Раб сердец - Александр Лукьянов

Радомир гулко глотая, допил воду.

— Перестало болеть. — устало сказал он. — Значит, сейчас умру… В общем так… Всё тщательно упаковали в полдюжины бочонков, сложили на телегу, укрыли вязанками камыша, повезли. Никаких приключений, перестали болеть головы, дышалось легко. А на самой рунской границе… ну, там где овраги на Харадримском Шляхе, под вечер налетели орлы. То есть, даже не налетели, сначала кружили высоко-высоко… а потом посыпались стрелы… Без промаха бьют, сволочи… Водяные, одно слово. Четверых наших как не бывало, вола в упряжке и одного сменного убили. — «Перепрягай!» — орёт Злат. Да какое там «перепрягай» — оставшийся в живых бык кровь учуял, мычит, дёргается. Колесо хрустнуло, один бочонок выпал, да прямо об камень. Чёрный пар из трещины — наружу. Еще двое упали. Злат бросился заделывать. Заделал… а сам тоже… Поднял я бочонок, положил на место, чувствую, что отравился, но сколько-то еще протяну. Похоронил Злата и остальных наших в овраге… Сутки пути отсюда… Учитель, прошу, пошли людей, пусть настоящее надгробие сделают, там легко найти — я имена всех вырубил на сухом дереве, сразу увидите…

Бран в отчаяньи склонил голову.

— Вот, вроде бы, всё. — едва слышно сказал Радомир Лунь. — О сестрёнке позаботься, Учитель, ладно? Она в Семихолмье живёт… Прощайте… победы нам…

Бледный Бран осторожно закрыл невидящие глаза мёртвого Луня, повернулся к Вняте.

— Какие люди! — сказал он с непередаваемой болью. — Какие же у нас люди! Если бы я мог что-то… Похороним Радомира со всеми воинскими почестями. А о сестре, пожалуйста, позаботься, проследи лично, чтобы переселили в Чистоград, устроили.

Внята кивнула.

— Что делать с грузом? — спросила она.

— Он теперь наш главный козырь. — ответил Бран. В его сузившихся глазах не оставалось ничего, кроме скорби и беспредельной расчётливой злобы. — И, полагаю, в скорости его выложим: — «Привет от Большой Паучихи!» Сегодня вечером расскажу тебе, где до поры будем хранить бочонки с ядом и как их используем. Вот, значит, как оно… Орлы, стало быть, появились…

Бран застонал, обхватив голову руками: — Но Злат-то, Злат, как мы без него…

Закончилось совещание при Бране. Ласуня расставила перед Учениками и воеводами кружки с тёплым молоком и тарелки с пушистыми лепешками.

— Скоро от вас кроме ввалившихся глаз да щёк ничего и не останется. — вздохнула она, косясь на пустующие места, прежде занимаемые Жданом, Видимиром, Златом и Стрёмой. — Поешьте хоть по-людски, с маслицем.

— Вот спасибо, хозяюшка наша! — обрадовался Смурень Близнец, хватая румяную лепёшку.

— Много у лешелюбов бумаги. — хмыкнул Ясень. — Видно, и переписчиков хватает. Бойцы десятками тащат нам подмётные письма, жгут в кострах. Все одинаковые, вот такие, поглядите-ка.

Бран брезгливо, двумя пальцами, взял длинный листок, исписанный по рунски, но кудрявой вязью, обычной для закатной письменности.

— «О, так называемые ратники пресловутого Братства! — прочёл он вслух. — Каждый из вас должен знать о намерениях свободных народов, вековечных защитников добра и света. Никто из нас не хочет причинять рунцам ни малейших неприятностей! Мы проникнуты дружелюбием и уважением к Руни. Однако с прискорбием замечаем, что вы коварно обмануты Браном Лжеучителем. Он искусно извратил светлые понятия разума и справедливости, наполнил их проотивоположным содержанием, обратил народ к злу и тьме.

Так сложите же испачканное мятежом оружие, отрекитесь же от вероломного лжеца и коварного искусителя, осознайте, что обмануты и искупите содеянное сожалением и смирением.

Знайте, что если Бран Лжеучитель сойдёт с пути совращения, распустит злокозненное Братство и удалится в уединённое место для покаяния, мы не будем преследовать бывших „братьев“. Силы добра и света — человеколюбивы и незлопамятны».

Ясень желчно хохотнул.

— Ну, когда-нибудь доведётся принимать их условия. — спокойно сказал Бран. — Придётся мне уйти.

— Что? — вскинулся, словно ужаленный, Смурень Близнец. — С ума сошёл?!

— Так я же не говорю, что это случится сию минуту. — грустно улыбнулся Учитель. — Сейчас еще рано уступать лешелюбам даже в самой малости. Всякая жертва будет напрасной, они примут её, а потом вновь нападут, требуя всё новых уступок. Нет-нет, мы еще изрядно поизмотаем их, доведём до полного изнеможения, чтобы они не смогли нарушить заключённого соглашения. Вот тогда можно будет пожертвовать мною.

— Кто вообще назвал его мудрецом? — потрясенно развёл руками Ясень, обращаясь куда-то в пространство. — Оторопь берёт от несусветных глупостей! Бред сивого мерина!

Смурень раздражённо зафыркал, упёрся ладонями в стол и посмотрел в глаза Учителю: — Будем считать, что ты ничего не говорил, а мы не слышали. И давай условимся — никогда и никому больше не вздумай внушать таких мыслей! Ты — залог наших успехов! На тебе держится всё наше дело! «С кем Бран, у того есть завтра!» — вот какая присказка ходит в Рати.

— Но ведь даже Чёрный Властелин не смог одержать победы! А я лишь человек!

— Нет-нет, — Ясень прихлопывал по разбросанным на столе бумагам, перья и карандаши подпрыгивали, — с первой минуты нашей борьбы ты перестал быть просто человеком. Стал мечтой, верой в будущее, знаменем, силой Братства! Каждый из братьев видит в тебе возрождение Руни, благополучие обездоленных, уважение униженных. На безграничные знания Брана надеются, на безошибочность решений уповают. Пока Учитель среди нас, каждый будет счастлив выполнить любое его расоряжение, ибо знает — оно ведёт к лучшей доле. С Учителем Рать будет делать переходы по тридцать вёрст в день, терепеливо переносить любые невзгоды, терпеть боль от ран и голод. Веря в Учителя, будут драться насмерть бок о бок рунцы и ангмарцы, люди и черти. Но если — об этом даже думать не желаю! — Учителя не станет, то через неделю не будет Братства, а через месяц — всей Руни. Учитель — это победа!

— Веруешь в победу? — с вымученной усмешкой спросил Бран.

— А как иначе? Для чего тогда мы поднялись?

— В Рати — двенадцать тысяч бойцов. — вздохнул Бран. — Это как раз те самоотверженные борцы, о которых ты только что столь проникновенно говорил. Всего же в Братстве — около шестидесяти тысяч. Стальных братьев и сестёр с золотыми сердцами. Тех, кто живёт верой в будущее Руни, для кого иной жизни не надо, кого безумно люблю, уважаю, ценю, жалею. Что мы говорим им? «Вас ждут сегодня кровопролитные бои в защиту Родины, тяжёлый труд по возрождению загубленной Руни. Затра взрастут плоды этих усилий. И лишь послезавтра придёт пора сбора урожая». И они, всё понимая, самоотверженно сражаются и увлечённо работают. Слава им и великая честь! Однако все ли таковы?