Свет – Тьма - Елена С. Равинг

за ним нужно было убирать, его нужно было кормить и отучать от бутылки, пока он окончательно не испортил себе жизнь. Ваня сказал, что написал от его имени заявление на неоплачиваемый отпуск, съездил к нему на работу и объяснил сложившуюся ситуацию. Отцу дали месяц. Но половина этого времени прошла, пока я находилась в больнице. И теперь у меня оставалось не больше двух недель, чтобы поставить его на ноги, а я и на своих-то пока держалась с трудом.

Первое, с чего я начала — собрала стеклотару в пакеты. Хотела выбросить и бутылки из холодильника, но потом подумала, что у отца может начаться жёсткое похмелье, и одну всё-таки оставила. Услышав звяканье стекла, Ваня пришёл на кухню и принялся мне помогать. Мы открыли окна во всей квартире, собрали мусор, смахнули накопившуюся пыль, убрали разбросанные вещи. Ваня пропылесосил и отправился в магазин за продуктами, а я тем временем помыла посуду, протёрла пол с чистящим средством и закинула первую порцию белья в стирку. Когда же он вернулся с добычей, мы поджарили яичницу и перекусили.

Атмосфера сразу стала намного приятнее. Я знала, что запах перегара будет выветриваться ещё долго, но пока его перекрывал запах чистящего средства, стирального порошка и жареных яиц.

Затем Ваня ушёл, оставив меня в пустой и неуютной квартире наедине с беспробудно спавшим отцом, который за это время лишь поменял позу и перекатился на спину. Довольно долго я стояла возле дивана и разглядывала его, пытаясь осознать, кем теперь стал для меня этот мужчина: родным или чужим, отцом или врагом, убитым горем вдовцом или просто запойным алкоголиком, которому было наплевать на всё и всех. Потом не выдержала, вытащила из пачки последнюю сигарету и закурила. В горле запершило от дыма, но никотин, моментально проникший в кровь, сделал своё дело. По телу разлилась лёгкая эйфория, голова закружилась, а мышцы расслабились, и в целом ощущение оказалось приятным. Ещё после двух затяжек я затушила сигарету, твёрдо решив больше никогда не курить. Никотин являлся такой же временной и бестолковой помощью, как и алкоголь. Он подарил мне некоторое успокоение, но проблемы остались, и их надо было как-то решать. Например, одна из этих проблем валялась сейчас на диване, храпела и работала генератором перегара. Теоретически я могла бы с ней справиться, но только не сегодня и не сейчас. Сейчас я просто накрыла отца пледом и отправилась в комнату, отложив душ, о котором мечтала две недели. Моя война начнётся завтра, а пока я заслужила немного отдыха.

Я фактически рухнула на кровать, после жёстких и неудобных больничных коек показавшуюся мне роскошной периной, и провалилась в сон.

Ночью мне приснилась мама, но я совсем не обрадовалась. Она звала, плакала, говорила, что ей было очень плохо, и просила помочь. Она обвиняла в этом меня. Проснулась я в слезах, снова раздираемая чувством вины. Хотелось убедить себя, что её убила Тьма и что позволил это сделать Свет, но, по сути, именно я была виновата в её смерти…

Однако времени на переживания не осталось.

Насквозь мокрую наволочку пришлось отправить в новую порцию стирки. Пока машинка стирала, я всё-таки успела принять душ, сварить хороший кофе, который папа так любил раньше, и приготовить манную кашу. После чего начался процесс побудки отца. Несмотря на протесты и ворчание, я кое-как растолкала его и отправила в ванную. Проследить за ним там я не могла, зато проследила, чтобы он не закрыл дверь на защёлку — на всякий случай. Пока папа отмокал, я перебрала и рассортировала его и свою одежду, а потом села просматривать объявления о работе, поскольку теперь в ней остро нуждалась. У меня по-прежнему оставалась возможность подработки, однако этого было недостаточно. Новое место, куда я планировала устроиться, к сожалению, меня не дождалось, а сбережения, которые я пыталась всучить Ване и которые он наотрез отказался брать, закрыли бы мою финансовую потребность максимум на пару месяцев. И я бы так и осталась в должниках…

Наконец, папа выполз из душа. Я усадила его за стол, налила кофе и положила манной каши. Машинально, словно бездушный робот, он перекидал содержимое тарелки в рот, кажется, даже не обратив внимания на то, что это была за еда, а потом достал из шкафа новую пачку сигарет и закурил. Мне дымом дышать не хотелось, поэтому я ушла в зал и вернулась к своему прежнему занятию. И слишком поздно услышала звяканье стекла — отец успел опустошить треть бутылки. Я попыталась отобрать у него оставшееся, однако была бесцеремонно выставлена из кухни под сопровождение отборного русского мата.

И мне стало страшно.

Мне стало намного страшнее, чем в тот вечер, когда я узнала, что он был тёмным. Мы обладали несопоставимыми габаритами. Отец, хоть и страдал от истощения, по-прежнему был намного крупнее и сильнее меня, а теперь он ещё и напился. Хорошо, что это была последняя бутылка. Плохо, что я не вылила и её — не стоило оставлять дома ни капли. Я не стала перечить и решила просто подождать, пока он снова не отключится. А ещё поняла, что мне вновь придётся просить помощи у Вани, поскольку в одиночку я не смогу с ним справиться…

Зато с поиском работы повезло больше — он оказался недолгим. Уже через пару дней я нашла неплохое место недалеко от дома: контакт с людьми там был минимальный, мой внешний вид никого не смутил, зарплата — не золотые горы, но и не копейки. А ещё я смогла договориться, что первые две недели буду забирать выплаты за выход, поскольку сильно нуждалась в деньгах уже сейчас.

Так жизнь вошла в обычную, монотонную колею. Вот только дорога изменилась до неузнаваемости, как и мы все.

Я уходила рано утром, возвращалась поздно вечером, покупала продукты, готовила еду, кормила вновь и вновь пьяного отца, следила за тем, чтобы он не зарастал грязью, не разводил её в квартире и никак не могла понять — зачем всё это делала. Моя война с отцом закончилась его победой и моей капитуляцией. Я не смогла заставить его бросить пить. Я не смогла даже привести его в трезвое состояние, чтобы поговорить. Я пыталась избавиться от спиртного, но, как только покидала дом, он где-то добывал новую отраву и к моему возвращению лежал на диване в стельку пьяный. Я пыталась прятать деньги, но тогда он устраивал дебош. Мне пришлось пойти на компромисс и ежедневно выделять ему одну заветную бутылку, чтобы он