Бледная графиня - Георг Борн

— Как вам угодно, сэр, — сейчас же согласился негр. — Хотя, уверяю вас, опасности ровно никакой — мостки проложены до воды по земле.

Боб первым взошел на мостки. Гаген последовал за ним. Мостки состояли из двух рядов сколоченных досок, прогибавшихся под ногами. Но под ними чувствовалась земля, так что, действительно, особого повода для беспокойства пока не было. Негр шел впереди, и опасаться неожиданного нападения тоже не приходилось. Тем не менее Гаген решил оставаться крайне осторожным.

Боб, хорошо ориентировавшийся в знакомой местности, быстро дошел до конца мостков и спрыгнул в лодку. Гаген шел за ним почти по пятам, едва поспевая за длинноногим негром. Как только он добрался до края мостков, одна из досок у него под ногами неожиданно провалилась. Он хотел переступить на другую, но и она пошла куда-то вниз. Гаген, потеряв равновесие, сорвался в воду.

И тут же получил сильный удар по голове чем-то вроде весла или доски.

Словно гиена, негр выскочил из лодки на прибрежное мелководье и потащил Гагена из воды на сухое место. Он взвалил его себе на плечи, перенес обратно в грязный двор, из которого они недавно вышли, к грязной хижине, внутри которой не было ничего, кроме голых стен. Положив бесчувственного Гагена, негр нырнул на минуту в хижину и появился оттуда с маленькой зажженной лампой в руках. Опустившись на колени перед жертвой, Боб принялся обыскивать карманы.

Ужасное зрелище представлял сейчас этот негодяй. Когда он нашел полный кошелек, его круглое черное лицо выразило адскую радость.

Ему послышался шум на воде. Он поспешно вскочил, прислушался. Глаза беспокойно забегали, но ничего подозрительного он не обнаружил.

Тогда Боб снова наклонился над Гагеном. Снял с него часы, цепочку и другие ценные вещи, отнес их вместе с лампой в дом, затем, вернувшись, снова поволок Гагена к воде, бросил в реку и ногой оттолкнул тело от берега. Послышался всплеск, раздался слабый крик о помощи, но течение уже относило Гагена дальше, и все стихло.

Боб вернулся в свое логово, где на время оставил добычу. Негр не мог долго держать здесь награбленное. Он жил тут не один, а с несколькими другими подобными же негодяями, которые ближе к ночи являлись сюда ночевать. Боб полюбовался на часы и цепочку — обе золотые вещи были тяжелы и стоили дорого, повертел не менее дорогие кольцо и булавку и сложил все вещи в кошелек, после чего принялся хохотать и гримасничать, давая волю своей дикой радости.

Успокоившись наконец, спрятал вещи и деньги поглубже в карман и погасил лампу. Выйдя из хижины, дверь которой осталась открытой, Боб пересек грязный двор и оказался на дороге. Придя на берег, он сел в лодку и отправился обратно в город.

Было восемь часов, когда Боб очутился на городском берегу. Он направился в таверну и заказал себе плотный ужин. Он был страшно доволен собой, и смех разбирал его всякий раз, когда он дотрагивался до кармана, где лежала его добыча, как человека, сделавшего какое-нибудь большое и хорошее дело.

В девять часов он встал, вышел из таверны и отправился по лабиринту улиц к площади Томпкинс. Еще не было десяти часов, когда он добрался до стеклянной галереи, в которой состоялся его первый разговор с мнимым мистером Кингбурном, и вошел в нее. Оглядевшись, он поначалу никого не заметил.

Внезапно появился тот, кого Боб ждал, — незнакомец в широком темном плаще и шляпе с широкими полями.

Негр подошел к нему и почтительно снял шляпу:

— К вашим услугам, сэр.

— Идемте во двор.

Они вышли из галереи.

— Кончено, — сказал вполголоса Боб.

— Иностранец? Доктор Гаген?

— Да, сэр, это был он. Два часа назад с ним произошло несчастье: он случайно свалился с мостков и утонул, ударившись головой о весло…

— Мне не нужны подробности, — перебил негра незнакомец, — мне нужны доказательства.

— Вот, сэр. — Боб вынул из кармана кольцо Гагена. — Этого довольно?

— Вы его обокрали? — брезгливо поморщился незнакомец.

— К чему оставлять это на трупе? Не я, так другой бы воспользовался — тот, кто вытащит его из воды.

