Прыжок кита - Марк Гальперин

Отдых в сельской местности, в которой находился лагерь, и теплое отношение к окружающим людям, разделявшим их взгляды, сближали Барра и Собелла, укрепляли веру в роль коммунистической партии в превращении Америки в прогрессивное государство. При этом друзья понимали и опасность для них такого пути.

В книге Уздина сказано, что этот лагерь имел репутацию как бы секретного отделения компартии. Там тщательно отбирали и готовили людей для широкого внедрения в профсоюзы и захвата управления ими.

Тут надо добавить, что и студенты, и преподаватели SSNY в 1936 году оставались радикально настроенными, в отличие от основной массы американцев. Подпольная газета университета «Teacher and Worker» резко критиковала ситуацию в Европе в связи с приходом к власти Франко, Муссолини, Гитлера.

В 1937 году Розенберг стал лидером организованного им «Steinmetz Club», названного так в честь замечательного американского учёного-электротехника, еврея немецкого происхождения. Многочисленные изобретения Стейнмеца открыли путь широкому применению переменного тока, передаче его на большие расстояния, созданию электрических моторов и генераторов. Без его патентов General Electric Company не стала бы крупнейшим в мире промышленным конгломератом. Стейнмец поддерживал большевизм и даже написал Ленину предложение о помощи в электрификации Советского Союза. Барр был уверен, что высокий уровень науки и техники необходим для построения социалистического общества, где люди будут по-настоящему счастливы.

Розенберг редактировал в своём Клубе подпольную газету «The Integrator», которая развивала идею о необходимости американского вмешательства, чтобы остановить фашизм. К 1938 году угроза гитлеризма стала ясной в CCNY В это время в Нью-Йорке прошла 50-тысячная демонстрация, руководимая ветеранами испанской войны под главным лозунгом: «Разгромим фашистского монстра».

Месяцем позже все члены Клуба, за исключением их лидера, получили дипломы об окончании университета. При этом двое участников Клуба Розенберга были приглашены на работу в Вашингтон, в Морское бюро артиллерии; через несколько месяцев там же начал работать и Собелл. Сам Розенберг, несмотря на помощь товарищей, учился плохо, но всё же получил диплом, хотя на шесть месяцев позже других. В начале 1939 года все члены Клуба стали членами Компартии США.

Совершенно неожиданным для американцев оказалось заключение советско-германского договора о дружбе и сотрудничестве в августе 1939 года. Движение «Народный Фронт», десятки тысяч членов которого были коммунистами, и пользовавшееся симпатиями сотен тысяч людей, рухнуло в эти дни!

С весны 1940 года почти все члены Клуба работали в Вашингтоне. Барр прибыл туда 12 апреля. Он рассказывал, что его записная книжка содержала два важных адреса: адрес предприятия, занимающегося гражданской аэронавтикой, куда его направили на работу, и адрес партийцев, которые должны были ввести его в местное подпольное коммунистическое сообщество. Юлиус Розенберг предупредил его, что он будет находиться в такой среде, где нужно тщательно скрывать свои политические взгляды. Федеральное бюро расследования (ФБР) следило за тем, чтобы на государственной службе не было людей с коммунистическими убеждениями. Конгресс США в 1939 году принял специальный закон (Hatch Act), запрещающий работникам государственных учреждений быть членами таких организаций, как компартия. В этой ситуации Барр не пытался разыскать своих университетских друзей-коммунистов.

В книге Уздина, со ссылкой на соответствующие архивные документы, показано, что ФБР так и не смогло составить полную картину шпионской сети, созданной советскими спецслужбами в США в конце тридцатых – начале сороковых годов.

Барр в Вашингтоне стал членом подпольной коммунистической группы и был готов к нелегальной партийной работе. Он вспоминал, что в качестве первой такой работы помогал копировать документы, вынесенные с предприятия, на копировальной машине в книжном магазине, и как он при этом нервничал.

Весной 1940 года, когда супруги Розенберг перебрались в Вашингтон, они, как и ФБР, не представляли себе, как много работников государственных предприятий сотрудничает с советскими разведчиками. Тем не менее они считали такое сотрудничество необходимой частью борьбы с репрессивным государством США. Обычные представления о патриотизме и морали здесь были совершенно неприемлемы.

