Прыжок кита - Марк Гальперин

Через несколько дней в Москву из Праги прилетел и Джоел Барр. Они встретились в номере гостиницы «Москва». Эта встреча была для них неожиданной и тревожной. Им предстояло строить новую жизнь, но, к счастью, они были снова вместе. Скоро Сарант и Кэрол поменяли свои фамилии и стали Филиппом Георгиевичем и Анной Петровной Старос. Они получили не только новые имена, но и «новые биографии», с которыми прожили долгие годы в СССР.

Встреча Староса и Берга в Москве стала не только началом их необычной одиссеи в мире социализма. Они изменили и систему своих взаимоотношений. Если во всех ситуациях в их американском периоде жизни все главные решения принимал Джоел Барр, а Сарант их беспрекословно исполнял, то теперь всё изменилось. «Теперь боссом буду я», — сказал Старос.

Через некоторое время Староса и Берга известили, что в ближайшие годы им предстоит работать вместе, но не в Союзе, а в Чехословакии. Они прибыли в Прагу осенью 1950 года, где начали работать в Военном Техническом Институте. Опыт, приобретённый ими при работе в Western Electric и Bell Laboratory, предстояло использовать для создания систем управления артиллерийским огнём для борьбы с самолётами и ракетами. Это был приказ, их согласия, судя по всему, никто и не спрашивал.

В этом же институте работал в это же время известный учёный в области цифровых вычислительных машин профессор Антонин Слобода. У него была своя команда единомышленников, и занимался он преимущественно методами цифровых вычислений в остаточных классах.

Я неоднократно спрашивал Филиппа Георгиевича о его оценке этого нетривиального метода повышения быстродействия на особом классе алгоритмов, тем более что меня одно время заинтересовал подобными работами мой духовный наставник профессор Израиль Яковлевич Акушский, который сумел создать на основе этих методов вычислительный комплекс для систем противоракетной обороны. Опытный образец такого комплекса стоял на боевом дежурстве более 20 лет, но дальнейшего развития это направление не получило.

Филипп Георгиевич осторожно отзывался об этих работах. Он признавал их неординарными, но не имеющими далекой перспективы.

Он уже тогда понимал, что гораздо больший эффект может быть достигнут в рамках традиционных методов позиционных двоичных систем счисления в сочетании с безудержным ростом уровня интеграции и предельно простыми схемотехническими решениями.

Вынужденные заниматься аналоговыми системами управления, Старос и Берг в то же время следили и заходом развития цифровой вычислительной техники в Америке и странах Европы. Но чтобы двигаться дальше, они должны были доказать своим тогдашним и будущим хозяевам, что в состоянии выполнить любое задание в области электроники. Именно этой готовностью работать в широком спектре инженерной деятельности и завораживали нас наши шефы, и не только тогда, когда мы пришли к ним неоперившимися птенцами, но и все годы совместной плодотворной работы. Они всегда были готовы учиться вместе со своими учениками и никогда не стеснялись признать, что многие вещи им пока не знакомы.

Уздин довольно подробно описывает работу Староса и Берга над системами управления зенитным огнём на базе аналоговых функциональных потенциометров. О подробностях этих работ ни я, ни мои товарищи по работе никогда от Староса и Берга ничего не слышали. Это не значит, что этих работ не было, просто они могли считать, что эти работы не были важными для них, и в Советском Союзе они надеялись заняться совершенно новыми работами. Но я точно знаю, что они весьма успешно разработали набор функциональных потенциометров и, главное, — технологическое оборудование с программным управлением для их намотки в автоматическом режиме.

Я абсолютно уверен, что мои шефы приехали в Ленинград победителями. Работе в чешской военной индустрии они отдали шесть лет.

ПРИМЕЧАНИЕ: Книга была практически готова к передаче в типографию, когда мы получили от Стива Уздина статью, опубликованную им в последнем номере Journal of Cold War Studies Vol. 11, No. 3, Summer 2009, под названием «THE ROSENBERG RING REVEALED Industrial-Scale Conventional and Nuclear Espionage»

В статье содержится серьёзная информация, уточняющая сведения о реальной деятельности группы Розенберга, в основном в части получения и передачи в Москву информации по созданию атомной бомбы и промышленного производства радиоактивных материалов – урана и плутония. Ни Старос, ни Берг в этих работах не участвовали.

