Ваше благородие - Олег Васильевич Северюхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Перестаньте, — закричала Александра Федоровна, — я не хочу ничего этого слушать! — Она села на стул, опустила руки на голову и зарыдала.
— Что же нам делать? — как-то вяло спросил Николай Второй.
— Вам нужно пойти по пути вашего кузена — короля Георга Пятого, — сказал я. — Вы глава государства, вы назначаете премьер-министра, которого предлагает парламент, вы подписываете законы, вы раздаете дворянские титулы, награждаете орденами, принимаете глав государств, ведете переговоры, являетесь генералом-адмиралом императорской армии, возглавляете Тайный совет, выступаете с программной речью перед новым составом парламента, окружены всеобщим почетом и почитанием, занимаетесь любимыми делами и отдыхаете на яхте «Штандарт». Трон вы передаете по наследству, как это традиционно делается во всех монархиях. Все дела по управлению государством ведет премьер-министр, отчитывающийся перед парламентом и согласовывающий с вами все самые важные государственные дела.
— Позвольте, — сказал император, — но это практически то же самое, что существует и сегодня.
— Так точно, ваше величество, — сказал я, — только вы не будете иметь права смещать премьер-министра и министров его кабинета. Это прерогатива парламента, в котором большинство депутатов предлагает кандидатуру премьер-министра, и вы не можете ее не принять, если не будет существенных претензий, с которыми согласится парламент, заменив не подходящую кандидатуру на другую.
— Но это же получается парламентская монархия! — чуть не закричал Николай Второй.
— Да, ваше величество, — сказал я. — Точно такая же, как и у вашего двоюродного брата короля Георга Пятого. В марте 1917 года он не предоставил вам разрешения укрыться в Англии только по причине разногласий между партиями парламента по поводу спасения российской монархии.
— Нам надо подумать, — сказал Николай Второй.
— Времени на раздумья нет, ваше величество, — сказал я. — Те преобразования, которые проводит премьер Столыпин, скоро выведут страну в число передовых стран мира. И император российский будет самым влиятельным человеком в мире. Но в стране, вернее в ее верхушке, существует партия, которая хочет расправиться с Григорием Распутиным и премьером Столыпиным, чтобы заставить самодержца российского свернуть все реформы и отбросить страну назад в средневековье. И эти люди не остановятся ни перед чем, ни перед убийством святого старца, ни перед убийством премьера, ни перед убийством царя. Я вам хочу сказать, что первое убийство, убийство премьера, назначено на 14 сентября во время посещения оперного театра в Киеве. Мы приняли меры предосторожности для царской семьи и покажем всему миру лицо этих подлых убийц. Но если премьер Столыпин будет убит, то все то, о чем я вам говорил, сбудется, возможно даже еще в более жуткой форме. В ваших руках судьба наследника престола и судьба ваших прекрасных дочерей.
— Мне нужно посоветоваться с Государственным советом, — сказал Николай Второй.
— Ваше величество, — сказал я. — Перед Государственным советом выступать будете вы. Кто из членов совета поверит, что вам явился Ангел и рассказал, что прописано в Книге судьбы всей Российской империи? Кто из священнослужителей поверит, что стоящий перед ними офицер есть посланец Господа Бога нашего? Разве поверили Иисусу Христу и разве не распяли его на кресте? И разве не отцу дано право избавить своего сына от большевицкого распятия? Разве не имеет отец этот все права, чтобы изменить историю страны? Разве не в 1913 году исполнится триста лет царствования дома Романовых и разве не в ваших силах продлить его на нескончаемое время, а не закончить в феврале 1917 года.
— У вас приготовлены необходимые бумаги? — спросил Николай Второй.
И тут премьер понял, что совершил грубейшую ошибку, забыв большевицкий лозунг: «Вздувайте горн и куйте смело, пока железо горячо». Он глубоко вздохнул, и я уже думал, что его хватит кондратий (так в наше время называли инсульт), и вся наша художественная самодеятельность закончится.
Но я достал из кармана мундира вчетверо сложенный лист и подал его царю.
Тот развернул его и стал читать:
— Так, так, Астраханский и Казанский, так, повелеваю, Конституцию, так, конституцию, монархию. Вы ничего не упустили, Петр Аркадьевич?
Столыпин взял бумагу и стал читать:
— Божиею поспе́шествующею милостию, Мы, Николай Вторы́й, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и великий князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли́, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея Северныя страны́ Повелитель; и Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли́ и области Арменския; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель, Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштейнский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая, Повелеваем утвердить в парламенте Конституцию российской монархии парламентского типа. Второе. Столыпину П. А. сформировать правительство на основе избранного партийного большинства в Государственной Думе. Подпись. Все правильно, ваше величество.
— Давайте ручку, — сказал Николай Второй.
А откуда ее взять? Пока дашь команду, пока принесут, подписанты могут все и передумать. По старой специальной привычке у человека все должно быть с собой. Кто это сказал? Omnia mecum porto. Цицерон. Кстати, если фамилию Цицерон перевести на русский язык, то получится Горохов. Мог ли в России человек с фамилией Горохов стать великим оратором? Вряд ли, потому что, что бы он ни делал, ко всему будет добавлено прилагательное «гороховый».
Я достал из кармана недавно купленную американскую ручку «Паркер» с позолоченным пером из числа недавно появившихся в России и протянул ее императору. Паркер за три года сделал свою ручку мировым брендом, который сразу пишет, как только отвернешь колпачок.
Николай Второй с интересом оглядел ручку и размашисто написал на листе: НИКОЛАЙ и поставил дату: Июля 1 числа 1911 года.
— Ручка на память об этом важном событии, — сказал я. В таких случаях и маленький чиновник может сделать небольшой подарок высокопоставленному лицу.
Я взял бумагу и послал Григория к иконостасу за свечкой. У меня уже был приготовлен кусочек красного сургуча, так, на всякий случай.
Я начал плавить сургуч на церковной свечке, и он стал падать на бумагу крупными бордовыми каплями, напоминающими кровь виноватых и невиновных. Не зря у всех внутренних войск такие же цвета петлиц, погон и головных уборов, как напоминание о крови, которую они пролили у людей, выступающих за свои права.
Я видел, как с каждой рубиновой каплей вздрагивали сидящие вокруг люди.
Николай Второй уже понял, что нужно делать, и снял
