Недетская игра в прятки - Алексей Игоревич Жеребцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Без четверти два он уже стоял у входа в столовую, Наташа пришла минуту в минуту, увидев его с кульками в руках, она весело рассмеялась:
— Неужели это плата от местных почитательниц классической драматургии? Ты читал им монолог Гамлета или что-нибудь из Островского?
— Извини, не догадался. Можно было попробовать, но мне показалось, что деньгами берут лучше.
— Да, время такое, не до искусства, — она посмотрела, что у него в кульках, — ты молодец, у нас будет шикарный ужин. Пойдем обедать, потом я свободна, можем погулять или ты уже нагулялся?
— Честно сказать, да. Мне бы часок поспать.
Наташа, также как и утром разделила свой обед на две неравные части, большую отдала Александру. Он покачал головой и со вздохом сказал:
— Спасибо, конечно, но мы так долго не протянем, надо что-то решать, как жить дальше.
— Давай-ка хоть денек поживем, чтобы ничего не решать, а дальше, посмотрим.
— Хорошо, можем попробовать, но учти, когда я голодный у меня портится характер.
После обеда они вернулись в Наташину каморку, Александр, оглядев это скромное помещение с узким топчаном, письменным столом и стоящим рядом с ним стулом, как будто бы вдруг вспомнил:
— Так неудобно было спать и, кажется, кто-то обещал меня пожалеть?
Наташа склонила голову ему на плечо и тихо произнесла:
— Обещала.
Александр проспал почти до самого вечера. Проснулся, когда стали слышны голоса возвращающихся с работы жильцов общежития. Наташи в каморке не было. Он чувствовал себя хорошо, но очень хотелось есть. Наташи в каморке не было, Александр сел к столу и задумался. Все-таки он решил не откладывать важный разговор на потом, ему все было ясно и если у Наташи оставались сомнения об их совместном будущем, то он готов был постараться их развеять.
Через несколько минут Наташа вернулась со сковородкой и шипящей на ней яичницей, поставила на стол тарелку с пирогами и бутылку портвейна, смущенно улыбнувшись, оправдалась:
— Другого вина добыть не удалось.
Александр блаженно улыбался:
— Ты необыкновенное, божественное создание, твой голос погружает сознание в романтическую сказку, твои глаза озаряют все вокруг от них невозможно оторваться, а из твоих рук простая вода будет казаться волшебным самым изысканным напитком.
Она обернулась, на лице ее была ироническая улыбка:
— Это из какой пьесы цитата?
Александр хмыкнул:
— Это мое. Я абсолютно искренен, а ты теперь всегда будешь шутить над моей профессией, и подозревать в лицедействе?
— Ну, почему всегда? Так немного пошучу, и может быть, перестану. Если увижу тебя на сцене и поверю в твой талант?
Александр удивленно поднял брови:
— В твоих словах сомнение и неопределенность, боишься разочароваться во мне, как в актере? Могу прямо здесь, и сейчас прочитать что-нибудь из какой-нибудь пьесы, — он улыбнулся, — какой-нибудь трагический монолог.
— Ой, нет. Только не здесь и не сейчас. Здесь хорошая слышимость, боюсь, соседи снова прибегут меня спасать.
— Ладно, давай оставим в покое театр и наше с тобой доброе отношение к нему, хотя я бы не возражал на протяжении своей, надеюсь долгой жизни выслушивать твои шутки и насмешки надо мной и моей профессией, но сейчас мне надо собраться и поговорить с тобой серьезно.
Наташа, будто не замечая слов Александра, не спеша раскладывала яичницу по тарелкам. Александр, после короткой паузы, продолжил говорить:
— Я приехал сюда с надеждой тебя увидеть, это стало реальностью, теперь мои желания сильно возросли и я очень хочу на тебе незамедлительно жениться, — он улыбнулся и шепотом произнес, чтобы не услышали соседи, — как честный и порядочный человек, я просто обязан это сделать.
Наташа поставила перед Александром тарелку и села напротив:
— А ты не забыл спросить, согласна ли я стать твоей женой?
— Прости, забыл.
— Хорошо, я немного подумаю, а сейчас я хочу есть, яичница остывает.
— Нет, извини, — Александр отложил вилку, и глядя в глаза Наташе, очень серьезно произнес:
— Нескончаемые годы разлуки я мечтал о нашей встрече, надеялся, что ты обо мне не забыла, даже думал о том, как мне повезло, что получил контузию, это позволило нам познакомиться. Теперь в своих мечтах я продвинулся дальше, появилась надежда, что больше нам не придется разлучаться, и дальнейшую жизнь мы всегда будем вместе. Я прошу тебя и очень надеюсь, что ты не откажешься стать моей женой.
Наташа улыбалась, в ее глазах уже не было заметно иронии:
— В принципе, я ей фактически уже стала.
— Значит, согласна?
— Да. Согласна.
Александр зажмурился, потом потянулся к ней и стал целовать ее руки. Наташа тоже поцеловала его в темечко и потрепала по кудрявой голове:
— Еще немного и твоя голова окажется в тарелке. Это погубит наш ужин и мы останемся голодными.
Александр дотянулся и поцеловал Наташу в щеку:
— Бог бы с ним, с ужином, но жаль твоих стараний и, правда, есть очень хочется.
После того, как удалось утолить голод, Александр вернулся к разговору о том, что им необходимо решить, как жить дальше.
— Ты не хотела говорить сегодня о будущем, но меня отпустили из театра всего на три дня. Может, все-таки поговорим?
— Давай поговорим.
Александр взял Наташу за руку и заговорил:
— Я понимаю, что вся твоя жизнь связана со Смоленском, но, если мы хотим быть вместе, то единственное рациональное решение для нас двоих — это переезд в Москву. Ты врач с хорошей практикой в сложных даже боевых условиях и нам не трудно будет найти в Москве для тебя достойное место. Я же актер, здесь, как я понимаю, мне сейчас работы не найти, а там коллектив, в котором я проработал не один год, правда, ролей я пока не получил, но впереди новый сезон, меня включили в штат и даст бог я вернусь на сцену. Так что, предлагаю нам с тобой поехать в Москву.
— Все что с нами произошло так внезапно и неожиданно. Конечно, я вспоминала наше короткое знакомство, но не думала, что ты обо мне помнишь и станешь меня разыскивать. Когда ты здесь появился, произошла стремительная перемена. Еще вчера я была одинока, были только воспоминания и потери. Приехав сюда, я оказалась на пепелище, я так и не знаю, где похоронены мои родители, ничего не знаю о брате. Весь последний год мою жизнь заполняла только работа в госпитале, и не было надежды, что что-то в ней может измениться к