Вскоре после переезда Розенберг восстановил контакты со своими старыми друзьями – членами «Steinmetz Club», которые начали работу на предприятиях, разрабатывавших и производивших изделия военного назначения. Так, Собелл рассказал своим друзьям, что несколько членов клуба, живших в Вашингтоне, получили право доступа к секретным документам и были наняты, как гражданские служащие, чертёжниками в Военно-морское артиллерийское бюро. Это трио имело тесный контакт с ещё одним единомышленником, который работал в Langley Laboratory, входившей в комитет по астронавтике. Многие члены подпольных коммунистических ячеек, как и Барр, работали на предприятиях военной промышленности. В книге Уздина подробно описано, как протекала их подпольная деятельность, как они учились конспирации.

Барр искал работу на разных предприятиях, связанных с военной промышленностью. Он нашёл её в Армейском Корпусе Связи. Там нужны были люди, понимающие в радиоэлектронике. Таких в те годы было мало, поэтому Барр, прекрасно образованный, был принят на работу в исследовательскую лабораторию Корпуса Связи, расположенную в Fort Monmouth в New Jersey. Ему была положена очень большая по тем временам зарплата в 2600 долларов. Таких денег никто из его семьи или его друзей тогда не получал.

Надо сказать, что 1940 год был очень тяжёлым для американских коммунистов. Договор Сталина с Гитлером поставил их в новое положение, когда они должны были осуждать тех, кто воюете Германией, продолжая работать на укрепление военной мощи Америки.

Но их старый друг Юлиус Розенберг разрешал эту дилемму, давая им партийные задания, и они оставались верны своим коммунистическим идеалам.

Барр снова встретился с Розенбергом уже в Fort Monmouth осенью 1940 года. К этому времени Розенберг, потратив полтора года, нашёл, наконец, работу в том же Корпусе Связи. Его в течение двух месяцев обучали тому, как инспектировать предприятия, производящие военную технику. Эта работа не требовала особо высокой квалификации, которой в отличие от Барра у Розенберга и не было, но для шпионской деятельности эта было идеально.

Контакты с бывшими членами Стейнмец Клуба, работающими в Fort Monmouth, возобновились. Розенберг понял, что технические задания на разработки, чертежи, технические руководства и другая документация будут иметь большое значение для военной промышленности СССР. Он стал искать пути передачи документации коммунистической державе. И, как подробно описано в книге Уздина, нашёл их. Примечательно, что каждый факт развития этой шпионской сети подтверждается ссылками на документы американского ФБР, материалами суда над супругами Розенберг.

Не очень ясно, когда Розенберг начал обсуждать идею шпионажа с Барром, но уже в начале 1941 года Барр начал заполнять свою записную книжку информацией о материалах, которые он изучал на работе и считал полезными для Страны Советов.

Примерно через полгода Барр встретился с человеком, многолетняя дружба с которым никогда и ничем не омрачалась. Это был Альфред Эпаменода Сарант. Они подружились сразу после поступления инженера-электротехника Саранта на работу в Корпус Связи. Очень интересно это описано в книге Уздина. Приведём эту картину полностью.

Сарант – невысокого роста, жилистый и спортивный, с высоким уровнем самодисциплины, что позволяло легко побеждать приступы депрессии, и Барр, высокий, худой, постоянно бодрый и экстравертный, представляли собой странную пару. Они были различны как кошка с собакой, но после встречи в сентябре 1941 года они были вместе и в течение тридцати лет совместно формировали свой жизненный путь.

Альфред, сын греческого иммигранта, Эпаменода Георги Саранопулоса, родился в Спарте. После эмиграции в Америку отец поменял фамилию на Сарант. Альфред Сарант стал самым близким нееврейским другом Берга.

Сарант до этого жил в пригороде Нью-Йорка. Ещё ребёнком он уже был разносчиком газет, юношей играл на флейте в университетском оркестре, а лето проводил, мотаясь по улицам Манхетте- на и подрабатывая мытьём окон в небоскрёбах. В семнадцать лет он уже был чемпионом города по фехтованию. Сарант блестяще учился. Он стал третьим среди 1000 выпускников средних школ города при поступлении в престижный частный университет Cooper Union, который давал прекрасное образование в науке, технике и искусстве. Розенберг тоже пытался туда поступить, но не смог. В 1937 году Сарант был избран вице-президентом как своего класса в университетском Институте Технологии, так и вновь созданного драматического клуба. За что бы Сарант ни брался, он всё делал лучше всех.