Война ведьмы - Джеймс Клеменс

Каст крепко прижал ее к груди.

– Да будут свидетелями боги, я больше никогда тебя не покину. Но где мы находимся? – С помощью Сай-вен он поднялся на ноги.

Кто-то набросил ему на плечи одеяло, но Каста сейчас совсем не смущала нагота. Он был ошеломлен открывшимся видом.

Море вокруг расцвело множеством белых парусов, занимавших все пространство от горизонта до горизонта, – флот дри’ренди! Но истинным чудом было то, что между кораблями по воде скользили сотни драконов, подобно самоцветам, разбросанным по синим волнам моря. А еще дальше потрясенный Каст разглядел горбатые спины левиафанов, поднимавшиеся над поверхностью, точно живые острова.

– Мы всего в двух днях пути от Долдрама, – тихо ответила Сай-вен. – И едва успеваем на встречу с ведьмой.

– Ты это сделала, – так же тихо ответил Каст, который был не в силах оторвать глаза от поразительного зрелища. – Ты сумела объединить два наших народа. Всех дри’ренди. И всех мер’ай.

Сай-вен приникла к его плечу и забралась под одеяло, в которое он кутался. А потом прижалась к Касту, стараясь согреть его своим теплом.

– Да, но меня еще больше радует, что я сумела соединить одного дри’ренди и одну мер’ай.

Каст улыбнулся, глядя в ее поднятое лицо. А потом их улыбки исчезли – они увидели пламя страсти в глазах друг у друга. Каст склонился к Сай-вен и прикоснулся губами к ее губам.

– Ты мне нужна, – прошептал он, и поцелуй показался им бесконечным.

Книга четвертая. Саргассы

Элена стояла по колено в сене. В полумраке корабельного трюма серая кобыла походила на призрак. Они уже шесть дней провели в море, но лошадь все еще пугалась при появлении нового человека. Элена протянула ей кусочек яблока.

– Иди сюда, Дымка. Ну вот, хорошая девочка, – шепотом успокаивала она кобылу.

Однако Дымка отказывалась подходить даже к Элене.

Девушка знала, почему Дымка не хочет к ней приближаться. Элена перестала быть той девочкой, которая ухаживала за кобылой практически с ее рождения. Она стала на голову выше, да и фигура у нее изменилась. Неожиданные перемены в Элене и непривычное помещение делали Дымку еще пугливее. Стоило Элене приблизиться, как кобыла начинала паниковать, отказываясь узнавать ее.

В соседнем стойле фыркал и бил копытами снежно-белый степной конь Эр’рила. Боевой скакун сумел быстрее приспособиться к качке и необычным условиям «Бледного жеребца». К тому же он знал, что яблоко, от которого откажется Дымка, достанется ему. Вот почему конь был доволен, что Элена опять потерпела поражение.

– У меня вполне достаточно яблок для вас обоих, – печально сказала Элена.

Даже ее голос заставил Дымку отшатнуться. Девушка вздохнула. Шестой день она не могла помириться с Дымкой. И хотя она понимала, почему так происходит, но все равно расстраивалась. Дымка была членом ее семьи, и страх кобылки больно ранил девушку. Прежде лошадь всегда помогала ей найти утешение.

А сейчас Элена нуждалась в сочувствии больше, чем когда-либо. Горечь от потери Эр’рила так и не стала менее острой. С того дня, как Элена очнулась на борту корабля, тупая боль в сердце делала солнце менее ярким и лишала пищу всякого вкуса. Все остальные члены их отряда пытались ей помочь, но никто ее не понимал. Никакие слова не могли утешить Элену. Они считали Эр’рила ее стражем или даже рыцарем, в большей степени клинком, чем мужчиной. И они думали, что она потеряла оружие, а не мужчину своего сердца.

Кроме того, все они были слишком заняты, чтобы уделять ей много времени. Флинт занялся управлением кораблем и активно общался с матросами – темнокожими воинами зу’улами. У Мерика было больше времени, но он ждал солнечного ястреба королевы. Глаза элв’ина были постоянно устремлены к горизонту, и, если Элене удавалось привлечь его внимание, он вел себя сдержанно. Даже Джоак куда охотнее обсуждал магию посоха, чем вникал в ее переживания. Только Тол’чак и Мама Фреда делились с ней теплом – но они не были ее семьей.

Если бы только тетя Ми не покинула Элену…

Сейчас она нуждалась в совете опытной женщины. Тетя Ми всегда знала, что сказать. В тысячный раз Элена задавала себе один и тот же вопрос: как дела у Фардейла, Могвида и Крала? А теперь, когда рядом не было еще и Эр’рила, ей казалось, что все разваливается.

Элена печально смотрела на Дымку.

Неожиданно внимание девушки привлек звук шагов. Возле входа в трюм стоял невысокий мужчина и смотрел на нее. Его глаза блестели в свете единственной лампы, свисавшей со стойки, и Элене вдруг стало страшно. Это был один из пиратов зу’улов, отправленных их вождем управлять кораблем. Грудь темнокожего матроса оставалась обнаженной, он был одет лишь в штаны, доходившие до колен.

