Оборотная сторона правды - Дженн Мари Торн

class="p">Неудивительно, что в комнате царила такая светлая, лёгкая, расслабленная атмосфера, несмотря на то, что карта Соединённых Штатов на экране телевизора становилась всё синее с каждой минутой.

Но когда на улице начало темнеть, даже Лу не смог сохранить весёлого настроя. Мэг сидела рядом с сенатором, потирая его колено, когда сообщали о победе в том или ином штате или об очередном поражении. Лицо сенатора становилось всё мрачнее и мрачнее, боль за дежурной улыбкой было всё сложнее скрыть.

Ещё вчера он говорил, что в любом случае всё будет в порядке, но теперь я видела, что правда куда сложнее. Это было его мечтой. И она ускользала из его рук.

Гейб заподозрил первым.

— Он не победит, да?

Когда я ответила, что ещё рано делать выводы, он ответил мне взглядом, показавшим, что он умён не по годам.

Когда отрицать реальность было уже невозможно, номер заметно опустел, остались только я, Мэг, близнецы и Лу — наш новый внутренний круг. Сенатор сидел на диване, смотря телевизор с выключенным звуком, звонил одному за другим своим самым верным помощникам и республиканским коллегам, благодаря их за огромную работу, проделанную за этот год. Я не понимала, как он ещё держится. Один глубокий вдох, и вот он уже звонит следующему, его голос звучит бодро, и он полон искренней благодарности к каждому, кого звонит.

Даже в самый тяжёлый момент он делает свою работу. Наблюдая за ним сейчас, я увидела то, за что его поддерживали миллионы, и подумала, что из него всё-таки мог выйти замечательный президент.

Где-то в полночь завершился подсчёт голосов. Мы разбудили близнецов, вышли из номера и молча зашли в лифт. На десятом этаже я взяла сенатора за руку. Он держал мою ладонь до самого первого этажа.

В торжественном зале отеля собрались нарядные гости. Играла музыка, бармен готовил напитки, сцена была красочно украшена, на стене висел огромный баннер: «КУПЕР — НАШ ПРЕЗИДЕНТ», но никто не праздновал. В воздухе повисло разочарование. Как будто пассажиры только что узнали, что их корабль тонет.

Тим задержал нас на входе, пока ему не дали сигнал в наушник, а затем, шмыгнув носом, пригласил нас в зал.

Мы стояли за сенатором, пока он давал речь. Рядом с нами встали МакРиди. У Кэроли потекла тушь. Она плакала. За это я ещё больше прониклась к ней симпатией.

Речь сенатора была простой, прямолинейной и трогательной. Я поняла, что он написал её сам. Гости аплодировали так же громко, как и на его предвыборных мероприятиях. Это сбивало с толку. Когда мы покинули зал, помахав толпе, Грейси расстроенно оглянулась.

— Он не будет президентом?

— Нет, милая, — ответила я, сжав её ладонь.

Она наморщила лоб, пытаясь сформулировать следующий вытекающий из этого вопрос.

— Но всё ведь будет хорошо?

Мы все посмотрели на Мэг в поисках ответа. Она смотрела в сторону зала, где люди обнимались, вытирали слёзы, хлопали других по плечам, оставляли лучшие пожелания и где её муж пожимал руки своим сторонникам и благодарил их за всё. Лицо Мэг было преисполнено скорби. Но затем она повернулась к нам, внимательно посмотрела на наши лица, задумавшись. И в итоге улыбнулась:

— Шутите? — она растрепала волосы Грейси, но смотрела строго на меня. Это было её обещание мне. — Всё будет замечательно.

Эпилог

24 марта, пятница

Обычный идеальный день

140 ДНЕЙ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ КАМПАНИИ

— То есть ты хочешь сказать, что не хочешь встретиться с премьер-министром Англии.

Я засмеялась, подхватив рюкзак.

— Да, Энди. Я хочу встретиться с премьер-министром Соединенного королевства Вели…

— Вот видишь? Поэтому ты мне и нужна.

— Но я не уверена…

— Ты ведь уже была в Белом доме.

— Это другое, — я покачала головой. — То была твоя гостиная. А это официальный приём. Это… крупное общественное мероприятие.

— И? — он лукаво улыбнулся.

— И… Я не думаю, что это хорошая идея задерживаться допоздна в ночь перед тестом по математике.

Он открыл передо мной дверь, и мы вышли на белоснежную лужайку подготовительной школы Фарнвелл, на границе которой уже расцветали первые весенние цветы.

— Такая прилежная ученица, — он обнял меня за талию. — Ты же понимаешь, что все эти тесты ни на что не повлияют? Ты уже отправила заявку на поступление. И ты дочка Марка Купера. Такая родословная — просто золотая жила.

— Кто бы говорил.

— Ну, — он ухмыльнулся, — я и не говорю, что мои шансы невысоки.

— Это точно, — я развернулась лицом к нему, заметив, как к школе подъезжает лимузин с маленькой печатью президента на боку. — Я приеду на ужин.

— Оденься поприличнее, — Энди сощурил глаза в притворной строгости, я шлёпнула его по руке, но он поймал меня за руку и притянул к себе за поцелуем. Ветер перестал кусаться, стоило мне оказаться в объятьях Энди. Его рука крепко держала меня за талию, а другая водила вверх-вниз по моей руке. Я могла бы стоять так вечно, но позади нас Джейк Спинейкер со своими дружками засвистели, и мы, покраснев, отстранились друг от друга.

Энди показал на меня пальцем.

— Увидимся в воскресенье, Квинн.

Я поехала домой на своём старом проверенном «Бьюике» с открытыми окнами. Эйфорию перекрывал страх при мысли, как я скажу родным о приглашении Энди. Проблема не в том, что оно от Энди, хотя они были не в восторге от него в роли моего парня, даже спустя пять месяцев официального статуса наших отношений. Но это было приглашение на официальный приём. В Белом доме. Где мы не жили. Я должна буду очень деликатно это преподнести.

Когда я подъехала к нашему нынешнему, совершенно замечательному дому, Мэг уже ждала на пороге. Я была удивлена: с тех пор как она начала работать в Джорджтауне, она почти всё время торчала в своём кабинете, наверстывая упущенное. Надеюсь, ничего плохо не случилось.

Выйдя из машины, я побежала к ней. Её лицо было серьёзным.

— Твой папа хочет с тобой поговорить.

Моё сердце заколотилось. Поскольку его имя значилось в трёх законодательных актах, которые будут вынесены на рассмотрение Сената на следующей неделе, сейчас он должен в Вашингтоне, пытаясь заручиться как можно большей поддержкой.

— Что случилось?

— Пусть он сам тебе скажет.

Он ждал меня в кабинете. Едва я вошла, он встал. Его лицо было серьёзным, без тени улыбки.

— Что такое? — я оглянулась через плечо, слыша, как Грейси и Гейб пытаются подслушать. Уж не знаю, в чём дело, но вся семья взволнована. А он так и не сказал мне ни слова. Я топнула ногой. — Скажи