Интерес для читателей, связанных с историей развития радиолокации, могут представлять сведения о том, какая информация и кем была получена.

Что касается наших героев, в статье приведены документальные подтверждения тому, что именно Старос, Берг и ещё один специалист в этой области – N. Sussman – добыли информацию по радиолокационным станциям SCR 517, 520, следующему поколению станций моделей SCR 720А, 720В, 721, 717А и 717В, а также 721. Эти модели отличались серьёзным снижением весогабаритных характеристик и фактически являлись одной из первых работ в области миниатюризации бортовой радиоэлектроники.

Особый интерес представляла станция APQ 13 для самолёта- носителя атомной бомбы В-29 – прототипа туполевской машины ТУ-4.

Берг сумел в одиночку получить документацию по бортовому аналоговому счётно-решающему прибору MOD 11, обеспечивавшему решение задач бомбометания поданным, поступающим от радиолокационных станций, а также материалы о только что начавшихся работах по созданию радиолокаторов дальнего действия. Любой разработчик понимает, как важно получить агентурную информацию на столь ранней стадии разработки новых систем вооружения.

Пролетели шестнадцать лет, прожитых Старосом и Бергом в Ленинграде.

Плодотворные годы для них и для всех людей, которые доверили им свою судьбу. Коллективный творческий отчёт об этих удивительных годах содержится в предыдущих главах.

Старос уехал на Дальний Восток, из всей команды с ним вместе поехал только Эрик Фирдман. Даже верный друг Джо категорически отказался от этой крайне рискованной затеи и остался работать в ЛКТБ. Он до последней возможности пытался отговорить своего друга, но тот был непреклонен.

Приглашение на работу в создаваемый Дальневосточный Научный Центр Старос получил от директора Центра Андрея Капицы, сына академика Петра Леонидовича Капицы, учёного с мировым именем, человека безупречной личной доблести и честности. Можно ещё добавить, что старший Капица был любимым учеником великого Резерфорда, у него хватало мужества жёстко отстаивать свою жизненную позицию в спорах со Сталиным и категорически отказаться от участия в советском атомном проекте.

Дальневосточный Центр был вторым опытом создания мощного научно-производственного комплекса в СССР. Первый был создан в Центре индустриальной Сибири, рядом с Новосибирском. Жизнь показала, что проект Новосибирского Академгородка оказался весьма удачным, он изначально привлёк к себе ряд выдающихся учёных с мировым именем, да и его основоположник, академик Соболев, был фигурой из поколения гигантов русской науки первой половины XX века. А младший Капица при всех его достоинствах был всего лишь сыном гиганта, а этого не всегда бывает достаточно.

Вскоре после того, как они обжились на новом месте, во Владивосток прилетел один из ближайших сотрудников Староса, Борис Николаевич Котлецов.

Человек многогранный, учёный-оптик, он дополнял свои интересы, по крайней мере, ещё двумя увлечениями – парусным спортом и подводным плаванием. Как и во всех других проявлениях, основательность Бориса и в этом случае была очевидна: он не просто поехал понырять, он участник серьёзной научной экспедиции, организованной Дальневосточным Институтом Морской Биологии АН СССР под руководством легендарного учёного Пропа, которого Борис охарактеризовал как советского Кусто.

По настоянию хозяев Боря поселился у Старосов, хотя ему удалось провести у них только один день по прибытии и один – на обратном пути. Времени для спокойного общения всем нам всегда не хватало.

Единственный гостинец, который разрешил привезти Старос из Ленинграда, была головка сыра «Рокфор», который и сейчас при знакомстве со всем многообразием культур сыроварения в разных частях света кажется мне одним из самых достойных «пахучих» подарков судьбы. Зато на обратном пути Борис пришёл в дом Старосов с «полными руками». Из экспедиции он вёз богатую коллекцию дальневосточных «морских гадов» – профессионально очищенных, высушенных и пригодных для помещения в любую музейную экспозицию. Первый стон, который издал Старос при виде этого великолепия, привёл к очевидному результату. Он заранее подготовился к встрече акванавта, развесив на стене самой большой комнаты старую рыбацкую сеть. Вместе хозяин и гость разместили в этой сети не менее половины приготовленной коллекции.