Живой Журнал. Публикации 2018 - Владимир Сергеевич Березин

— Ах ты, боже мой! — застонал старик. — Царица небесная! Опять маху дал. Слышишь, Зосенька? Маху дал. Что же теперь делать”»?

Эсеры были много лет как бы не для печати. Даже спустя десять лет после революции они вызывали стоны и нервные судороги, как у героя романа «Золотой телёнок».

Это был неудобный предмет для разговора на типографской бумаге.

А за эсеров было много — как уже сказано: миллион.

Когда филолог Чудаков спрашивал Шкловского об эсеровской работе, он отмалчивался: «Только один раз, за полгода до смерти, он нарушил своё обыкновение и в ответ на прямой вопрос, как он попал в эсеры, сказал два слова:

— Храбрые люди».

Эсером был Александр Гриневский, будущий сосед Шкловского по Дому Искусств. Впрочем, будущий писатель Александр Грин был неудачным членом партии, и не то из ревности, не то по вспыльчивости, стрелял в другого члена партии, куда более профессионального революционера, чем он.

Непонятно, когда Шкловский стал эсером.

Сам он об этом молчал до смерти.

Вернувшись из Персии, он готовил мятеж. Они все готовили мятеж против большевиков. Хотели сделать его весной, а потом хотели устроить его на Первомай. Один мятеж даже состоялся — в Москве, 6 июля восемнадцатого года. И он чуть было не закончился удачно, но, как известно, удачные мятежи зовут иначе*.

Эсеровские восстания набухали в разных городах, потому что миллион человек — это не шутка.

Да только биты были эсеры и биты по частям.

Когда честный обыватель вглядывается в прошлое, то в области истории Гражданской войны он задаёт себе вопрос, нельзя ли было сделать так, чтобы всё вышло иначе, хоть чуть-чуть получше. Этот вопрос естественный, и он — о «третьей силе». Идея третьего пути очень популярна у честного обывателя — соприкоснувшись с документами, он понимает, что жестокость и ужас несли все воюющие, и назначить ангелами кого-то сложно. Но, вероятно, был кто-то третий, другого цвета, лучше красных и белых? Зелёный цвет исчезает из рассмотрения быстро — понятно, что крестьянские армии типа Махновской, сибирские партизанские отряды или Донская армия могут претендовать на победу только в романах про попаданцев, такова их идеология, состав, привязка к конкретной топографии. Национальные силы имели и вовсе другие цели в этой войне. Поэтому, говоря о третьей силе, имеют в виду социалистов-революционеров.

Партию, что фактически пришла к власти после Февраля (понятно, с какими натяжками это можно сказать, но тем не менее. Керенский начинал политическую деятельность как эсер, и вновь вступил в эту партию как раз во время второй революции).

В одной книге справедливо говорится о том, что «Историки много писали об особом пути развития страны, по которому пошла бы Россия в случае победы эсеров в Гражданской войне. При этом, однако, забывалось главное — крайне низкая способность эсеров к созидательной государственной работе. Деятели ПСР, пришедшие к власти в России в 1917 г., в значительной степени ответственны за трагические для нашей страны события того года, анархию и последовавший в результате ее захват власти большевиками и левыми эсерами.

Партия эсеров исторически была негосударственнической организацией. Самих себя эсеры считали защитниками интересов крестьян, рабочих и интеллигенции, но политическая программа партии страдала утопизмом и анархизмом. Опираясь, прежде всего, на крестьянство, они оказывались прямыми соперниками большевиков. Последние, разумеется, не собирались терпеть подобную конкуренцию и, осознавая свое меньшинство, ориентировались на силовой захват власти и террористические методы управления. В результате октябрьского переворота пало Временное правительство, которое возглавлял эсер А.Ф. Керенский. Учредительное собрание, где лидировали эсеры, новая власть распустила. Полная победа эсеров сменилась их сокрушительным поражением». Дальше автор довольно убедительно показывает неуживчивость эсеров со всеми своими потенциальными союзниками на Востоке: «Такой подход усугубляли внутренние разногласия, раздиравшие антибольшевистский лагерь. Наиболее вопиющий пример — события лета — осени 1918 г. в Поволжье, когда правительство Комуча из-за конфронтации с Временным Сибирским правительством предпочло все военные заводы и склады оставить красным, чем эвакуировать их на восток с перспективой отдать сибирякам. Красным тогда достались в Казани несколько тысяч пудов пороха и около сотни полевых орудий; в Симбирске — оборудование двух патронных заводов с запасом металла и полуфабрикатов на 100 миллионов патронов; в Иващенково — завод взрывчатых веществ, капсюльный завод, артиллерийские склады, запасы взрывчатых веществ на два миллиона снарядов, миллионы пустых и готовых снарядов, взрывателей, втулок и трубок; в Самаре — большой трубочный завод с запасом латуни на 700 тысяч пудов, пороховой завод и т. д.».

Та партия, что в 1917 году собрала почти сорок процентов голосов российских избирателей, на местных выборах во время войны не получила уже ничего.

Потом я расскажу о брошюре Георгия Семёнова про боевую работу партии эсеров. Говорить про эту книгу сложно — в ней правда перепутана с ложью, но документов про боевую работу эсеров в 1918 году мало, почти вовсе нет.

Парадокс (или не парадокс) в том, что самая популярная партия, известная боевой и кровавой историей, с крестьянской программой, обеспечившей успех позаимствовавшим её большевикам, оказалась несостоятельна в Гражданской войне.

Эсеры критически не умели договариваться — причём независимо от персоналий, в разных районах страны. То есть потенциальные союзники отваливались от них — только в путь. А у большевиков была обратная картина — они договорились со всеми, с кем можно, от Махно до эсеров, а потом съели их по очереди.

http://rara-rara.ru/menu-texts/raznocvetnoe

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

27 апреля 2018

Чечётка (День песни и танца. 29 апреля) (2018-04-28)

В давние, подёрнутые молочной пенкой детства, годы я жил в маленьком дачном посёлке.

Посёлок этот смыкался с другим посёлком, образуя дачную местность, тянувшуюся бесконечно долго и составлявшую с мая по сентябрь весь мир. Один посёлок назывался посёлком чекистов, а другой — посёлком артистов, но спустя десятилетия чекисты и артисты перемешались, многие из первопоселенцев умерли, а их дети, встречаясь на дачной дороге, образовали новые семьи, и новые чекисты перемешались с новыми артистами, так что никто уже не знал, среди кого он живёт. Между дачами бродил толстый мальчик-дурачок и истошно кричал в пустые железные бочки. Бочки стояли повсюду — на всякий пожарный случай, наполняясь дождевой водой. Дурачок кричал, опуская голову в бочки «Бациллы! Бациллы!», и этот крик означал начало лета. Центром всего этого мира смешанных