Курский излом - Валерий Замулин

Читая приведенную выше цитату, создается слишком оптимистичное и, скажу прямо, далекое от реальной действительности впечатление. Несмотря на захват командных высот перед передним краем гвардейских соединений 22‑го гв. ск 6‑й гв. А, подготовка к наступлению шла далеко не так гладко, как бы хотелось противнику. В этот момент три основных фактора заметно мешали проводить подтягивание сил и их развертывание. Во–первых, продолжались бои на позициях передовых [296] отрядов 67‑й гв. и 71‑й гв. сд, которые поддерживала из глубины обороны артиллерия обеих дивизий. И, что немаловажно, с наступлением сумерек боевые действия продолжались с тем же напряжением, советская сторона нередко даже контратаковала. Во–вторых, помимо огня соединений первого эшелона, по районам, куда начали подходить войска, открыли огонь «катюши» и тяжелые орудия. Этот обстрел то усиливался, то ослабевал в течение всей ночи и был увязан с налетами авиации. И, наконец, в-третьих, проблему проходимости дорог, возникшую после грозовых дождей 4 июля, усилили подрыв мостов и сплошные минные поля на дорогах, ведущих к переднему краю, особенно Фастов — Перцовка, Герцовка — Березов, Ямное — Бутово, Бутово — Черкасское, которые были оставлены отошедшими советскими войсками. Все это привело к заторам на основных транспортных путях 48‑го тк и скученности войск, чем не преминули воспользоваться советские летчики, нанося чувствительные удары по длинным колоннам.

К рассвету 5 июля окончательно овладеть позициями БО и ПО наших войск и выйти на запланированные исходные позиции перед рубежом 22‑го гв. ск смогли лишь две вражеские дивизии: «Великая Германия» и 167‑я пд. 11‑я тд, хотя и начала переброску частей в отведенный ей район, однако расчистить проходы к переднему краю у Бутова собственными силами саперов в указанные сроки полностью так и не смогла. Основная причина прежняя — сопротивление подразделений 3/199‑го гв. сп в южной части села и напеты советской авиации.

Серьезные трудности возникли при выдвижении бригады «пантер». Она не только не смогла своевременно подойти в указанный район, но и существенно осложнила выдвижение танкового полка «Великой Германии». Уже в течение марша начало выходить из строя по техническим причинам значительное количество боевых машин.

Еще в более сложном положении оказались дивизии левого крыла 48‑го тк. 332‑я пд в районе севернее Королевского леса и 3‑я тд в Герцовке всю ночь вели очень тяжелые бои. И хотя штаб соединения генерал–лейтенанта Ф. Вестховена{229} [297] в 4.20 сообщил о полном захвате села, принципиально это уже ничего не решало. На марше его танковый полк, попав на минное поле и потеряв несколько машин, опоздал на целый час к началу наступления. Все дороги к переднему краю были забиты, в Герцовке у поврежденного моста образовалась пробка, которая задержала не только бронетехнику, которой предстояло вступать в сражение после артподготовки, но и артподразделения.

Полностью оказалось сорвано наступление и 332‑й пд генерал–лейтенанта Шафера. Только в 8.15 ее штаб сообщил, что рабочие бараки захвачены и войска, наконец, вышли на исходные позиции. Дивизия приступает к подготовке атаки, которая намечена на 10.00.

Таким образом, уже на стадии сосредоточения перед наступлением хорошо отлаженная и проверенная несколькими месяцами подготовки система 4‑й ТА начала давать сбои.

Далеко не так, как рассчитывали, прошла и артподготовка. Планировалось, что после захвата позиции БО и ПО 67‑й гв. и 71‑й гв. сд артиллерия ближе подойдет к переднему краю русских и получит более удобные НП. После чего артсредства всех трех дивизий корпуса в 4.00 откроют одновременно огонь по рубежу советской обороны перед фронтом дивизии «Великая Германия», где намечался главный прорыв, параллельно их должны были поддержать три корпусных дивизиона. Таким образом, на 3-километровый участок, помимо штатных орудий, одновременно должны были работать еще почти три два артполка. Но этот план был хорош лишь на бумаге. Выше отмечалось, что уже 4 июля на стадии выдвижения артчастей на новые огневые позиции все пошло наперекосяк. Не со всех НП просматривалась советская оборона, связь наладили с трудом, появились значительные потери среди командиров артчастей. После полуночи и на рассвете проблемы лишь усугубились. Опасность подрыва на оставленных русскими минах по обочинам дорог заставляла колонны артдивизионов двигаться строго по дорожной колее. Это привело к тому, что перед взорванными мостами в Герцовке образовался затор, из–за которого артиллерию 3‑й тд, так же как и ее танкистов, не удалось вовремя в полном составе вывести на передовые позиции. Поэтому лишь отдельными подразделениями она участвовала в артподготовке перед атакой. Следовавший за 3‑й тд корпусной минометный полк, по тем же причинам, около 7.00 лишь втягивался в село Зыбино, расположенное примерно в 15 км от передовой.

