Три мести Киоре 2 (СИ) - Наталия Корнеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Она убила графа! — раздался крик, и следом — тишина. — Ну и побоище… Что ж они, друг друга поубивали?..
— Разойтись! — властный приказ Дорана, шаги.
Он остановился рядом, и запястья Киоре коснулись холодные пальцы. Шорох — из-под графа она ничего не видела, только чувствовала жуткую боль из-за отяжелевшего тела. Топот. Гвалт. Она воспринимала реальность какими-то обрывками.
— Виконт, удивительно! От меня сбежала Киоре, а у вас девушка с улицы убила графа!
Следом — грохот от упавшего огромного тела.
— Принесите носилки. И приведите лекаря, боюсь, у виконта что-то с сердцем. Быстрее! Он может умереть!
И снова топот сапог, шум, гам, но в этот раз всё быстро стихло…
Шаги. Скрип двери. И, наконец, с нее убрали тело старика, скатили пинком.
— Проклятье, — выругался Доран. — Притворись мертвой.
«Притворись?.. Да уже и не нужно…» — вертелась мысль, когда на Киоре набросили плащ, снятый с графа.
А она уже видела яркий свет, невозможный в допросной, слышала шепот звавшего ее отца, видела на пути к нему Иари, Освеша, Файроша, первосвященника и Соренора…
Ее дернули, забросили в носилки лицом вниз, и только из-за этого она не закричала от боли — в горло забилась пыль. Ее уже несут на кладбище? Пускай… Киоре верила: Доран похоронит, не выкинет в реку.
С носилок ее опрокинули на какой-то прелый тюфяк, и Киоре чуть не чихнула. Шаги сливались в похоронный марш, а реальность медленно исчезала, напоследок озаряясь вспышками.
— Лекарь скоро придет, держись!
Рядом с ней упал кто-то, подтянул голову к себе на жесткие колени. Она недовольно скривилась.
— Больно? Не подумал…
Говоривший попытался переложить ее, но Киоре застонала, повернула голову, лицом прижавшись к руке, знакомо пахшей металлом и пылью. Кто же так пах? И кто шумит, не позволяя ей уйти в забытье, где так хорошо и спокойно?
— Продержись еще немного…
Другая рука скользнула по волосам. Забытье ждало Киоре, но назойливый голос, владельца которого хотелось вспомнить до нервной чесотки, звал и звал, а она разрывалась между манившим ярким светом и желанием вслушиваться, подчиняться настойчивому голосу.
— Ты должна увидеть другую жизнь, вспомни!
Она хотела возмутиться, что не виновата, что вообще так случайно вышло… Губы не слушались, как и тело. Сознание всё-таки проиграло, и ее притянуло на свет.
Отец пил травяной настой из пиалы, а за балконом простиралась известная до последней травинки степь, усеянная первыми цветами.
— Рано тебе сюда, — он покачал головой. — Да и что ты натворила?
— Отомстила за тебя! — непреклонно отозвалась она, устраиваясь возле отца, прямо на полу.
— Вот что бывает, когда ребенок слишком умен, — вздохнул мужчина, доливая в пиалу отвара из чайника, появившегося прямо из воздуха. — Ты ребенок, у которого отобрали конфету и который из-за этого разгромил свою спальню.
— Ты сравнил себя с конфетой!
— Мне не обидно. А вот ты даже за такое сравнение можешь мстить. Я не думал, что моя дочь настолько зла. Я дарил тебе любовь… Здоровую и чистую любовь! Так почему она превратилась в уродливую привязанность? Я расстроен, что память обо мне привела тебя к убийствам.
Хотелось плакать: никогда, никогда она не думала о подобном! Ее отец смотрел в степь, отвернувшись от нее, и улыбку сменила хмурая складка у губ.
— Отец! Отец, прости меня!
Она потянулась к нему, но не смогла коснуться — пальцы прошли насквозь. Она звала и звала отца, который исчезал, как призрак перед рассветом. И мучительная боль внутри оказалась в миллион раз хуже боли от всех увечий, что она когда-либо получала…
Когда Киоре открыла глаза и увидела над собой темный потолок, слезы сами собой покатились по щекам.
— Так больно?! — чужой, высокий голос вызвал очередной всхлип.
Громкие, чеканные шаги. Ледяная рука на лбу. В губы ткнулся стакан с чем-то вонючим, и Киоре отвернулась, молясь о том, чтобы снова оказаться там, с отцом, докричаться до него, объясниться…
— Истерика, — голос был знаком, но она сочла это неважным, как и пощечину, от которой загорелась щека.
— Так нельзя, ваше сиятельство!
Но тут же последовала вторая пощечина, и женщина запричитала громче. Нет, нет, она уйдет в забытье, она вернется к отцу! Ей опостылел этот мир!
— Снотворное!
Насильно в нее влили воду с едва заметным привкусом трав, и Киоре проглотила, чтобы не захлебнуться. Черное забытье сменялось незнакомым потолком. Они чередовались, доводя ее до исступления, и, кажется, она кричала, чтобы ее убили и не мучили.
В последний раз забытье отступило рывком, оставив после отупение: не было сил ни в теле, ни в душе. Щеку саднило, тело ломило. С трудом повернула голову — рядом с кроватью в кресле спал Доран. «Ночь, — поняла Киоре. — Лампа горит…» Взгляд снова вернулся к герцогу. Она жива? Ее спасли? Что случилось?
Отвернулась. Хуже всего, что отец в ней разочарован! Сон то был или явь — неважно! Она — самая ужасная дочь!.. От скользнувшей на лоб руки вздрогнула.
— Очнулась? — тихо спросил Доран. — Пить или скандалить?
Киоре с его помощью приподнялась. Вспомнила вопрос и мотнула головой, едва не завалившись на бок.
— Как?..
Доран нахмурился и отвернулся, налил в стакан воды из графина и подал Киоре.
— Выпей. Не важно, как ты здесь оказалась. А вылечили тебя Мешагиль и Лагреши.
Киоре мотнула головой, думая, что ослышалась.
— Лагреши? Он здесь?
— Нет, они вылечили тебя и ушли. Просили передать, что хотели бы увидеться.
— Спасибо, — Киоре кивнула, чувствуя, как ей становится всё лучше и лучше, кошмары уходили, и вместе с ними уходил мираж былой боли.
— Я не мог отказать виконту, когда он предложил часть людей отдать на допросы в его управление, — Доран нахмурился. — И я был бессилен что-то изменить так, чтобы это не вызвало подозрений ни у виконта, ни у графа…
— Ты и не успел бы, — Киоре повела плечом. — Они допрос начали с хорошего удара под дых. В конце концов мы живы, мы добились своего. А остальное не важно.
Доран качнул головой и поднялся:
— Меня ждет император, а ты пока отдыхай, но не выходи отсюда. Если что-то нужно, зови слуг колокольчиком, — он указал на предмет на столике, — они подойдут к двери, также через дверь скажешь, что тебе нужно.
— А забирать как?
— Они оставят всё у порога и уйдут. Тогда и заберешь. Но если ты передумала идти со мной оживлять ловцов, расскажи, как работают амулеты. Я справлюсь сам, ты можешь отдохнуть.
— Нет! Я пойду с тобой! Но как?.. И
