Три мести Киоре 2 (СИ) - Наталия Корнеева

— Одежда на стуле, переоденешься, если захочешь. О слугах не думай, они никому ничего не расскажут. И я им ничего не говорил, кроме того, что у нас гость. Я зайду за тобой ночью.

Излишняя, болезненная бледность ушла с лица Киоре, и движения ее становились всё увереннее, энергичнее — не соврали колдуны, и правда вылечили ее магией. Обернувшись в последний раз на девушку, Доран ушел.

Вновь, как в доспехи, заковал себя в мундир, взял трость, которая своим весом придавала уверенности. Во дворце всё оставалось по-прежнему: слуги отточено выражали свое пренебрежение, а встречные придворные кланялись, здоровались, но словно ждали новых вестей — вестей о падении герцога в бездну императорской немилости.

«Недолго им осталось ждать», — подумал Доран, шагая по коридору, как обычно мрачному.

Сегодня император встретил его почти мгновенно — Дорана проводили в рабочий кабинет Паоди, и всё ожидание заняло не более десяти минут. Паоди выглядел уставшим. Опустившись в кресло, он замер с пустым взглядом, моргнул несколько раз, потянулся к бумагам, разложенным на столе, пальцем провел по строкам на двух листах и, наконец, вздохнул:

— Доран, как мне понимать твои отчеты? То ты молчишь, расследование топчется на месте без единого признака продвижения, а теперь передо мной кипа бумаг с целым сочинением! Мне, как в лицее, поставить тебе оценки за грамотность и связность изложения? Хотя я неправ, это не сочинение, это уже сказка какая-то! Всё так гладко, всё так ровно… И открылось в одно мгновение! Оказывается, и Корте не предавал нас, а действовал по твоему приказу, и заговор против меня плел Эстерфар вместе с нашим первосвященником, и эти же люди убивали девушек… Только где же первосвященник? Он мертв, остались только письма! Кто его убийца, Доран?

Император гневался. Блестели глаза, а губы сжаты в тонкую белую полоску, у воротника покраснела пятнами шея от гнева.

— Мы не смогли найти, Паоди, — ровно ответил герцог. — К первосвященнику ночью приходила женщина, но ее лица никто не видел. Это мог быть и замаскировавшийся отравитель…

— Давай, расскажи мне еще несколько сказок! — Паоди ударил кулаком по столу. — Ты думал, я не замечу, как ты выгораживаешь этого Корте? И что я не замечу, что всё слишком складно? И что, наконец, происходит у тебя и Оленского?! Почему какая-то девка убила графа?! Мне не жаль Соренора, не подумай, туда ему и дорога! Но! Но, Доран! Опять же — его обвинили в участии в заговоре против меня! И они оба мертвы: и обвинитель, и обвиняемый! Как это называется?!

— Злой рок, — он развел руки в стороны. — Кто мог бы предугадать такое?

Император прищурился.

— Я забыл о еще одной складной сказке — о твоей жене! Я рад, что ее убили, но это убийство — какой-то спектакль! И то, как ты поспешно сжег ее, не устроив церемонии прощания, наводит на странные мысли.

— Ей в голову попала пуля. Церемонии прощания не вынесли бы ее подруги. Жестоко с твоей стороны так говорить о моем несчастье, — ровно заметил Доран, не посмев повысить голос на императора. — Нас с ней благословила судьба.

— Не обманывай меня! Ты не можешь скорбеть по этой баронете-вертихвостке! Я до сих пор не понимаю, как она оказалась в той комнате! Монахи уперлись, и все как один говорят о чуде! Не слишком ли много чудес для одной неприметной девицы?

— Мне нечего сказать тебе больше. Заговор раскрыт, часть преступников мертва, часть — в тюрьме, ждет приговора, а что касается моей жены… Она мне понравилась, и я правда опечален ее смертью. Так что, Паоди, прошу тебя, не жени меня больше.

Император закрыл глаза и сжал руки в кулаки:

— Ты не оставляешь мне выбора, кроме как проглотить твои сказки! Уйди с глаз моих!

Холодный ветер в саду у дворца показался освежающим бризом, и Доран, подставив лицо воздушному потоку, с наслаждением дышал.

Ночью он вернулся домой и, зайдя к Киоре, приказал ей собираться.

— Наконец-то! — фыркнула девушка, откинув книжку, которую мучила весь вечер.

Доран ушел переодеваться к себе, а Киоре надела чуть великоватые брюки и свитер, накинула плащ с глубоким капюшоном. Ботинки, напротив, жали, но в пределах терпимого. Встав, она прошлась по комнате — ни боли, ни скованности в движениях. Небольшая усталость, но к этому легко привыкнуть.

Они поехали на автомобиле — так удобно, что не нужно красться по улицам и прятаться и от патрулей, и от чудовищ! Далеко за краем города автомобиль остановился посреди пустой дороги. Слева и справа — поля, поглощенные туманом, и неприятная сырость липкой рукой коснулась лица. Доран взял из автомобиля фонарь со свечой, махнул Киоре, дав знак следовать за ним, и нырнул в туман. Стоило сойти с дороги, как ноги провалились — мягкая земля затягивала, словно желала похоронить, и Киоре вырывалась из ее хватки, а Дорану словно всё нипочем — он шел быстро, как по городской брусчатке.

— Доран, помедленнее! — крикнула она удалявшемуся силуэту.

Дождавшись, пока Киоре догонит, он двинулся вперед с прежней скоростью.

— Стой, — приказал Доран. — Мы прошли левее, чем нужно.

Развернувшись, теперь они шли до тех пор, пока не уперлись в старое дерево, напополам рассеченное молнией. Покопавшись в траве у его корней, Доран отыскал крышку люка и поднял ее.

— Осторожно спускайся следом.

Шершавый металл, узкие и скользкие ступени — это всё, что поняла про лестницу Киоре, а внизу уже стоял Доран с зажженным фонарем, освещавшим туннель. Пахло сыростью, запустением — в таких местах Киоре невольно прошибал озноб.

Там, где плесень прерывалась и редела, на стенах проступала ровная каменная кладка. Несмотря на годы заброшенности, пол оставался ровным, да и сделан был когда-то на века, словно туннелем часто и много должны были пользоваться.

— И это легендарные жуткие подземелья с чудовищами? — фыркнула Киоре, нарушая затянувшуюся тишину. — Так сказать, колыбель монстров?

Доран поднял фонарь, освещая стену рядом с ним.

— Интересная слава в народе у этого места… — герцог качнул головой, и тень от его головы дернулась на стене, исказилась, превратившись во что-то жуткое.

Их разговор потревожил тишину и покой места, и где-то далеко раздалось шуршание, как будто там бежала испуганная крысиная армия.

Из туннеля они свернули в коридор поуже, здесь было меньше плесени, но больше — пыли, и в ней, если приглядеться, мерещились следы диковинных, но несомненно огромных лап; стены испещрили глубокие полосы, как будто их царапали обезумевшие звери.

Вновь поворот, еще одно ответвление — словно древний лабиринт, готовый пожрать случайных путников. Сколько они шли здесь?