Человек в плаще поглядел на кольцо. В качестве доказательства Боб показал и кошелек утонувшего.

— Вот вам остальные ваши деньги, — сказал незнакомец, отсчитав негру несколько золотых монет. — У вас теперь немало денег, что вы с ними будете делать? — полюбопытствовал он.

— О, сэр, — скаля зубы, ответил негр. — У меня давно было заветное желание уехать в Новый Орлеан. Там гораздо лучше, чем здесь. В Новом Орлеане я родился и снова хочу туда. Поеду сегодня же.

— Правильно сделаете, — одобрил незнакомец, еще плотнее закутываясь в плащ, и, кивком попрощавшись с негром, ушел.

Боб подошел к фонарю и сосчитал золото, полученное от человека в плаще. Сумма была вся до цента.

Негр осторожно положил деньги в тот глубокий карман, куда были спрятаны драгоценности Гагена, и тоже исчез в толпе.

X. ФИЛИБЕР

Капеллан вступил в свою должность и уже служил обедню в присутствии всех обитателей замка.

Графиня тоже появилась на своем месте. Слуги стояли позади нее.

Обитатели замка видели в капеллане нового духовника графини, ее советника. Филиберу отвели комнату рядом с церковью. До сих пор дела его, очевидно, шли не блестяще, но теперь он мог надеяться на лучшую участь.

Когда утренняя служба была окончена и графиня вернулась к себе, из города явился верховой, каждый день привозивший письма.

По штемпелю графиня поняла, что письмо из Нью-Йорка, — следовательно, от Митнахта. Графиня поспешно распечатала его и сильно побледнела, прочитав краткое послание. Митнахт требовал денег, жалуясь, что истратился полностью.

Полностью. В несколько месяцев израсходовать сто тысяч!

Митнахт требовал всей своей доли и угрожал, что в случае ее отказа он принужден будет возвратиться, чтобы лично настаивать на своем требовании.

Письмо испугало графиню. Митнахта надо было непременно успокоить. Она пока еще не получила миллион Лили, но Митнахт этому не поверит, а потому ей следовало любым способом удовлетворить претензии бывшего управляющего.

Графиня гневно смяла письмо и бросила в горящий камин.

В эту минуту почти неслышно отворилась дверь, скрытая обоями, и на пороге появился новый капеллан, который несколько мгновений молча наблюдал за графиней.

Погруженная в мрачные мысли, она не заметила его, а он с восторгом глядел на ее чудесную красоту, покорявшую всех, кроме одного-единственного — Митнахта. Красота эта была сродни сирене, завлекавшей путников, чтобы погубить их в пучине. Ни разу графиня не терпела неудач, когда хотела пленить кого-нибудь (ее прошлое служило тому красноречивым доказательством), и насмешливая улыбка скользнула по ее губам, когда она подумала, сколько влюбленных видела у своих ног.

В Варбурге она тоже победила. Граф также пленился ее красотой и заплатил за это жизнью.

Не будучи больше в состоянии владеть собой, Филибер вдруг бросился к ее ногам.

— Как, вы здесь? — спросила графиня, без особой, впрочем, сердитости. Она хоть и поняла, что Филибер прошел через потайную дверь, не только не разгневалась, но лицо ее даже прояснилось. Она наклонилась к стоявшему перед ней на коленях капеллану и, протянув руку, сказала: — Встаньте, Филибер, что вы делаете?!

— Умоляю вас… полюбите меня… я умираю от страсти к вам…

Филибер начал с жадностью покрывать поцелуями протянутую ему руку.

— Встаньте, Филибер. Вас могут услышать. Вспомните ваше звание и место, которое вы занимаете в замке, — сказала графиня по-прежнему мягко.

— Звание! Место! Да, вы правы, Камилла. — Капеллан встал, его лицо нервно подергивалось. — Вы правы, но разве я не могу…

— Тише, Филибер. Успокойтесь. Такого с вами еще никогда не бывало.

— Моя любовь все растет, Камилла.

— Садитесь сюда и успокойтесь. Чего вы хотите? Я не прогнала вас и оставила около себя, я сделала вас моим духовным наставником…

— Благодарю, горячо благодарю за это. Но где фон Митнахт, Камилла?

— Он долго был моим управляющим…

— Где он?

— Полагаю, уехал в Америку.