– Что тебе нужно? – резко спросила Элена, пытаясь скрыть страх.

Кроме двух лошадей и зу’ула, в трюме больше никого не было.

Он без приглашения вошел и закрыл за собой дверь. Элена услышала, как щелкнул засов.

Элена быстро встала и отряхнула сено с колен. Она совсем недавно обновила запас магии от солнца и луны, так что ей было нечего бояться. Девушка прикоснулась к магии, и это дало ей силы спокойно посмотреть в лицо незнакомца.

– Т-ты пришел, чтобы поменять солому? – Девушка нахмурилась, услышав свой дрогнувший голос.

Матрос показал ей открытую ладонь. Элена отступила на шаг назад, а Дымка недовольно фыркнула.

Девушка посмотрела на пирата. Воины зу’улы понимали общий язык, но говорили неохотно. Он молча стоял, вытянув перед собой руку. Голова его была выбрита, лишь длинная коса свисала на спину. Косу украшали розовые и лазурные перья. Глаза в свете единственной лампы сияли нефритом. Однако взгляд притягивали бледные шрамы, пересекавшие его темный лоб. У каждого из четырех темнокожих матросов был собственный рисунок, смысл которого знали лишь они сами. У этого воина на лбу было изображено встающее над горизонтом солнце или открывающийся глаз. Элена зачарованно смотрела на рисунок.

Движение руки зу’ула привлекло внимание Элены к его ладони, на которой лежало большое красное яблоко. Она заморгала от неожиданности. Когда появилось яблоко?

Зу’ул сделал шаг к Элене, но его лицо оставалось невозмутимым.

Она отодвинулась в сторону, но он прошел мимо, даже не удостоив ее взглядом. Матрос приблизился к беспокойной кобыле и начал насвистывать необычный мотив. Дымка нетерпеливо перебирала копытами, готовая отпрянуть. Зу’ул неторопливо подошел к ней, продолжая тихонько насвистывать. Дымка насторожила уши и слегка наклонила голову, словно ее что-то заинтересовало.

Темнокожий воин остановился около лошади и протянул ей яблоко. Дымка понюхала угощение, а затем осторожно откусила кусочек. Элена не верила своим глазам. До сих пор никому не удавалось подойти к кобыле. На глазах у девушки Дымка успокаивалась. Даже перестала хлестать хвостом по бокам.

Зу’ул протянул руку и принялся тереть выступ на лбу Дымки – ее любимое место.

Потом он кивком подозвал Элену. Она колебалась, но не из-за страха перед мужчиной – ей не хотелось спугнуть Дымку. Однако зу’ул продолжал манить Элену, и она шагнула к лошади.

Кобыла посмотрела одним глазом в сторону Элены, но осталась стоять на месте, даже когда девушка подошла к ней вплотную.

Матрос передал яблоко Элене. Дымка потянулась за недоеденным угощением и начала с аппетитом хрустеть им. Матрос взял другую руку Элены и приложил ко лбу Дымки.

Теперь, когда Элена полностью взяла на себя его роль, он отступил назад. Вскоре от яблока не осталось даже огрызка. Дымка нюхала затянутые в перчатку пальцы Элены, рассчитывая на добавку. Элена посмотрела на матроса. Он знаком показал девушке, что ей следует снять перчатку.

Она повиновалась. Дымка понюхала ее открытую ладонь. Затем кобыла напряглась. Элена приготовилась к худшему, но Дымка лишь ткнулась носом в ее руку и тихонько заржала от радости. Она потянулась к девушке и принялась тереться головой о ее грудь. Дымка хотела, чтобы хозяйка ее обняла.

Элена радостно рассмеялась, но по ее щекам потекли слезы. Она крепко обняла кобылу за шею и прижалась лицом к ее горячей шкуре. Лошадь наконец вспомнила свою хозяйку.

Элена никак не могла справиться со слезами и почти повисла на шее лошади, ее не держали ноги. Девушку окутал запах конюшни и сена, и на одно короткое мгновение она вернулась домой. Элена гладила шею Дымки и что-то шептала ей на ухо, слезы сменялись смехом, а потом она снова начинала плакать. Боль потерь все еще не отпускала ее, но она сделала первый шаг к исцелению. Пока Элена обнимала лошадь, она вспоминала дом, и ей становилось легче.

Наконец Элена повернулась, чтобы поблагодарить зу’ула.

Однако он незаметно выскользнул из трюма.

Время приближалось к полудню. Тол’чак присел на корточки возле носовой части корабля. Соленые брызги летели ему в лицо, нос «Бледного жеребца» рассекал волны. Огр вновь поднял сердце-камень и направил в сторону горизонта. В ярком солнечном свете кристалл засверкал, но больше ничего не произошло. Тол’чак нахмурился, обнажив клыки, и стал поворачиваться, опираясь о палубу своей длинной рукой. Так он сделал полный поворот, держа сердце-камень перед собой. Однако камень продолжал сверкать, отказываясь с ним говорить.