Артиллеристы мд «Великая Германия» и 11‑й тд, приняв на закате и в сумерках местность, откуда предстояло вести огонь, оказались не в состоянии своевременно подготовить данные [298] для стрельбы. Времени катастрофически не хватало, уже первые пристрелочные выстрелы по району Черкасского были запланированы на 4.00. Сыграла свою роль оперативная маскировка полосы обороны и огневых позиций соединений 6‑й гв. А. Советская сторона очень эффективно ее использовала. Так, в документах 2‑го тк СС за 5 июля встречаются донесения о том, что из выявленных ранее артиллерийских позиций и огневых точек в полосе 52‑й гв. сд две трети оказались ложными.

По воспоминаниям немецких офицеров, участников тех событий, с занятых ими НП позиции 67‑й гв. и 71‑й гв. сд просматривались плохо, понять, где находятся настоящий рубеж, было невозможно. Начальник 122‑го арткомандования и штаб 70‑го ап, которые готовили и должны были руководить артподготовкой в полосе мд «Великая Германия», срочно запросили аэрофотосъемку полосы советской обороны перед 48‑м тк. Но доставленные фотографии ситуацию толком не прояснили. Они были сделаны с большой высоты, поэтому в изображенной на них густой сети окопов и ходов сообщения было трудно разобраться, где настоящая, а где ложная линия обороны.

Нельзя не сказать и о том, что «Великая Германия» испытывала дефицит в артиллерийских боеприпасах. Непрерывный огонь она могла обеспечить лишь в течение примерно 20 минут, а еще необходимо было в течение 1,5 часа провести предварительно пристрелочные стрельбы по объектам с нового района развертывания дивизионов. Кстати, есть данные о том, что командир этой дивизии проявил халатность в этом вопросе, он даже не знал о существовании такой проблемы в соединении.

Кроме того, качество немецких артиллерийских боеприпасов оставляло желать лучшего, особенно крупнокалиберных. Так, по данным штаба артиллерии 67‑й гв. сд, за период с 28 мая по 25 июня 1943 г. противник выпустил по ее участку 5500 снарядов, из них 15 % не разорвалось. В основном это были 105‑мм снаряды к легким полевым гаубицам, широко распространенные в вермахте{230}. Все это в комплексе негативным образом существенно повлияло на результаты утренней артподготовки.

Вместе с тем к ее началу не смогла решить задачу с захватом позиций БО 71‑й гв. сд и 332‑я пд, а часть сил артполка 3‑й тд не смогли выйти на указанные для них ОП. Когда же, наконец, все три танковые дивизии открыли огонь по участку «Великой Германии», то он оказался не столь эффективным, но сделать что–то было уже невозможно. Согласно плану через несколько минут дивизионы 11‑й и 3‑й тд перенесли огонь на [299] свои участки прорыва. Имевшимися в его распоряжении силами В. Хейерляйн уничтожить огневую систему на участке прорыва был не в состоянии.

Поэтому с утверждением начальника штаба 4‑й ТА генерала Ф. Фангора: «Впоследствии мы установили, что, несмотря на ее непродолжительность, она была очень эффективной»{231}, можно согласиться лишь частично. Определенный успех сопутствовал лишь артиллеристам соседнего 2‑го тк СС, где это важное мероприятие было подготовлено более четко, а влияние на него советской стороны незначительно.

Генерал Кнобельсдорф понимал всю сложность положения, в которое попали его дивизии, она беспокоила его, но кардинально изменить он ничего не мог — огромный механизм был запущен и начал набирать обороты.

Примерно в 4.00 генерал Ф. фон Меллентин, начальник штаба 48‑го тк, начал связываться со штабами дивизий, чтобы получить не только текущую информацию о прошедшей ночи, но и понять, насколько каждое из соединений готово к атаке. Картина складывалась следующая:

«Ночь проходит в основном спокойно. На всем участке корпуса сильный залповый огонь артиллерийских орудий и минометов противника.

В 167‑й пд отражение многочисленных вражеских контратак, особенно на левом фланге. В дивизии «Великая Германия» никаких особых происшествий.