба улыбалась ему; он рассчитывал сделать блестящую карьеру, успешно повести финансовые дела и выдать нас с сестрой замуж за представителей высшей знати… Когда он заявлял: «Вы, мои девочки, замуж не выйдете, вам придется работать», в его